ИМПЕРАТОР
ИМПЕРАТОР
В 1809 году Фурье совершил путешествие в Швейцарию. Эта поездка была в основном по делам фирмы, на состоянии которой сказывались плачевные результаты континентальной блокады Наполеона. План сокрушения могущества Англии, попытка лишить ее возможности торговать не только с Францией, но и со всем миром в первую очередь ударили по торговле самой Франции. В стране уже давно забыли вкус чая, сахара, кофе и риса. Канцелярии Наполеона были засыпаны жалобами на разорение торгового сословия.
Руководствуясь мимолетной фантазией, Наполеон часто сам указывал, какие именно торговые дома и какие товары должно ввозить и вывозить и в какие страны. Нередко он запрещал то, что ранее сам подписывал, и наоборот. Купцы исподволь роптали на своевольные меры императора, наносившие им ущерб.
Рекордных размеров за всю историю Франции достигла в эти годы контрабанда, и складывалось впечатление, что императорская полиция бессильна против нее. Контрабандистами становились наиболее энергичные из разоренных ремесленников и крестьян пограничных областей страны. Иногда контрабандой занимались целые деревни.
В Швейцарии Фурье бывал о раньше. На сделки, ради которых совершал он теперешнюю поездку, фирма возлагала большие надежды: лионские ткачи задыхались от нехватки сырья. А в таможне прибывшие с партией шелка купцы из Лиона вели разговоры об изворотливости контрабандистов, о том, как через Швейцарию они тайно ввозят колониальные товары во Францию и что где-то обнаружен склад с «несметным числом» колониальных товаров. Шарль заранее был уверен, что эта торговая операция вряд ли принесет прибыль фирме: ввозимые во Францию товары баснословно подорожали. Страна была на грани товаро-промышленного краха. Лионские фабриканты волновались не напрасно: некоторые швейцарские ткани были дешевле, хотя по качеству не хуже лионских. И для того чтобы оказаться победителями в этом соперничестве, они нещадно усиливали эксплуатацию ткачей на собственных мануфактурах. Последствия континентальной блокады поколебали устои даже тортового дома Ориоля — самого богатого лионского коммерсанта, который раньше проводил выгодные операции чуть ли не со всем миром.
Чтобы до конца довести последствия континентальной блокады, Наполеон повел решительные меры против контрабанды. Расправа была короткой. Контрабандистов расстреливали, конфискованные английские товары сжигали. Император сгонял прочь с престола даже монархов, мирволящих контрабанде. Он не пощадил даже своего младшего брата Людовика Бонапарта, короля Голландии, который смотрел сквозь пальцы на контрабандную торговлю голландского побережья с англичанами. Когда смещение и суды таможенных чиновников и жандармов, назначение новых контролеров и ревизоров ни к чему не привели, император придумал новую кару. Конфисковывались все товары «английского происхождения», независимо от того, через какую страну они прибывали.
Повальные обыски проводились не только в прибрежных селах и городах. Далеко в центре Европы из магазинов и складов изымались все колониальные товары и по приказу Наполеона публично сжигались на площадях. По всей Европе пылали горы ситцев и тонких сукон, бочки сахара, какао, чая, хлопковой пряжи и индиго. Континентальная блокада, поставив в затруднительное экономическое положение Англию, оказывала разрушительное влияние и на Францию. С наблюдающимся на первых порах подъемом промышленности начинают развиваться хлопчатобумажные и шерстяные прядильни. Но и они нуждались в импортном хлопке. Ввоз хлопка и красителей был прекращен. Фабрики закрывались, росла безработица. Испытывало затруднение в сбыте и сельское хозяйство. Сокращение экспорта зерна и вин привело к падению цен. Совсем пришли в упадок сахарные заводы — в страну не поступал тростниковый сахар. В тяжелом положении оказалось кружевное и шелковое производство.
