9. РЕФОРМА

9.

РЕФОРМА

Положение вещей, не дававшее покоя Лютеру и многим из его учеников, не меньше тревожило и католическую Церковь. Обрушившиеся на нее бедствия и несчастья, усугубленные расколом, расцветом ересей и ненависти, войнами и мятежами в Европе, знаменовали жесточайший из кризисов, когда-либо случавшихся в ее истории. Между тем сама история Церкви, которая, с точки зрения доктрины, представляла собой прежде всего цепь уточнений и все более взвешенных толкований раннехристианского учения, с точки зрения поведенческой, являлась цепью реформ, направленных на возврат к первозданной чистоте.

Католическая Церковь веровала в пользу добрых дел и в числе своих догматов защищала двойной принцип, в соответствии с которым человек наделен волей, пусть и ослабленной первородным грехом, а значит, обладает возможностью выбора между добром и злом; Бог, дарующий спасение, принимает во внимание наши усилия к добру, свидетельствующие о действительной любви к Нему. Поэтому в вопросе вероисповедания католицизм настаивает на свободном волеизъявлении каждого христианина. Но помимо учения католическая Церковь имела за своими плечами еще и богатую традицию реальной, конкретной святости, воплощенную в образах многочисленных мужчин, женщин, детей, душой и телом преданных Богу. Именно они, строя свою жизнь на принципах чистоты, покаяния, смирения, терпения и действенного милосердия, служили лучшим доказательством истинности учения. В то же время церковные иерархи не могли не понимать, что взрыв, закончившийся расколом христианства, вызван именно скандальным поведением слишком многих служителей Церкви. Мало того, одна из образовавшихся в результате раскола половин прежде единой Церкви продолжала дробиться, грозя в самом ближайшем будущем превратиться в калейдоскоп сект и толков, совершенно чуждых друг другу. О том, что Реформа назрела, понимали все религиозные деятели, и эта Реформа должна была восстановить основы раннехристианской святости, именно той святости, что проповедовал своим ученикам Христос.

Движение католической Церкви за внутреннее очищение и обретение былого достоинства получило в классической традиции наименование Контрреформации, иначе говоря, явления, направленного на уничтожение результатов Реформы, проведенной Лютером. Нам этот термин представляется некорректным, поскольку он лишь частично и далеко не исчерпывающе отражает суть происходивших событий. Католическая реформа готовилась на протяжении целого века и вне зависимости от возникновения протестантской ереси. Вдохновляемая своим собственным идеалом, Церковь стремилась не к отрицанию чего бы то ни было, не к борьбе против того или иного явления, но прежде всего к обретению своего истинного лика, который соответствовал бы ее исконной высокой миссии. Агрессивно-негативный оттенок приставки «контр-» совершенно не отвечает ни планам, которые вынашивало церковное руководство, ни тем более конкретным мерам, предпринятым католическими реформаторами. Учение Лютера и в самом деле явилось для участников Тридентского собора превосходным предлогом, позволившим уточнить догматы о грехе, благодати и таинствах; святые отцы и в самом деле переживали как личное унижение ту готовность, с какой дети Матери-Церкви покидали ее лоно ради чуждых объятий грубой мачехи, — и они потребовали восстановления в собственных рядах самой суровой дисциплины. Однако предлог — это еще не причина. Причина же была прежней, то есть той самой, что вызвала к жизни и все предыдущие реформы, — возвращение Церкви ее истинного лика, лика Иисуса Христа.

Папа Павел III повел свой корабль к цели наперекор всем бурям и штормам. А бури и штормы разыгрались нешуточные. Во-первых, любым переменам решительно противились те недостойные представители духовенства, которые категорически не желали лишаться привычных преимуществ вольной жизни, практически ничем не отличавшейся от светской. Во-вторых, имело место политическое сопротивление ряда суверенов, либо боявшихся ссориться с протестантами, либо радовавшихся любым неприятностям, осложнявшим жизнь римской курии. Раздумывая о выборе места для проведения будущего собора, папа колебался. Он не хотел проводить собор в Германии, где неизбежно попал бы под давление со стороны лютеран и солидарных с ними князей, но не мог перенести его и на Итальянский полуостров, потому что это вызвало бы острое недовольство немцев. Еще на Нюрнбергском рейхстаге 1522 года нунций Кьерегати пообещал, что собор состоится на германской земле. Расширительное толкование этого понятия помогло подыскать место, равно приемлемое для всех. Кандидатуру города Тренто[30], расположенного в Тироле, предложил еще папа Адриан VI, и Карл V одобрил этот выбор. Тренто считался немецким городом, хотя население его говорило по-итальянски. Но Климент VII отказался от идеи проведения собора, считая, что в разгар кризиса, переживаемого Церковью, это бессмысленно. Сыграла свою отрицательную роль и непрекращавшаяся вражда между Карлом V и Франциском I.

