Шарль де Голль

Шарль де Голль

Спаситель Франции

С его именем неразрывно связана вся новейшая история Франции. Он дважды, в самое тяжелое для страны время, принимал на себя ответственность за ее будущее и дважды добровольно отказывался от власти, оставляя страну процветающей. Он был полон противоречий и недостатков, но обладал одним бесспорным достоинством – превыше всего генерал де Голль ставил благо своей страны.

Шарль де Голль принадлежал к старинному роду, ведущему свое происхождение из Нормандии и Бургундии. Как считается, приставка «де» в фамилии была не традиционной для Франции частицей дворянских имен, а фламандским артиклем, однако дворянство де Голлей насчитывало не одно поколение. Де Голли издревле служили королю и Франции – один из них участвовал еще в походе Жанны д’Арк, – и даже тогда, когда французская монархия перестала существовать, они оставались, по выражению генерала де Голля, «тоскующими монархистами». Анри де Голль, отец будущего генерала, начинал военную карьеру и даже участвовал в войне с Пруссией, однако потом вышел в отставку и поступил преподавателем в коллеж иезуитов, где обучал литературе, философии и математике. Он женился на своей кузине Жанне Майо, происходившей из богатого купеческого рода из Лилля. Всех своих детей – четверых сыновей и дочь – она приезжала рожать в дом матери в Лилль, хотя семья жила в Париже. Второй сын, получивший при крещении имя Шарль Андре Жозеф Мари, родился 22 ноября 1890 года.

Детей в семье воспитывали так же, как и многие поколения до них: религиозность (все де Голли были глубоко верующими католиками) и патриотизм. В своих мемуарах де Голль писал:

Отец мой, человек образованный и мыслящий, воспитанный в определенных традициях, был преисполнен веры в высокую миссию Франции. Он впервые познакомил меня с ее историей. Моя мать питала к родине чувство беспредельной любви, которое можно сравнить лишь с ее набожностью. Мои три брата, сестра, я сам – все мы гордились своей родиной. Эта гордость, к которой примешивалось чувство тревоги за ее судьбу, была нашей второй натурой.

С детства детям прививали любовь к истории, литературе и природе родной страны, знакомили их с достопримечательностями, биографиями выдающихся людей и трудами отцов церкви. Сыновьям внушали, что они – потомки славного рода, представители великого сословия, которое испокон веков служит во славу отечеству, нации

и религии. Юный Шарль был столь впечатлен мыслями о собственном великом происхождении, что искренне верил в свое великое предназначение. «Я считал, что смысл жизни состоит в том, чтобы свершить во имя Франции выдающийся подвиг, и что наступит день, когда мне представится такая возможность», – вспоминал он позже.

С 1901 года Шарль учился в иезуитском коллеже на улице Вожирар, в котором преподавал его отец. Он любил историю, литературу и даже сам пробовал писать. Выиграв местный поэтический конкурс, Шарль отказался от денежного приза ради возможности опубликовать свое произведение. Рассказывают, что Шарль постоянно тренировал силу воли – отказываясь от обеда, пока не закончит уроки, и даже лишая себя десерта, если уроки, по его мнению, были сделаны недостаточно хорошо. Он также усиленно развивал память – в зрелые годы легко запоминал речи на десятки страниц, – и увлеченно читал философские труды. Хотя мальчик был очень способным, учеба все же вызывала у него определенные трудности – Шарль с детства с трудом переносил любые мелочные ограничения и жесткие установления, которые не мог объяснить логически, а в коллеже иезуитов был безусловно регламентирован каждый чих. Последний год Шарль обучался в Бельгии: после правительственного кризиса 1905 года церковь была отделена от государства, и католические учебные заведения закрылись. По настоянию отца Шарль перебрался за границу вместе с родным учебным заведением – в Бельгии он обучался в специальном математическом классе и демонстрировал такие таланты к точным наукам, что преподаватели советовали ему избрать научную карьеру. Однако Шарль с детства мечтал о военной стезе: получив степень бакалавра, он вернулся в Париж и после подготовительного обучения в престижнейшем коллеже Stanislas в 1909 году поступил в военную школу в Сен-Сире – основанное еще Наполеоном, это высшее военное учебное заведение считалось одним из лучших в Европе. Своим родом войск он выбрал пехоту – как наиболее близкую к настоящим военным действиям.

