Командующие танковыми армиями
Командующие танковыми армиями
В то время как подвижные корпуса Красной Армии внесли вклад в большинство побед, достигнутых в 1941 и 1942 годах, с ноября 1942 года и до конца войны основной ударной силой советских войск стали танковые армии. Отныне успех Красной Армии в целом напрямую зависел от боевой отдачи ее танковых армий и их командующих.
1942 год. Летом 1942 года Ставка в порядке эксперимента сформировала первые четыре танковые армии «смешанного состава» (1-ю, 3-ю, 4-ю и 5-ю), применив их во главе наступлений на самых критических участках фронта во время проводимой немцами операции «Блау». В июле 1942 года 1-я, 4-я и 5-я танковые армии вступили в бой неподалеку от Воронежа, но проявили себя скверно и понесли страшные потери[186], в то время как 3-я танковая армия с едва ли лучшими результатами провела в августе провалившееся наступление около Болхова.[187] Однако после переформирования 5-я танковая армия завоевала себе стойкую славу, возглавив в ноябре успешное наступление под Сталинградом. В последние шесть месяцев 1942 года четырьмя танковыми армиями Красной Армии командовали шесть генералов — в среднем по 1,5 командующих на армию, или трое командующих, если брать за целый год. За тот же период четыре танковые армии пережили восемь принятий или смен командования — в среднем по два командующих на армию или четверо, если считать за год{446}. Хотя один командующий танковой армией в том году погиб в бою, к 1 января 1943 года пятеро других по-прежнему командовали армиями. А. И. Лизюков, первый командующий 5-й танковой армией, в конце июля погиб в бою под Воронежем — уже после того, как был освобожден от обязанностей командующего армией и поставлен командовать 2-м танковым корпусом. С другой стороны, К. С. Москаленко и В. Д. Крюченкин, командовавшие с июля по октябрь 1942 года 1-й и 4-й танковыми армиями, командовали к концу года полевыми армиями, а П. Л. Романенко, П. С. Рыбалко и М. М. Попов с немалым успехом до конца года командовали своими 2-й, 3-й и 5-й танковыми армиями[188]{447}.
1943 год. Поскольку танковые армии смешанного состава, выставленные Ставкой на поле во второй половине 1942 года, оказались не в состоянии осуществить ее надежды, начиная с января 1943 года советское командование принялось разрабатывать новую и более эффективную структуру танковых армий. Тем временем вплоть до конца зимней кампании для операций по развитию успеха использовались 2-я, 3-я и 5-я танковые армии прежнего образца. Однако, как и в конце 1942 года, эти прежние танковые армии добились лишь ограниченных успехов. Например, 3-я танковая армия Рыбалко после выступления во главе успешных наступлений на Острогожск и Россошь и на Харьков в марте была уничтожена под Харьковом и вскоре после этого преобразована в 57-ю армию[189]. Одновременно Ставка в январе-феврале 1943 года изъяла из 5-й танковой армии ее подвижный корпус и преобразовала его в апреле в 12-ю армию. После выступления в середине февраля на острие наступления Центрального фронта к западу от Курска 2-я танковая армия Родина, хотя и потерпела в начале марта поражение, но отошла в район Курска практически целой. После этого Ставка сформировала четыре новые танковые армии — 1-ю, 3-ю гвардейскую, 4-ю и 5-ю гвардейскую, а в конце весны и начале лета 1943 года переформировала 2-ю танковую армию по новому штату.
Таким образом, считая подвижную группу генерала Попова, которая формировалась и использовалась практически как танковая армия, прежде чем в феврале 1943 года была уничтожена в Донбассе, за 1943 год Ставка сформировала в целом девять танковых армий. За этот период командующими этих армий (включая подвижную группу) служило девять генералов — в среднем по одному на танковую армию, в противоположность трем в 1942 году. Хотя три танковых армии прежнего образца пережили существенную ротацию командования, новые танковые армии не знали ничего подобного{448}.
Что же касается индивидуальной судьбы девяти генералов, которые командовали в 1943 году танковыми армиями или подвижными группами, то ни один из них до конца войны не погиб и не попал в плен. Восемь к 1 января 1944 года по-прежнему командовали фронтами или армиями, а один завершил год в штабе фронта. В число этих восьми, продолжавших к концу года командовать на уровне армии или выше, входили М. М. Попов, ставший командующим фронтом, М. Е. Катуков, С. И. Богданов, П. С. Рыбалко, В. М. Баданов и П. А. Ротмистров, оставшиеся командовать танковыми армиями, а также П. Л. Романенко и И. Т. Шлемин, которые стали командующими общевойсковыми армиями. И наконец, А. Г. Родин стал к концу года начальником бронетанковых и механизированных войск на уровне фронта.