Павел III занял папский престол в 1534 году и сейчас же обратился с соответствующими инициативами к главам католических государств. В январе 1535 года король Фердинанд согласился провести собор в Мантуе — итальянском городе, входившем во владения Габсбургов; Карл V и его брат могли чувствовать себя здесь, как дома. Достигнув соглашения, папа обнародовал буллу «Ad dominici gregis», в которой назначил проведение Вселенского собора на 23 мая 1537 года. Но Карл V и Франциск I наотрез отказались ехать в Мантую. Павел III предложил Виченцу, а срок открытия перенес на 1 мая 1538 года. Но этот вариант тоже не устроил обоих монархов. Император Германии и король Франции снова затеяли войну, и папе пришлось ждать, пока они выяснят отношения. Наконец противники заключили мир, и тогда появилась новая булла «Laetare Jerusalem[31]», в которой указывалось, что собор откроется 19 ноября 1544 года в городе Тренто.

Между тем папа, не дожидаясь открытия собора, предпринял ряд мер, направленных на улучшение ситуации внутри Церкви. Начиная с 1535 года он формировал кардинальский корпус из лиц, разделявших его взгляды (что должно было обеспечить ему большинство голосов в Священной коллегии), и одновременно расширил полномочия Конгрегации Реформы — своего рода министерства, отвечающего за внутрицерковную дисциплину. В январе 1536 года этот орган издал устав, регламентирующий посвящение в духовный сан и устанавливающий правила поведения для священников и епископов. Затем под председательством кардинала Контарини была создана экспертная комиссия, представившая в 1537 году отчет о злоупотреблениях, имевших место в Церкви, и предложившая меры к их искоренению. Поэтому Вселенский собор смог начать работу не с «чистого листа», и прибывшие на него церковные деятели получили целый пакет документов для плодотворной дискуссии. Направили приглашение и лютеранам. Но, понимая, что инициатива проведения собора целиком принадлежит папе, а представители светской власти вообще не имеют на нем права голоса, те с надменным видом отказались. Павел III продемонстрировал незаурядное терпение, добиваясь участия лютеран в работе собора, что само по себе выходило за все привычные рамки, поскольку лютеране были отлучены от Церкви.

Лютер, который на протяжении многих лет требовал созыва собора, теперь активно противился ему. «Я больше не интересуюсь ни рейхстагами, ни соборами, — писал он. — Ничего от них не ожидая, я предпочитаю о них вообще не думать». На самом деле он думал о соборе очень часто, о чем свидетельствует его письмо к Амсдорфу: «На рейхстаге говорили, что государь с силой давит на наших, принуждая их дать согласие на участие в соборе; наши в ответ упираются и негодуют. Что-то я не пойму, в чем тут дело. Папа называет нас еретиками и отказывает нам в праве ехать на собор, император, напротив, настаивает на нашем в нем участии и желает, чтобы мы приняли к исполнению все его решения». 20 лет назад, ратуя за созыв собора, Лютер надеялся использовать его как инструмент в борьбе против папы. Однако нынешний собор, он видел это, собирался действовать заодно с папой, а указы Павла III, предшествовавшие собору, решительно обрушивались на беспорядки, с которыми Церковь с переменным успехом боролась на протяжении уже ста лет. Поэтому натравить друг на друга папу и делегатов собора не представлялось ни малейшей возможности. «Вот оно, царство сатаны! Бредят они, что ли? Они проклинают нас и тут же зовут к себе! Нет уж, пусть сначала папа признает, что собор главнее его, а уж тогда мы приедем и поспорим».

Наступил день 15 марта 1545 года, дата официального открытия собора, но из-за того, что прибыло слишком мало делегатов, срок снова пришлось отодвинуть. В конце концов XIX Вселенский собор открылся 13 декабря, за два месяца до смерти Лютера. Первая его часть, наиболее продолжительная, заняла около четырех лет. Ею руководил папа Павел III. Работа собора протекала в двух направлениях. Первое касалось догматики (именно в этой связи и уместно говорить о Контрреформации, ибо собор проголосовал за целый ряд определений, опровергавших лютеранское учение); второе — дисциплинарных вопросов. В области догматики собор провозгласил, что Писание не является единственным источником веры, что помимо него существует также Предание; еще раз напомнил католическое учение о первородном грехе и спасении,, о таинствах, чистилище и индульгенциях.