Шарль с детства мечтал стать военным, чтобы с оружием в руках защищать родную страну от врагов. Еще в детстве, когда маленький Шарль плакал от боли, отец успокаивал его словами: «Разве генералы плачут?» Став постарше, Шарль уже вовсю командовал братьями и сестрой, и даже заставил их изучить секретный язык, представлявший собой слова, прочитанные наоборот, – учитывая невероятную сложность французской орфографии, дело это было далеко не таким простым, как может показаться на первый взгляд.

Учеба в Сен-Сире на первых порах разочаровала его: бесконечная муштра и необходимость постоянно бездумно слушаться приказов угнетала Шарля, который был убежден, что подобное обучение годится лишь для рядовых – полководцы должны учиться подчинять, а не подчиняться. Однокашники справедливо считали де Голля заносчивым, и за высокий рост, худобу и постоянно задранный длинный нос прозвали его «длинной спаржей». Шарль мечтал выделиться на поле брани, но в то время, когда он учился в Сен-Сире, никакой войны не предвиделось, а слава французского оружия была делом давно минувших дней – последнюю войну, с Пруссией в 1870 году, французы позорно проиграли, а во время «Парижской коммуны» армия, расправлявшаяся с восставшими, и вовсе потеряла последние остатки уважения среди народа. Шарль мечтал о преобразованиях, которые могут снова сделать французскую армию великой, и ради этой цели был готов трудиться день и ночь. В Сен-Сире он много занимался самообразованием, а когда в 1912 году окончил училище, начал внимательно изучать армейские порядки изнутри, подмечая любые недостатки системы. Лейтенант де Голль был зачислен в расквартированный в Аррасе 33-й пехотный полк под командованием полковника Анри Филиппа Петена – одного из талантливейших французских военачальников того времени.

Генерал Филипп Петен.

В июле 1914 года началась Первая мировая война. Уже в августе Шарль де Голль, воюя под Динаном, был ранен и выбыл из строя на два месяца. В марте 1915 года он снова ранен в сражении при Мениль-ле-Юрлю – в строй он вернулся уже капитаном и командиром роты. В Верденской битве, которую французы выиграли благодаря полководческим талантам генерала Петена, де Голль был ранен в третий раз, причем так сильно, что его сочли погибшим и оставили на поле боя. Он попал в плен; несколько лет находился в военных лагерях, пять раз неудачно пытался бежать и был освобожден лишь после подписания перемирия в ноябре 1918 года.

Но даже в плену де Голль не сидел без дела. Он совершенствовал свое знание немецкого языка, изучал организацию военного дела в Германии, а выводы заносил в дневник. В 1924 году он опубликовал книгу, в которой обобщил накопленный за время плена опыт, назвав ее «Раздор в стане врага». Де Голль писал, что к поражению Германию привели в первую очередь отсутствие воинской дисциплины, самоуправство немецкого командования и плохая согласованность его действий с распоряжениями правительства – хотя вся Европа была уверена, что германская армия была лучшей в мире и проиграла она по экономическим причинам и потому, что у Антанты военачальники были лучше.

Едва вернувшись с войны, де Голль тут же направился на другую: в 1919 году он, как и многие французские военные, завербовался в Польшу, где сначала преподавал теорию тактики в военном училище, а затем в качестве офицера-инструктора участвовал в советско-польской войне.

Ивонн де Голль.

В 1921 году он вернулся во Францию – и неожиданно для самого себя влюбился. Его избранницей стала юная красавица Ивонн Вандру, дочь богатого кондитера. Для нее этот роман тоже стал неожиданностью: еще недавно она заявляла, что никогда не выйдет замуж за военного, однако очень быстро забыла о своем зароке. Уже 7 апреля 1921 года Шарль и Ивонн обвенчались. Выбор оказался удачным: Ивонн стала верной соратницей де Голля, поддерживая его во всех начинаниях и обеспечивая ему понимание, любовь и надежный тыл. У них родилось трое детей: сын Филипп, названный в честь генерала Петена, появился на свет 28 декабря 1921 года, дочь Элизабет родилась 15 мая 1924 года. Младшая, любимая дочь Анна, родилась первого января 1928 года – у девочки был синдром Дауна и прожила она всего двадцать лет. В ее память генерал де Голль посвящал много сил благотворительным фондам, занимавшимся детьми с подобными заболеваниями.

Вернувшемуся из плена де Голлю предложили занять место преподавателя в Сен-Сире, однако он сам мечтал попасть в Высшую военную школу – заведение по подготовке высшего офицерского состава, аналогичное академии Генерального штаба, – куда и был зачислен осенью 1922 года. С 1925 года де Голль служил в канцелярии генерала Петена, своего бывшего командира, ставшего после Первой мировой войны одним из авторитетнейших военных в Европе, а затем – в штабах в разных местах. В 1932 году он был назначен в секретариат Высшего совета национальной обороны.