Промышленники и торговцы высказывали разочарование блокадой, которая, несмотря на возложенные на нее надежды, не оправдала ожиданий, не помогла, а повредила экономике страны. Министр внутренних дел еще в 1808 году обращал внимание Наполеона на грозящую из-за недостатка хлопка, кое-где уже наступившую безработицу. В сведениях императору о состоянии лионской шелковой промышленности сообщалось, что к декабрю 1810 года половина станков стоит без работы…
В этих условиях меньше всего потерпели предприниматели суконного производства и грубых шерстяных материй. Они не страдали от недостатка сырья и сбыта. Это они, сумев выколотить и в этих условиях большие прибыли, хвалили континентальную блокаду, одобряли все меры императора против подвоза английских товаров. Однако не только среди текстильных фабрикантов раздавались жалобы. Торговцы и ремесленники роптали — их клиенты были разорены.
В 1811 году Фурье в очередной раз переменил работу. Его назначили экспертом по приемке сукна на лионские военные склады департамента Роны. Шел второй год военных действий Наполеона на севере Европы, в результате которых в состав Французской империи была включена Голландия, а затем и все побережье Северного моря.
Новые завоевания Наполеона французская буржуазия встретила с восторгом. Сырье, иностранные рынки, контрибуции, конфискации и прямой грабеж — все это стало дополнительным источником обогащения. Уменьшив выпуск шелковых тканей, лионские ткачи увеличили производство сукна: Наполеон одевал солдат своей армии, а на поставках богатели коммерсанты. Фурье поражала алчность последних. Казалось, что в их карманы хлынул настоящий золотой поток за счет труда и нищеты лионских пролетариев.
Фурье наблюдал, как в течение последнего года произвольные конфискации складов с товарами, разгул беззакония, самоуправство военных властей подрывали торговлю и промышленность Франции. Развившийся кризис в несколько месяцев охватил страну. Чтобы спасти от банкротства владельцев целого ряда бумаготкацких, прядильных и ситцевых мануфактур, Наполеон выдавал экстренные субсидии. По его распоряжению из государственной казны только Руану, чтобы предотвратить безработицу и разорение фабрикантов, было ассигновано 15 миллионов франков. Из ассигнованных денег лионские мануфактуры получили львиную долю — 1,4 миллиона франков. За счет казны делались колоссальные заказы. Для армии закупались шерстяные материи, для украшения дворцов — лионский бархат и шелк. Все европейские дворцы, подвластные Наполеону, должны были по его распоряжению делать закупки только в Лионе.
Однако полумеры не могли остановить кризис. Не помогали ни контрибуции, ни четкий контроль за финансовым состоянием страны. Безработица и голод рабочих столицы, Лиона и Руана, разорение южных винодельческих департаментов Франции заставили Наполеона сделать отступление от правил блокады. Торговцам выдавались лицензии, разрешающие ввоз запрещенных товаров на определенную сумму. Ослабление кризиса в стране стало наблюдаться к зиме 1811/12 года. Однако всем было очевидно, что основные его причины не устранены. Весной 1812 года вследствие дороговизны хлеба в ряде городов и сел страны произошли голодные волнения. В Нормандию для устранения рыночного мятежа был направлен полк императорской гвардии. Наполеоновская администрация не смогла остановить рост цен на хлеб.
Наполеон же тешил себя иллюзией, что выход из кризиса и упрочение империи возможны только с разгромом России.
В начале октября 1811 года на страницах «Журнала Лиона» врач Мартен-старший в связи с появлением кометы выразил удивление, что автор «Теории четырех движений» не воспользовался случаем, чтобы напомнить о своих смелых концепциях. Опять град насмешек. Было бы лучше, если бы хоть одна из газет выступила с большой разгромной статьей. Тогда полемика привлекла бы внимание, а может, обнаружила и сторонников Фурье. Но запуганные и униженные издатели наполеоновских газет не решались подать свой голос. Печаталось то, что было угодно Наполеону, нередко даже ложные сообщения о его военных победах.
31 октября на страницах «Журнала Лиона», отвечая на реплику Мартена-старшего, Фурье высказал надежду, что через год он начнет публикацию нового большого произведения, в котором представит свою «социетарную теорию» в развернутом и законченном виде.
Но осуществить эти надежды в 1812 году Фурье не удалось. Только через десять лет будет окончена та работа, о которой он проговорился в «Журнале Лиона». Вопросы, которые были подняты им в «Теории четырех движений», требовали нового, более глубокого осмысления.