В дисциплинарном аспекте собор подтвердил незыблемость папской власти надо всей Церковью; обязал епископов постоянно проживать на территории своих епархий и быть всегда на виду местного духовенства; строго запретил совмещение бенефиций; подтвердил необходимость серьезной богословской подготовки для священников. Князьям запрещалось вмешиваться во внутрицерковные дела.

Собор закончил работу только в 1563 году. В промежутке между двумя отделениями работы собора папа Павел IV, стремясь не допустить, чтобы применение уже принятых дисциплинарных мер затянулось надолго, назначил Комиссию по общей реформе, которая незамедлительно приступила к претворению в жизнь решений Тридентского собора.

Наряду с этими официальными мероприятиями начала разворачиваться и настоящая Реформа Церкви, причем не на бумаге, а в людских сердцах. Ее инициаторами выступили несколько деятельных и глубоко набожных епископов — Джиберти в Вероне, с 1528 по 1543 год неустанно объезжавший всю свою епархию, державший под неусыпным контролем учебные заведения и следивший, как живут подчиненные ему священники; Гераклий Гонзаго в Мантуе; Бернардо Клее в Тренто; Алеандр в Бриндизи; Садоле в Кар-пентра, своим усердием немало способствовавший укреплению в вере своей паствы.

Реформа «со знаком плюс», ставившая своей целью не борьбу с ересью, а улучшение духовенства и через него — всей Церкви, определила деятельность многих религиозных организаций. Среди них в первую очередь заслуживает упоминания «Общество Иисуса», основанное Игнатием Лойо-лой. Этот бравый капитан участвовал в осаде Памплоны, был тяжело ранен, долго болел, а поправившись, совершил в одиночку паломничество ко святым местам. Только в 35 лет он поступил на факультет искусств в Алкале, затем учился в Саламанке и, наконец, в Сорбонне. 15 августа 1534 года вместе с еще шестью единомышленниками 43-летний Лойола организовал общество, поставившее себе одну цель — служение Богу. Три года спустя оно получило название «Общество Иисуса». Поначалу члены Общества занимались подготовкой кадров для выполнения различных ответственных поручений папы, затем занялись проповеднической деятельностью, обращая особое внимание на исконно христианские, но отошедшие от христианства страны. Они преподавали в учебных заведениях и организовали собственную систему «приютов», куда был открыт доступ священникам и верующим мирянам, желавшим в тиши уединения поразмыслить о вере и своей дальнейшей жизни.

Благодаря высокой образованности, дисциплине и самоотверженности иезуиты стали для папы чрезвычайно эффективным «инструментом», способным работать по всей Европе. Но наибольшее применение их таланты нашли в Германии, которая как никакая другая страна нуждалась в грамотных проповедниках. В 1540 году Пьер Фавр — один из ше-сти первых сподвижников Игнатия Лойолы — принимал участие в Вормсском коллоквиуме, а затем проповедовал в Шпейере, Майнце и Кельне, где поддержал народные выступления против архиепископа Германна фон Вида. Ле Жей участвовал в подготовке реформы Регенсбургского капитула и создании школ при университетах и семинарий в Южной Германии. Именно ему доверил представлять себя на Тридентском соборе епископ Аугсбургский. Бобадилья трудился в Нюрнберге, растолковывая прихожанам смысл Послания к Римлянам в духе католицизма, участвовал в диспутах с богословами-протестантами и получил от епископа Пассау задание подготовить реформу духовенства. Он же совершил большую поездку с публичными проповедями по всей Южной Германии. Петер Канизий — первый немецкий иезуит — в качестве богослова принимал участие в работе Тридентского собора.

Кроме иезуитов были и другие организации, посвятившие свою деятельность очищению католического духовенства. В 1517 году, том самом, когда Лютер обнародовал в Виттенберге свои тезисы, в Риме появилась Оратория божественной любви, основанная Жаном-Пьером Карафа (будущим папой Павлом IV), Гаэтаном Тиенским и гуманистом Садоле. Эта организация быстро распространилась по всей Италии. Свою задачу она видела в воспитательной работе с представителями духовенства. В 1524 году из ее недр вышла конгрегация театинцев, занявшаяся подготовкой церковной реформы. Первыми ее руководителями стали Карафа и Гаэтан Тиенский. Со своей миссией она справлялась так успешно, что ее ряды надолго стали тем надежным источником, из которого папство черпало кадры епископов и кардиналов, преданных идеям Тридентского собора.