С середины двадцатых годов де Голль начал приобретать известность как военный теоретик и публицист: он опубликовал несколько книг и статей – «Раздор в стане врага», «На острие шпаги», «За профессиональную армию», – где высказывал свои взгляды на организацию армии, тактику и стратегию ведения войн, организацию тыла и многие другие вопросы, не всегда напрямую связанные с военным делом и еще реже отражающие взгляды, присущие армейскому большинству.

Де Голль обо всем имел свое мнение: он считал, что армия даже во время войны должна подчиняться гражданской власти, что будущее – за профессиональной армией, что самым прогрессивным оружием являются танки. Последняя точка зрения шла вразрез со стратегией Генерального штаба, полагавшегося на пехоту и оборонительные укрепления типа линии Мажино. Писатель Филипп Баррес в книге о де Голле, рассказывая о своей беседе с Риббентропом в конце 1934 года, приводит такой диалог:

– Что касается линии Мажино, – откровенничал гитлеровский дипломат, – то мы прорвем ее с помощью танков. Наш специалист генерал Гудериан подтверждает это. Я знаю, что такого же мнения придерживается ваш лучший технический специалист.

– Кто наш лучший специалист? – спросил Баррес и услышал в ответ:

– Голль, полковник Голль. Это верно, что он так мало известен у вас?

Де Голль всеми силами старался добиться от Генштаба создания танковых войск, однако все его попытки закончились неудачей. Даже когда его предложениями заинтересовался Поль Рейно, будущий премьер-министр, и на их основе создал законопроект о реформе армии, то Национальное собрание отклонило его как «бесполезный, нежелательный и противоречащий логике и истории».

В 1937 году де Голль все же получил звание полковника и танковый полк в городе Меце, а с началом Второй мировой войны под его командование перешли танковые подразделения 5-й армии, действовавшей в Эльзасе. «На мою долю выпало играть роль в ужасной мистификации, – писал он по этому поводу. – Несколько десятков легких танков, которыми я командую, – это всего лишь пылинка. Мы проиграем войну самым жалким образом, если не будем действовать». Благодаря возглавившему правительство Полю Рейно уже в мае 1940 года де Голлю поручили командование 4-м полком – в битве при Камоне де Голль стал единственным французским военным, кто смог принудить немецкие войска к отступлению, за что был представлен к званию бригадного генерала. Хотя многие биографы утверждают, что генеральское звание де Голлю так и не успели присудить официально, именно с этим титулом он вошел в историю. Через неделю де Голль стал заместителем министра национальной обороны.

Проблема была в том, что никакой обороны собственно не было. Французский Генштаб так надеялся на линию Мажино, что не подготовился ни к наступлению, ни к обороне. После «странной войны» стремительное наступление немцев прорвало оборону, и всего за несколько недель стало ясно, что Франции не выдержать. Несмотря на то, что правительство Рейно было против капитуляции, 16 июня 1940 года ему пришлось уйти в отставку. Страну возглавил генерал Петен, герой Первой мировой, который больше не собирался воевать с Германией.

Де Голль чувствовал, что мир сходит с ума: мысль о том, что Франция может сдаться, была для него невыносима. Он вылетел в Лондон, где договаривался с английским премьер-министром Черчиллем об организации эвакуации французского правительства, и там узнал, что Петен ведет переговоры о капитуляции.

Это был самый черный час в жизни генерала де Голля – и он стал его звездным часом. «Восемнадцатого июня 1940 года, – писал он в мемуарах, – отвечая на призыв своей родины, лишенный какой-либо другой помощи для спасения своей души и чести, де Голль, один, никому не известный, должен был взять на себя ответственность за Францию». В восемь часов вечера он выступил по английскому радио, призывая всех французов не сдаваться и сплотиться вокруг него ради свободы Франции.

Действительно ли сказано последнее слово? Должны ли мы отказаться от всякой надежды? Окончательно ли наше поражение? Нет!.. Я, генерал де Голль, призываю всех французских офицеров и солдат, которые уже находятся на британской земле или прибудут сюда в будущем, с оружием или без него, я обращаюсь ко всем инженерам и квалифицированным рабочим военной индустрии, которые уже находятся на британской земле или прибудут сюда в будущем. Я призываю вас всех связаться со мной. Чтобы ни случилось, пламя французского Сопротивления не должно угаснуть – и не угаснет.