Слава большинства командующих танковыми армиями 1943 года не померкла и к концу войны. Так например, Катуков, Богданов и Рыбалко в мае 1945 года по-прежнему командовали 1-й, 2-й и 3-й гвардейскими танковыми армиями, а Ротмистров, который почти весь 1944 год отлично командовал 5-й гвардейской танковой армией, закончил войну на должности заместителя начальника танковых и механизированных войск Красной Армии. Что же до остальных пяти, то Романенко закончил войну командующим военным округом, Шлемин — командующим армией, Попов — начальником штаба фронта, Родин — начальником бронетанковых войск в нескольких фронтах, а Баданов — начальником боевой подготовки бронетанковых и механизированных войск.
Вместе и по отдельности эти командующие танковыми армиями получили боевое крещение и основной опыт, командуя в 1941 и 1942 годах танковыми дивизиями, бригадами и корпусами. Именно они стали самыми выдающимися и наиболее способными генералами во всей Красной Армии:
«На должности командующих танковыми армиями подбирали наиболее одаренных, смелых и решительных генералов, которые способны были взять на себя всю полноту ответственности за свои действия и не оглядываться назад. Только такие люди могли решать задачи, возлагавшиеся на танковые армии. Эти армии обычно вводились в прорыв и, действуя в оперативной глубине, в отрыве от главных сил фронта, громили резервы противника, его тылы, нарушали систему управления, захватывали выгодные рубежи и наиболее важные объекты»{449}.
Наиболее способными командующими танковыми армиями Красной Армии в 1943 году (а может быть, и за всю войну) были П. С. Рыбалко, М. Г. Катуков, П. А. Ротмистров и С. И. Богданов{450}.
Павел Семенович Рыбалко, который с октября 1942 года по апрель 1943 года командовал 3-й танковой армией, а в последние два года войны — 3-й гвардейской танковой армией, внес немалую лепту во многие из наиболее важных побед Красной Армии. Например, в в июле-августе 1943 года танковая армия Рыбалко разбила оборону вермахта вокруг Орла, в сентябре возглавила стремительное продвижение Воронежского фронта к берегам Днепра, в ноябре взяла Киев, а в декабре продвинулась далеко вглубь Украины. В марте-апреле, а затем в июле-августе 1944 года танковая армия Рыбалко, продолжая умножать его славу, возглавляла наступления 1-го Украинского фронта на Про-скуров — Черновцы и на Львов — Сандомир. Еще больших успехов она добилась в 1945 году, действуя в составе того же фронта при наступлениях в январе, апреле и мае на Вислу и Одер, Берлин и Прагу.[190] За эти и другие достижения Рыбалко завершил войну дважды героем Советского Союза, а вскоре после окончания войны получил жезл маршала бронетанковых войск.
Как пишет мемуарист, Рыбалко «дольше всех командовал танковой армией… Это был очень эрудированный, волевой человек. В первые послевоенные годы на его долю выпала честь возглавить все наши бронетанковые войска. Он вложил много труда и энергии в их реорганизацию и перевооружение»{451}.
«Непрерывно погоняющий, требовательный, Рыбалко рвался вперед, накладывая свой изобретательный и прямой стиль руководства на все стороны своего командования. Нетерпеливый, временами грубый с подчиненными, он мог впасть в рассудительное, сатирическое настроение. Он всегда был справедлив. Военные действия он вел с быстротой и внезапностью, что делало его родственной душой американскому генералу Джорджу С. Паттону.[191] Рыбалко понимал характер и потенциал крупных танковых частей, прекрасно сознавал технические возможности и ограничения танков — это было его отличительным признаком как командира танковых войск. Стальные нервы адаптабельного и хитрого Рыбалко позволяли ему сражаться на самой грани катастрофы… Рыбалко закончил войну, затмив всех других командующих танковыми войсками своим стремительным рывком через Польшу и смелым взятием Берлина, что выдвинуло его на первое место среди командующих танковыми войсками»{452}.