В начале 1812 года из Безансона пришло известие о смерти матери. Шарлю горько было осознавать, что в последние годы он приносил ей только огорчения. О том, что сын написал какую-то толстую книгу и ее продают в лавках, она узнала не ст него. Она давно ужо не надеялась, что способна оказывать влияние на сына. У него была своя жизнь, мать же втайне тосковала и беспокоилась.
Родные считали Шарля неудачником, уродом в семье, писакой, который занимается никому не нужным сочинительством. Видя его абсолютную неприспособленность и желая как-то помочь, мать составила завещание так, чтобы хоть немного поддержать любимца. Шарлю завещалась пожизненная ежегодная рента в 900 франков, которую должны были выплачивать ему трое сестер. Это давало бы возможность какое-то время, не работая, только писать.
Голод 1811–1812 годов в первую очередь поразил промышленные города Франции. Если крестьянки спасали свои семьи от смерти варевом из древесной коры и листьев, то горожанам приходилось совсем плохо.
Поездки по Франции, увиденные им картины нищеты и голода вызывали у Фурье чувство сострадания. Мучительно быть свидетелем того, как старики, не имея пристанища, погибают на дорогах, юноши лишены надежд на будущее, а дети, которые не видят улыбки на лице матери, обречены на преждевременную смерть. Зловонные трущобы городов… Ткач, выработавший своими руками золотую парчу, не имеет даже тряпья, чтобы прикрыть наготу…
Страна устала от многолетнего военного напряжения: в 1811 году Лионская торговая палата приняла постановление, в котором указала, что «Франция не в состоянии выдержать тех условий, которых требует непрерывно продолжающаяся война». Впоследствии историки подсчитали, что за 1805–1815 годы наполеоновские войны стоили Франции 755 тысяч жертв и что протест против безумного размаха этих войн выражался, в частности, в том, что за 1810–1812 годы было осуждено за дезертирство 220 тысяч человек.
Ужасы московского похода, траур сотен тысяч семейств привели в подавленное состояние почти все население Франции. Наполеон же делает один за другим рекрутские наборы, стараясь любым путем в интересах буржуазии сломить английское торговое и промышленное могущество. По мере обострения нужды и безработицы донесения полиции свидетельствовали, что против правительства опять раздаются «мятежные слова». Конные патрули разъезжали по рабочим кварталам Сент-Антуанского и Сен-Марсельского предместий столицы, по улице Муфтар и кварталу Тампль. Рабочие не хотели больше поставлять армии своих сыновей, названных в народе «налогом крови». Но и не выступали против деспотизма Наполеона: иноземное нашествие грозило восстановлением дореволюционных порядков. Подавляющая масса крестьян под страхом лишиться земельных имуществ безропотно терпела все последствия грабительской внешней политики Наполеона. Однако все — и крестьянство, и рабочие, и торговая и финансовая буржуазия, — утомленные войнами, жаждали мира.
А в Париже тем временем проходили празднества по случаю последних военных успехов императора. Торжественно обставленное шествие великого числа пленных по бульварам столицы под крики толпы как будто несколько успокоило народ. Но наблюдательный глаз мог увидеть, что это торжество похоже на панихиду — империя рушилась, и напрасны были надежды на возвращение старых добрых времен ее процветания.
Попытки Наполеона поднять народ на новый отпор войскам союзников рушились.
В апреле 1814 года театральной сценой в Фонтенбло закончилась «мировая империя» Наполеона. Разрушился пестрый конгломерат стран и народов, которые столько лет были объединены силой оружия в единую империю.
Неудачу Наполеона Шарль Фурье объяснял его честолюбием и высокомерием. В общем-то Фурье был раздосадован поражением Наполеона, так как считал, что тот, обладая выдающимися способностями, должен был сделать активный шаг к осуществлению универсальной гармонии, к счастью народа, то есть к тому, о чем мечтал сам Фурье.
В майские дни 1814 года в Париж возвратился из эмиграции водворенный войсками коалиции на французский престол Людовик XVIII, необыкновенно ленивый и медлительный человек, которого меньше всего интересовали государственные дела страны. С реставрацией власти Бурбонов началась усиленная раздача орденов и должностей возвратившимся дворянам и священникам — все они требовали возмещения потерянного имущества из общественных средств. Сохранение тяжелых налогов, создание дорогостоящей королевской гвардии, предоставление армейских должностей аристократам — такая внутренняя политика Людовика XVIII вызвала в стране недовольство. Бурбоны не без основания боялись бонапартистов и бывших республиканцев. Усилился полицейский надзор.