А вскоре по всей Франции были распространены листовки с обращением де Голля: «Франция проиграла сражение, но она не проиграла войну! Ничего не потеряно, потому что эта война – мировая. Настанет день, когда Франция вернет свободу и величие… Вот почему я обращаюсь ко всем французам объединиться вокруг меня во имя действия, самопожертвования и надежды».

22 июня 1940 года Франция капитулировала: согласно подписанным соглашениям она была разделена на две части – оккупированную и неоккупированную зоны. Последней, занимавшей юг и восток Франции, управляло правительство Петена, называвшееся по месту нахождения в курортном городке «правительством Виши». На следующий день Англия официально разорвала дипломатические отношения с вишистами и признала главой «свободных французов» де Голля.

«Франция проиграла сражение, но не проиграла войну!» Шарль де Голль по английскому радио зачитывает обращение к французам, 18 июля 1940 г.

Такие действия не могли понравиться капитулировавшему правительству Петена. 24 июня генерал де Голль был официально уволен, 4 июля французский военный трибунал в Тулузе заочно приговорил его за дезертирство к четырем годам тюрьмы, а 2 августа – к расстрелу. В ответ 4 августа де Голль создал комитет «Свободная Франция», который сам и возглавил: за первые недели к комитету присоединились две с половиной тысячи человек, а уже в ноябре «Свободная Франция» располагала 35 тысячами человек, 20 военными кораблями, 60 торговыми судами и тысячей летчиков. Символом движения был избран Лотарингский крест – древний символ французской нации, представляющий собой крест с двумя перекладинами. Никто из более-менее заметных политических деятелей не поддержал де Голля, не примкнул к его движению, но простые французы видели в нем свою надежду. Ежедневно два раза он выступал по радио, и, хотя мало кто знал де Голля в лицо, его голос, говорящий о необходимости продолжать борьбу, стал знаком почти каждому французу. «Я… вначале ничего собою не представлял, – признавался сам де Голль. – Во Франции – никого, кто мог бы за меня поручиться, и я не пользовался никакой известностью в стране. За границей – никакого доверия и оправдания моей деятельности». Однако за довольно короткий срок ему удалось добиться весьма значительных успехов.

Сотрудник де Голля, антрополог и политик Жак Сустель описывал его в этот период:

Очень высокого роста, худощавый, монументального телосложения, с длинным носом над маленькими усиками, слегка убегающим подбородком, властным взглядом, он казался намного моложе пятидесяти лет. Одетый в форму цвета хаки и головной убор того же цвета, украшенный двумя звездами бригадного генерала, он ходил всегда широким шагом, держа, как правило, руки по швам. Говорил медленно, резко, иногда с сарказмом. Память его была поразительна. От него просто веяло властью монарха, и теперь, как никогда, он оправдывал эпитет «король в изгнании».

Постепенно главенство де Голля признали французские колонии в Африке – Чад, Конго, Камерун, Таити и другие, – после чего де Голль высадился в Камеруне и официально принял колонии под свой контроль. В июне 1942 года «Свободная Франция» была переименована в «Сражающуюся Францию», во главе которой стоял Французский национальный комитет, который фактически являлся правительством в изгнании, а его комиссары – министрами. Посланники де Голля разъезжали по всему миру, агитируя в поддержку генерала и «Сражающейся Франции», а особые агенты наладили связи с французским Сопротивлением и коммунистами, ведущими борьбу на оккупированной территории, снабжая их деньгами и вооружением, в результате чего в 1943 году Национальный комитет Сопротивления признал де Голля как главу страны.

«Сражающаяся Франция» была признана СССР и США. Хоть правительство Рузвельта крайне неодобрительно относилось к самому де Голлю, считая его узурпатором, выскочкой и «высокомерным французом», оно все же признавало его движение единственной реальной силой, способной оказать сопротивление Гитлеру. Черчилль, во многом с подачи Рузвельта, тоже недолюбливал генерала, называя его «вздорной личностью, возомнившей себя спасителем Франции» и «Жанной д’Арк с усами»: во многом такая антипатия была вызвана активной англофобией де Голля, который не мог простить Великобритании веков соперничества и ее нынешнего относительно благополучного положения, чем британские дипломаты, что скрывать, не раз пытались воспользоваться.