Почти по пятам за Рыбалко по части долгожительства на посту командующего армией и по масштабам боевых достижений следовал Михаил Ефимович Катуков, командовавший 1-й (позднее 1-й гвардейской) танковой армией с момента ее формирования в январе 1943 года до штурма Берлина в мае 1945 года. В июле 1943 года танковая армия Катукова участвовала в разгроме южной танковой группировки вермахта под Курском, в декабре 1943 года нанесла поражение танковым войскам фон Манштейна к западу от Киева, а затем прославилась своим драматическим 500-километровым прорывом в тыл вермахта во время наступления 1-го Украинского фронта в марте-апреле 1944 года на Проскуров и Черновцы, в ходе которого отрезала и почти уничтожила немецкую 1-ю танковую армию. Свою блистательную карьеру Катуков увенчал, умело обойдя с фланга немецкие войска под Львовом в июле 1944 года, захватив в августе того же года плацдарм за Вислой, проведя в январе 1945 года впечатляющую операцию по развитию успеха при прорыве через Польшу к реке Одер и расстроив оборону вермахта на рубеже реки Нейссе в апреле 1945 года, чем помог окружить и взять Берлин. К концу войны Катуков тоже стал дважды героем Советского Союза, а в 1959 году, несколько запоздало — маршалом бронетанковых войск. Как заметил один коллега:
«Михаил Ефимович Катуков — настоящий солдат, большой знаток боевой подготовки и тактики танковых войск. Танковая бригада, которой он командовал в битве под Москвой, первой в Советской Армии получила звание гвардейской. С самого начала и до последнего дня Великой Отечественной войны Михаил Ефимович не уходил с полей сражений»{453}.
Консерватор и в то же время мастер разумного риска, Катуков заработал репутацию внимательного, осторожного командующего, который всегда тщательно разрабатывал планы, взвешивал последствия тех или иных действий, пытаясь предвидеть практические результаты, прежде чем задействовать хоть один танк из своих резервов. Эта осторожность была особенно заметной в первое время, когда он развивал свое боевое мастерство. Он предпочитал, чтобы противник встречался с ним на его условиях и на известной ему местности. Катуков любил, когда события носили управляемый характер, и с большим удовольствием стабилизировал обстановку. Он быстро уловил, что советские танковые войска способны усилить свое тактическое преимущество благодаря превосходству своих танков в мобильности. Позже, когда он командовал корпусом и армией, то стремился избегать массированного и бездумно-прямолинейного подхода к решению оперативных и тактических проблем. Он предпочитал скорей открыть замок отмычкой, чем бить по нему кувалдой. При рейдах Катуков любил широко использовать передовые отряды, чтобы заранее знать обстановку и упредить действия противника.
«Присущий Катукову стиль руководства и то, как он использовал свой штаб, делают его хорошим примером поощряемого советским идеалом в отношении командования коллективного подхода к руководству. Сражаясь с первых до последних дней войны, Катуков часто возглавлял наступление, ведя свою бронетанковую гвардию против мастеров танковой войны и побеждая их [sic!]{454}».
Боевая служба Павла Алексеевича Ротмистрова закончилась в конце лета 1944 года — возможно, потому, что продемонстрированная им боевая эффективность не удовлетворила Сталина. Тем не менее к концу 1943 года он стал самым прославленным командующим танковых войск Красной Армии — в первую очередь потому что его 5-я гвардейская танковая армия во время Курской битвы одержала победу на «танковом поле» под Прохоровкой. После участия в августе 1943 года во взятии Харькова в составе Степного фронта танковая армия Ротмистрова в сентябре возглавляла преследование Степным (2-м Украинским) фронтом противника до Днепра, а в конце 1943 года — начале 1944 года вступила в кровавую борьбу за захват Кривого Рога и «большой излучины» Днепра. Затем она участвовала в окружении и частичном уничтожении двух армейских корпусов вермахта под Корсунь-Шевченковским в январе-феврале 1944 года. В марте-апреле 1944 года танковая армия Ротмистрова возглавила впечатляющее наступление 2-го Украинского фронта через Украину к границе с Румынией, а затем в конце апреля и в мае 1944 года потерпела поражение у Тыргу-Фрумоша при неудачном вторжении в Румынию. В конце мая 1944 года танковая армия Ротмистрова была переброшена в Белоруссию, где она в конце июня и в июле приняла участие в массированном наступлении Красной Армии. Однако Сталин снял Ротмистрова с командования — вероятнее всего, из-за тяжелых потерь, понесенных его армией, особенно в боях за Вильнюс. Несмотря на снятие с должности и последующее назначение заместителем командующего бронетанковых и механизированных войск Красной Армии под началом Федоренко, Ротмистров тем не менее заслужил высокие оценки за свою отдачу в качестве командующего, по крайней мере, до своего снятия с поста:
«Ротмистров обладал сверхъестественной способностью быстро анализировать обстановку и применять творческий подход к решениям. Решения же давались Ротмистрову легко — словом, он был творцом. Как авторитетный теоретик и практик, он принимал активное участие в реорганизации структуры советских танковых войск. Временами это приводило его к разногласиям с руководством — особенно когда он считал, что у него есть идея получше. Ротмистров сознавал уровень своих критиков, но на него не производили впечатление ни звание, ни должность. Он был в высшей степени прагматиком. Боевой почерк Ротмистрова — сильный, прямой и быстрый удар, призванный сокрушить противника. В полной мере используя гибкость танковых сил, он раскалывал главные силы противника, окружал их и уничтожал по частям. Его быстрый взлет являлся сочетанием продемонстрированной им эрудиции и смелой, решительной инициативы на поле боя. В своей борьбе за выживание Красная Армия терпела такую эксцентричную натуру в высшем слое теоретиков и архитекторов ее бронетанковой гвардии»{455}.