Жгучая ненависть народа, прежде всего крестьянства и армии, к Бурбонам, разногласия в стане союзников толкнули Наполеона на возобновление борьбы. Зная о неустойчивом политическом положении в стране, он рассчитывал использовать его в своих интересах. В прокламациях он объяснил свое поражение как результат измены. Его призывы к старым солдатам и личная популярность в армии возымели действие…
Народ, возмущенный политикой Бурбонов, которые ничего не забыли и ничему не научились за 25 лет, истекших с начала революции, теперь мечтал о Наполеоне как о спасителе. Бонапартисты и республиканцы, объединившись, составили заговор, имевший целью низложить королевскую власть. 25 февраля 1815 года, воспользовавшись отсутствием наблюдавшего за ним английского комиссара, Наполеон погрузил на несколько небольших судов 1100 своих солдат с палубы брига «Непостоянный» и направил эту маленькую флотилию к берегам Франции.
1 марта в бухте Жуан он благополучно высадился. Неподалеку от Гренобля, в деревне Ламюр, Наполеон впервые встретился с правительственными войсками. Отказавшись открыть огонь, солдаты с возгласами «Да здравствует император!» перешли на его сторону. В Гренобле Наполеон изложил свою будущую программу: он отказывался от политики завоеваний, обещал народу процветание страны и мир; он обещал защиту крестьянству от эмигрантов, введение в стране подлинной конституции.
Правительство Людовика напрасно надеялось, что Лион (как и Вандея), всегда выступавший на стороне короля, окажет сопротивление Наполеону. 10 марта 1815 года у стен города возгласами «Да здравствует император! Долой попов! На фонарь аристократов! Смерть роялистам!» толпы крестьян и рабочих восторженно встречали Наполеона.
В Лионе, принимая городские власти, Наполеон формально провозгласил низложение династии Бурбонов. Он снова обещал сохранить принципы революции, не повергать страну в завоевания. Уже в Лионе он объявил уничтоженной палату пэров и палату депутатов, все учреждения, созданные конституцией Бурбонов. Назначил новых судей. По мере движения Наполеона к Парижу пресса на глазах «линяла»; самоуверенность сменилась страхом и раболепием: «Корсиканское чудовище высадилось в бухте Жуан», «Узурпатор вошел в Гренобль», «Бонапарт занял Лион» и, наконец, «Его императорское величество ожидается сегодня в своем верном Париже».
А через неделю, не произведя ни одного выстрела, во главе пятнадцатитысячного войска, высланного против «узурпатора», Наполеон с триумфом вошел в Париж.
Между тем с возвращением к власти корсиканца изменилось и положение Шарля Фурье. Благодаря покровительству дальнего, но влиятельного родственника, знаменитого математика, физика, военного и политического деятеля графа Жана-Батиста-Жозефа Фурье, назначенного волей императора префектом департамента Роны, Шарль получил должность заведующего бюро статистики этой префектуры.
Новая работа оторвала Фурье от прилавка. С интересом постигал он смысл многочисленных колонок цифр: в бюро статистики стекалась масса разнообразных сведений, здесь можно было видеть, как развивается капиталистическое производство лионских предприятий, как растут счета их владельцев в банках, и даже проследить пути, по которым идет «процветающая» Цивилизация, Служащий префектуры мог наконец-то высвободить время и для работы над своим «открытием». Последние два года Фурье больше всего занимал вопрос о положении женщины в обществе будущего.
«В 1807 году, — напишет он, — мои познания в теории Гармонии простирались лишь на отношения чувствительной любви, которые легче распознать и которые были предметом моих первых исследований. Только с 1817 года я подошел к теории Гармонии». Правда, в другом варианте рукописи Фурье встречаем, что его «исследование эмоциональных элементов любви могло начаться лишь после открытий 1814 года». Трудно точно установить, когда же Фурье сделал свое «открытие теории Гармонии», ясно одно, что эти годы он занят разработкой теории любви гармонийцев.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.