Де Голль мог быть самонадеянным, авторитарным, заносчивым и даже несносным, он менял свои убеждения и лавировал среди врагов и союзников, словно не видел между ними никакой разницы: ненавидя коммунизм, он дружил со Сталиным, недолюбливая англичан, сотрудничал с Черчиллем, умел быть жестоким с друзьями и легкомысленным в важных делах. Но он имел лишь одну цель – спасти страну, возродить ее величие, не дать более сильным союзникам поглотить ее, и вопросы личной власти и личных отношений отходили на второй план.

В ноябре 1942 года американские войска высадились в Алжире и Марокко – в то время тоже французских территориях. Союзники назначили главнокомандующим Алжира генерала Жиро. Со временем они планировали вывести Жиро в национальные лидеры, подменив его правительством, где должно было быть много вишистов, Национальный комитет де Голля. Однако в июне 1943 года де Голлю удалось стать сопредседателем (наряду с Жиро) созданного в Алжире Французского комитета национального освобождения, а уже через несколько месяцев безболезненно удалить Жиро от власти.

Когда союзники готовили высадку в Нормандии, де Голля снова попытались отстранить от участия в большой политике, но тот во всеуслышание заявил, что не позволит подчинить правительство Франции (то есть ФКНО) американскому командованию. Генерал вел переговоры со Сталиным, Черчиллем и Эйзенхауэром и в итоге добился того, что именно он въехал в столицу как победитель, когда союзники и силы Сопротивления освободили Париж.

Правительство Петена было эвакуировано в замок Зигмаринген, где весной 1945 года арестовано союзниками. Суд признал генерала Петена виновным в государственной измене и военных преступлениях и приговорил к расстрелу, общественному бесчестью и конфискации имущества. Однако генерал де Голль, из уважения к преклонным годам Петена и в память о службе под его началом, помиловал его, заменив расстрел пожизненным заключением.

С августа 1944 года де Голль возглавил Совет министров Франции: он снова принял на себя единоличную ответственность за судьбу родной страны, противодействуя планам союзников, согласно которым Франция, как капитулировавшая страна, должна быть отстранена от решения судеб послевоенного мира. Исключительно благодаря де Голлю и его усилиям Франция, подобно другим странам-победительницам, получила собственную оккупационную зону в Германии и позже – место в Совете Безопасности ООН.

Заседание Комитета национального освобождения Франции, де Голль сидит в центре, 1944 г.

Для самой Франции, как и для почти всех европейских стран, послевоенные годы были очень тяжелыми. Разрушенная экономика, безработица и политический разброд требовали от правительства немедленных решительных действий, и де Голль действовал молниеносно: были национализированы крупнейшие предприятия – шахты, авиазаводы и автомобильный концерн Renault, проведены социальные и экономические реформы. Во внутренней политике он провозгласил лозунг «Порядок, закон, справедливость».

Однако порядок в политической жизни страны так и не удалось навести: выборы в Учредительное собрание, проведенные в ноябре 1945 года, не дали преимущества ни одной партии – простое большинство получили коммунисты, проект конституции неоднократно отклонялся, любые законопроекты оспаривались и проваливались. Де Голль видел будущее Франции за президентской республикой, но депутаты собрания ратовали за сильный многопартийный парламент. В итоге 20 января 1946 года де Голль добровольно ушел в отставку. Он заявил, что выполнил свою главную задачу – освобождение Франции, – и теперь может передать страну в руки парламента. Однако историки считают, что со стороны генерала это был хитрый, но, как показало время, не совсем удачный ход: де Голль был уверен, что разнородное и полное непримиримых противоречий собрание не сможет сформировать устойчивое правительство и справиться со всеми трудностями, и тогда он снова сможет стать спасителем страны – на своих, разумеется, условиях. Однако такого триумфального возвращения де Голлю пришлось ждать двенадцать лет. В октябре была принята новая конституция, отводившая всю власть парламенту при чисто номинальной фигуре президента страны. Четвертая республика началась без генерала де Голля.