Старательно избегая любых упоминаний о его конкретном вкладе в победу во время войны, один коллега Ротмистрова добавил:
«К числу незаурядных танковых военачальников относится, несомненно, и Павел Алексеевич Ротмистров. Опираясь на свой богатый практический опыт, приобретенный на поле боя, и обширные теоретические знания, он тоже внес заметный вклад в дело послевоенного развития танковой техники и подготовки квалифицированных командных кадров»{456}.
После снятия в 1944 году с поста командующего танковой армией, но тоже запоздало, Ротмистров стал в 1962 году маршалом бронетанковых войск, а в 1965 году — героем Советского Союза.[192]
Последним генералом в этой прославленной четверке командующих танковыми армиями времен войны был Семен Ильич Богданов, который с сентября 1943 года и до конца войны командовал 2-й (2-й гвардейской) танковой армией. Впервые Богданов и его танковая армия проявили себя в июле 1943 года упрямой обороной северного фланга Курской дуги, а также сентябрьским наступлением на Севск, которое расстроило оборону вермахта и побудило его к стремительному отходу за Днепр. После нескольких месяцев пополнения и переформирования танковая армия Богданова в январе-феврале 1944 года приняла участие в кровавой борьбе под Корсунь-Шевченковским, а затем в марте-апреле 1944 года шла во главе наступления 2-го Украинского фронта через Украину — только для того, чтобы в апреле-мае 1944 года потерпеть поражение в северной Румынии под Тыргу-Фрумошем.
Оправившись от ран, полученных в июле 1944 года в бою за Люблин, Богданов в январе 1945 года повел свою армию в драматическое наступление через Польшу к Одеру и сражался рядом с 1-й гвардейской танковой армией Катукова в битве за Берлин{457}. Подобно своему коллеге Рыбалко, Богданов еще во время войны стал дважды героем Советского Союза, а в 1945 году — маршалом бронетанковых войск. Что же до его боевой отдачи в качестве командующего, то, по словам одного коллеги:
«Командующий 2-й гвардейской танковой армией Семен Ильич Богданов отличался изумительной храбростью. Начиная с сентября 1943 года его армия принимала участие почти во всех решающих сражениях Великой Отечественной войны. Выдающиеся способности проявил Семен Ильич и в послевоенное время — был начальником академии, почти пять лет — командующим танковыми войсками Советских Вооруженных Сил»{458}.
По поводу его манеры командования биограф замечает:
«Немецкие командиры уважали генерала Богданова как хорошего организатора и за личную храбрость, видя в нем одного из лучших командиров танковых войск Красной Армии…. Богданов был настоящим паладином смелости и действенности — он выдвигался на поле боя с целью гарантировать, что подчиненные ему командиры понимают свои цели и задачи. Используя свое физическое присутствие для мотивации и вдохновения войск, а также благодаря способности четко и ясно ставить задачу, он мог на месте разрешить все проблемы и ликвидировать трудности. Его присутствие на поле боя с первых до последних дней добавляло войскам упорства и энергии. Богданов являл собой пример универсального полководца, который всегда должен быть впереди войска с мечом в руке. С выгодой используя ошибки неприятеля, Богданов всегда стремился оттеснить противника, и именно в точку его слабости он бросал свои бронетанковые войска»{459}.
За исключением самых знаменитых представителей Ставки и командующих фронтами, никто из старших советских офицеров не внес большего вклада в конечную победу Красной Армии, чем эта выдающаяся группа командующих танковыми армиями.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.