Еще одна духовная организация того же типа — Духовенство св. Павла — появилась в 1528 году в Милане по инициативе Антонио-Марии Захарии. Основателям этого братства уже было хорошо известно, какая ситуация сложилась в Германии; они читали произведения Лютера и потому особенно ясно понимали, чем грозит Церкви дурное поведение и невежество лиц духовного звания. На севере Италии к этому времени обосновалось некоторое число поборников Реформации, однако Антоний-Мария и его сподвижники избегали вступать с ними в споры, полагая, что это бесполезно. Действительно, богословские диспуты могли привлечь только внимание интеллигенции, а их участники больше думали об удовлетворении тщеславия, чем о поисках истины. Другое дело — практика религиозных добродетелей (по терминологии Лютера, «дела»), без которых спасение души невозможно, а сердца остаются глухими к любым словам. Павел III, внимательно наблюдавший за деятельностью братства с момента его основания, быстро понял его перспективность и присвоил ему статус религиозной конгрегации. Отныне вступавшие в конгрегацию давали торжественный обет, а сама она прямо подчинялась Святому Престолу.

Члены еще одного ордена — варнавиты, получившие свое имя от св. Варнавы, — в пику протестантам довели до совершенства красоту литургии, благодаря чему привлекли к своим службам множество верующих. В своих проповедях они разъясняли божественную сущность евхаристии и, не желая мириться с одичанием молодежи, открыли сеть средних школ, в которых старались привить подрастающему поколению интерес к богословию, внушить благочестивые чувства и научить практической добродетели. Именно к варнавитам обращались государственные деятели и епископы, когда требовалось направить проповедников в регионы, охваченные протестантизмом. И они ехали и работали в Венгрии, Савойе, Беарне. Надо сказать, им удалось вернуть население этих земель в католическую веру.

Одновременно и старые, давно существующие ордена испытали дыхание живительного ветра перемен. Коснулось оно и францисканцев. Францисканские монастыри строгого устава, созданные за сотню лет до этого, дали рождение еще одной ветви монашества. В 1526 году по инициативе Матвея де Баски был образован орден капуцинов. Первоначально основоположник ордена не ставил перед собой далеко идущих целей, а всего лишь стремился во всем подражать в жизни Франциску Ассизскому и его сподвижникам, жившим не в городских монастырях, а в скитах. Впрочем, довольно скоро капуцины покинули свои уединенные убежища и отправились проповедовать благочестие и святость таинств в мир. Они умели разговаривать с людьми искренне и просто, а потому нашли дорогу к сердцу многих и многих христиан, вернув их в лоно католичества. Между тем в 1542 году всеми уважаемый глава ордена Бернардино Окино перешел в протестантизм. Увлекшись новым учением, он поселился в Женеве, затем перебрался в Страсбург и, наконец, обосновался в Англии, в равной мере поддерживал и лютеран и кальвинистов, дошел до отрицания Святой Троицы и окончил свои дни в полной нищете в Моравии. Для ордена, за эти годы широко разросшегося, его поступок стал тяжким испытанием. Папа готовился упразднить орден, однако поначалу ограничился запретом для монахов отправлять божественную службу и читать публичные проповеди. Но и этот запрет спустя два года он снял, поскольку убедился, что, несмотря на гнилую голову, тело осталось здоровым. Всесторонняя проверка капуцинских монастырей показала, что орден незыблемо хранит верность католической вере. Вернув себе доверие папы, в дальнейшем орден доказал, что вполне достоин его.

И остальные ордена, вдохновляемые положительным примером, пережили пору истинного обновления, которое и стало одной из причин того, что в романских странах католицизм устоял. Тридентский собор принял, бесспорно, важнейшие решения по реформе Церкви, однако их практическое исполнение целиком и полностью зависело от того, насколько серьезно отнесутся к ним епископы и насколько готовы духовенство и весь народ следовать путем, указанным епископами. Успех католической реформы в Южной Европе, в половине Швейцарии, в Верхней Германии и прирейнских землях, в Польше, Венгрии и Чехии был в значительной мере обусловлен активной деятельностью традиционных орденов, сохранивших дух живой веры, той самой искренней веры, которая находила выражение не столько в ученых книгах и папских буллах, сколько в повседневной жизни. Несомненно, Тридентский собор позволил католической Церкви задуматься над смыслом своего существования, уточнить важнейшие догматы, сплотиться перед угрозой ереси и раскола, укрепить дисциплину и обновить свои организации. Но подготовка и проведение реформы не принесли бы успеха без глубокой преданности идеям католичества легионов искренне верующих людей, которые вдохнули в нее душу и сделали ее результаты столь убедительными.