Вместе с семьей де Голль удалился в семейное поместье в городке Коломбэле-дёз-Эглиз, расположенном в Шампани в трехстах километрах от Парижа, и засел за создание мемуаров. Свое положение он сравнивал с заключением Наполеона на острове Эльба – и как Наполеон, не собирался сидеть сложа руки без надежды на возвращение. В апреле 1947 года он вместе с Жаком Сустелем, Мишелем Дебре и другими соратниками создал партию Объединение французского народа – Rassemblement du Peuple Frangais, или сокращенно RPF, эмблемой которого стал Лотарингский крест. RPF планировало установить во Франции однопартийную систему, однако на выборах 1951 года не получило абсолютного большинства в парламенте, позволившего бы ему добиться намеченной цели, и в мае 1953 года было распущено. Хотя голлизм как идейно-политическое течение (ратующее за величие страны и сильную президентскую власть) оставался заметным на политической карте тогдашней Франции, сам де Голль взял продолжительный отпуск. Он скрылся от любопытствующих в Коломбэ и отдался общению с семьей и написанию воспоминаний – его военные мемуары в трех томах, озаглавленные «Призыв», «Единство» и «Спасение», были опубликованы с 1954 по 1959 год и пользовались огромной популярностью. Могло показаться, что он счел свою карьеру законченной, и многие из его окружения были уверены в том, что генерал де Голль больше никогда не вернется в большую политику.

Де Толль выступает на митинге RPF, 1948 г.

В 1954 году Франция потеряла Индокитай. Воспользовавшись случаем, националистическое движение в тогдашней французской колонии Алжире, называвшееся Фронтом национального освобождения, развязало войну. Они требовали независимости Алжира и полного вывода французской администрации и готовы были добиваться этого с оружием в руках. Поначалу действия были вялотекущими: у ФНО не хватало вооружений и людей, а французские власти во главе с Жаком Сустелем считали происходящее просто серией локальных конфликтов. Однако после филиппвильской резни в августе 1955 года, когда повстанцы убили больше сотни мирных жителей, стала очевидной вся серьезность происходящего. Пока ФНО вел жестокую партизанскую войну, французы стягивали в страну войска. Через год ФНО устроил серию терактов в городе Алжир, и Франция была вынуждена ввести парашютную дивизию под командованием генерала Жака Массю, сумевшего за короткий период весьма жестокими методами навести порядок. Позднее де Голль писал:

Многие руководители режима сознавали, что проблема требует кардинального решения.

Но принять жесткие решения, которых требовала эта проблема, снести все препятствия на пути их осуществления… было выше сил неустойчивых правительств… Режим ограничивался тем, что с помощью солдат, вооружения и денег поддерживал борьбу, свирепствовавшую по всей территории Алжира и вдоль границ. Материально это стоило очень дорого, ибо приходилось держать там вооруженные силы общей численностью 500 тысяч человек; это обходилось дорого и с точки зрения внешнеполитической, ибо весь мир осуждал безысходную драму. Что же касалось, наконец, авторитета государства, это было буквально разрушительно.

Франция разделилась надвое: одни, считавшие Алжир неотъемлемой частью метрополии, рассматривали происходящее там как мятеж и угрозу территориальной целостности страны. В Алжире жило немало французов, которые в случае получения колонией независимости оказались бы брошенными на произвол судьбы, – известно, что повстанцы из ФНО обращались с французскими поселенцами с особой жестокостью. Другие считали, что Алжир достоин независимости – или по крайней мере его будет проще отпустить, чем поддерживать там порядок. Ссоры между сторонниками и противниками независимости колонии протекали весьма бурно, выливаясь в массовые манифестации, беспорядки и даже террористические акты.

США и Великобритания предложили свои услуги по поддержанию порядка в регионе, но когда об этом стало известно, в стране разразился скандал: согласие премьер-министра Феликса Гайара на иностранную помощь сочли предательством, и ему пришлось уйти в отставку. Его преемника не могли назначить три недели; наконец страну возглавил Пьер Пфлимлен, который заявил о готовности вступить в переговоры с ФНО.

Это заявление вызвало настоящую бурю: все сторонники сохранения целостности страны (то есть выступавшие за то, чтобы Алжир оставался французской колонией) почувствовали себя преданными. Тринадцатого мая французские алжирские генералы выдвигают парламенту ультиматум, требующий не допустить отказа от Алжира, принять новую конституцию и назначить премьер-министром де Голля, а в случае отказа угрожали высадить десант в Париже. Фактически это был путч.

Де Голль не был причастен ни к провалу в Индокитае, ни к алжирскому кризису, он все еще пользовался авторитетом в стране и на мировой арене. Его кандидатура, казалось, устраивала всех: одни надеялись, что он, патриот и верный сторонник целостности страны, не допустит независимости Алжира, другие считали, что генерал в состоянии навести порядок в стране любым способом. И хотя сам де Голль не желал прийти к власти в результате переворота (любое политическое потрясение, по его мнению, лишь ухудшало положение в стране, следовательно, было недопустимо), он согласился в столь трудное для Франции время снова возглавить страну. Пятнадцатого мая он выступил по радио с многозначительным заявлением: «Некогда в тяжелый час страна доверилась мне с тем, чтобы я повел ее к спасению. Сегодня, когда стране предстоят новые испытания, пусть она знает, что я готов принять на себя все полномочия Республики».

Первого июня 1958 года Национальное собрание утвердило де Голля в должности, вручив ему чрезвычайные полномочия для пересмотра конституции. Уже в сентябре был принят новый основной закон, ограничивавший полномочия парламента и утверждавший сильную власть президента. Четвертая республика пала. На выборах 21 декабря 1958 года 75 процентов выборщиков отдали голоса за президента де Голля. Осенью де Голль обнародовал так называемый «план Константины» – пятилетний план экономического развития

Алжира, – и объявил о скором военном наступлении на партизан. Кроме того, он пообещал амнистию для повстанцев, добровольно сложивших оружие. За два года ФНО был практически разгромлен.

К разочарованию военных, де Голль имел свое решение алжирской проблемы: независимое государство, экономически и политически тесно связанное с бывшей метрополией. Это решение было закреплено подписанными в марте 1962 года соглашениями в Эвиане. Алжир был не единственной страной, которой де Голль дал свободу: только в 1960 году независимость получили более двух десятков африканских государств. Де Голль настаивал на сохранении тесной культурной и экономической связи с бывшими колониями, укрепляя тем самым влияние Франции в мире. Недовольные политикой де Голля «ультраправые» начали на него настоящую охоту – по подсчетам историков, всего генерал пережил более двух десятков покушений, но ни в одном не получил серьезных повреждений, что лишний раз укрепило де Голля в его мнении о себе как об избранном Богом для спасения страны. Причем генерал не отличался ни мстительностью, ни особой жестокостью: так, после покушения в августе 1962 года, когда его автомобиль неудачно обстреляли из автоматов, де Голль подписал смертный приговор лишь главарю заговорщиков полковнику Бастьен-Тьери: потому что тот, офицер французской армии, так и не научился стрелять.

Соединенным Штатам, которые нередко высказывали свое недовольство политикой Франции, де Голль не стесняясь заявлял, что Франция имеет право поступать «как хозяйка своей политики и по своему почину». В 1960 году он в пику США устроил собственные ядерные испытания в Сахаре.

Де Голль был полон решимости ограничить европейское влияние США, от которых многие страны были зависимы, а вместе с ними и Великобритании, всегда более ориентированной на Америку, чем на Европу.

Шарль де Голль с президентом США Джоном Ф. Кеннеди и его супругой Жаклин, Елисейский дворец, 1961 г.

Он слишком хорошо помнил, как Черчилль заявил ему во время войны: «Помните, когда бы мне ни пришлось выбирать между свободной Европой и морскими просторами, я всегда выберу морские просторы. Когда бы мне ни пришлось выбирать между Рузвельтом и вами, я выберу Рузвельта!»

Сначала де Голль провалил вступление Британии в Общий рынок, а затем объявил о том, что не считает больше возможным использовать доллар в качестве международной валюты, и потребовал обменять на золото все имеющиеся в распоряжении Франции доллары – около полутора миллиардов. Эту операцию он называл своим «экономическим Аустерлицем». Как пишут историки, отношение к доллару, как к «зеленой бумажке», у де Голля сформировалось под впечатлением анекдота, рассказанного ему когда-то министром финансов: «На аукционе продается картина Рафаэля. Араб предлагает нефть, русский – золото, а американец выкладывает пачку стодолларовых банкнот и покупает Рафаэля за 10 000 долларов. В итоге американец получил Рафаэля за три доллара, потому как стоимость бумаги за одну стодолларовую банкноту – три цента!»

Когда президенту Джонсону доложили, что в гавани Нью-Йорка стоит французский корабль, груженный долларовыми бумажками, а в аэропорту приземлился самолет с таким же грузом, его чуть не хватил удар. Он пытался пообещать де Голлю крупные неприятности – а тот взамен пригрозил, что выведет с территории Франции все базы НАТО. Джонсону пришлось согласиться и выплатить де Голлю более трех тысяч тонн золота, а в феврале 1966 года де Голль все равно объявил о выходе Франции из состава НАТО, и об эвакуации с ее территории всех американских баз.

В то же время он не забывал о собственной стране: при де Голле во Франции была проведена деноминация (один новый франк равнялся ста старым), в результате чего упрочилась экономика и стабилизировалась политическая обстановка, столь бурная в начале пятидесятых. В декабре 1965 года он был переизбран на второй срок.

Однако уже в это время стало заметно, что де Голль теряет авторитет: молодому поколению он казался слишком авторитарным, не прислушивающимся к чужим советам, закоснелым в своих устаревших принципах, другие не одобряли его слишком агрессивной внешней политики, постоянно угрожавшей рассорить Францию с остальными странами. На выборах он получил лишь небольшое преимущество над Франсуа Миттераном, представлявшим широкий блок оппозиции, однако никаких выводов из этого де Голль не сделал. Экономический кризис 1967 года еще сильнее пошатнул его позиции, а майские события 1968 года окончательно подорвали его влияние.

Официальный портрет президента де Голля, 1968 г.

Все началось с того, что после студенческих беспорядков был закрыт университет в Нантерре. Студенты Сорбонны подняли мятеж в поддержку Нантерра и выдвинули собственные требования. В результате неудачных действий полиции пострадали сотни человек. За несколько дней мятеж охватил всю Францию: все уже забыли о студентах, но долго копившееся недовольство властью выплеснулось наружу, его уже было невозможно удержать. Тринадцатого мая – ровно через десять лет после знаменитого выступления де Голля во время алжирских событий – прошла грандиозная демонстрация, люди несли плакаты: «13.05.58–13.05.68 – пора уходить, Шарль!», «Десять лет – этого достаточно!», «Де Голля в архив!», «Прощай, де Голль!». Страну парализовала бессрочная забастовка.

В этот раз де Голлю удалось навести порядок. Он распустил сенат и Палату депутатов и назначил досрочные выборы, на которых неожиданно абсолютное большинство опять получили голлисты. Причину этого видят в том, что при всей сумбурности майских событий никакой реальной альтернативы де Голлю не было.

Однако он устал. Воочию столкнувшись с тем, что его дело и он сам уже не так популярны в стране, как он того хотел бы, и что его авторитета недостаточно, чтобы вовремя справиться с происходящим, де Голль принял решение покинуть арену. В апреле 1967 года он выдвинул на всенародный референдум заведомо непопулярные законопроекты о реорганизации сената и реформе территориально-административного устройства Франции, пообещав в случае неудачи уйти в отставку. Накануне голосования генерал выехал со всем архивом из Парижа в Коломбэ – относительно результатов у него не было никаких иллюзий. Референдум он проиграл. 28 апреля де Голль по телефону передал премьер-министру Морису Кув де Мюрвилю: «Я прекращаю выполнение обязанностей Президента Республики. Это решение вступает в силу сегодня в полдень».

Выйдя в отставку, де Голль впервые за много лет посвящал время только себе и семье. Его сын стал сенатором, дочь вышла замуж за полковника Анри де Буассо, потомка аристократов и талантливого военачальника. Шарль с женой отправились путешествовать – наконец он смог увидеть соседние страны не из окна правительственной машины, а просто гуляя по улицам. Они посетили Испанию и Ирландию, объездили Францию, а осенью 1970 года вернулись в Коломбэ, где де Голль хотел закончить свои мемуары. Он так и не успел их дописать: десятого ноября 1970 года, за две недели до своего восьмидесятилетия, генерал де Голль скончался от разрыва аорты.

Сообщая нации о смерти генерала, Жорж Помпиду, его преемник, сказал: «Генерал де Голль скончался, Франция овдовела».

Согласно завещанию, де Голль был похоронен на кладбище Коломбэле-дёз-Эглиз, рядом с дочерью Анной, в присутствии лишь самых близких друзей и родственников. В тот же самый день в соборе Парижской Богоматери состоялась траурная месса, которую с особой торжественностью и по большому чину отслужил кардинал-архиепископ Парижский. Это было меньшее, что могла сделать страна для человека, который дважды ее спас.

Через несколько лет при въезде в Коломбэле-дёз-Эглиз был установлен монумент – строгий лотарингский крест из серого гранита. Он символизирует не просто величие Франции, не просто скрытую мощь всей этой страны, но и отдельную личность, ее верного сына и защитника – генерала Шарля де Голля, столь же строгого и непреклонного в своем служении. После его смерти многое из того, что он сделал, было забыто или переоценено, и ныне фигура генерала в истории Европы стоит в одном ряду с такими колоссами, как Наполеон или Карл Великий. До сих пор его взгляды остаются актуальными, его дела – великими, его последователи по-прежнему правят Францией, и, как и раньше, его имя является символом величия страны.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.