У ПАПÁ БЫЛА СОБАКА
У ПАП? БЫЛА СОБАКА
Простая девичья забава на все времена: приписывать себе родословные поинтереснее. С годами детское тщеславие, как правило, проходит. Ахматова упорствовала до конца, интересничала до старости, и уже за семьдесят лет придумала себе, кроме линии Хана Ахмата («Я Чингизидка»), еще и «греческую» («островные греки»). Ну и все Великие князья — это не горячий девичий шепот — то ли во сне, то ли наяву: это все в старости записывается и диктуется. «Здесь — сокровища!»
Конец золотоордынского ига на Руси связывался Карамзиным с убийством хана Ахмата, чингизида, от которого Ахматова производила свою татарскую родословную.
Н. ГОНЧАРОВА. «Фаты либелей» Анны Ахматовой. Стр. 305
Хан Ахмат, однако, был скорее декоративным украшением, антуражем, придававшем фигуре имени поэта пикантную яркость, не лишнюю, но и ничего не менявшую.
Анатолий НАЙМАН. Рассказы о Анне Ахматовой. Стр. 76
Ахматова — бабушка Инны Эразмовны — от хана Ахмата, того, который был последним ханом на Руси.
П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 129
Мой знакомый поляк говорил, что он не встречал в Москве девушки, которая бы не рассказывала ему, что ее бабушка была польская графиня.
Из рассказа Анны Андреевны. В Ташкенте старый узбек носил ей молоко. Он был почтителен сверх меры. Молитвенно складывал руки при виде ее. Однажды взял со стола зеркало и сперва приблизил его к лицу Анны Андреевны, а потом поцеловал его. После рассказа пауза. И после паузы: «Он, очевидно, полагал, что я принадлежу к потомкам хана Ахмата, последнего хана Большой Орды…»
Лев ОЗЕРОВ. Разрозненные записи. Стр. 597
Чингисхан, великие князья появились в биографии Ахматовой под воздействием старческой распущенности, когда уже никто не мог ничего возразить, а начиналось все по-ахматовски «сдержанно» (то есть с чванством) и привычно лживо:
1.11.1927.
Как-то был случай: пришел к АА П. H. Медведев и стал настойчиво просить дать ему автобиографию. АА с большим неудовольствием согласилась продиктовать ему некоторые краткие сведения. Медведев записал строк двадцать; в этой автобиографии есть неверности: там сказано, что АА училась в Смольном институте <…> и что отец АА — морской офицер.
П. Н. Медведев предупредительно спрашивал АА: «Может быть, этого записывать не следует? Может быть, записать как-нибудь иначе?». АА холодно отвечала ему: «Нет, запишите именно так…» Эти полуневерные сведения АА дала Медведеву умышленно, негодуя на его назойливость.
П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 226
А вот она пишет через двадцать пять лет в официальном документе.
Я родилась 23 июня 1893 года в Ленинграде.
Автобиография (автограф).
Такими же данными ею самой заполнена и карточка члена Союза писателей. «Сбросила» себе четыре года. Эмигрантских дам обвиняет в том, что «они все там себе скостили по десять лет». Конечно, четыре на этом фоне — просто пустяк.
Что там года — она играет с каждым днем, хотя ни по старому, ни по новому стилю так красиво, как хотелось бы ей, не получается.
Существенным же было ее утверждение, письменно и устно повторяемое, что она родилась в ночь на Ивана Купалу, то есть опять-таки 7 июля по новому стилю. То есть опять солгала! Ради уж такой романтики. Она давала понять, что магия, приписываемая этой ночи, ее обряды, поиски папоротника, цветущего огненным цветом так же, как и круг мифов, связанных с Купалой, скрывающимся в воде, подающим силу воды и теплоту солнца растениям, — были усвоены ею как бы вследствие уже самого факта (не факта — вранья) рождения в этот день.
Анатолий НАЙМАН. Рассказы о Анне Ахматовой. Стр. 76
Анатолий Найман — это из воспоминаний о 60-х годах.
…Жене в летах, перед молодыми мужчинами, разговаривать о папоротниках, будучи крещеной, привирать себе даты — это как-то нехорошо.
Ну и ни в каком «Ленинграде» (она перестаралась с благонадежностью — хоть Ленин и существовал тогда уже, маленький, с кудрявой головой — но город все-таки так не назывался) она, конечно, не родилась.
«МНИМАЯ БИОГРАФИЯ»
Все считают меня украинкой. Во-первых, оттого, что фамилия моего отца Горенко, во-вторых, оттого, что я родилась в Одессе. В третьих, главным образом, потому что Н. С. Гумилев написал: «Из города Киева, из логова Змиева я взял не жену, а колдунью…»
Анна АХМАТОВА. Автобиографическая проза. Стр. 220
То, что писал Гумилев, — это не главное, это вовсе не «все» знают.
Во-вторых: а разве у нее с отцом были разные фамилии? Пo-русски так не говорят. «Фамилия, которая была у отца» — это девичья фамилия. Не «фамилия, которая была у моего отца», а «моя девичья фамилия».
У отца фамилия — Горенко, у двоюродной сестры — Змунчилла. «Почему-то» их считают украинцами. Почему бы это?
Думаю, если бы у ее отца была фамилия Романов или Виндзор — она не возмущалась бы, что с фамилией отца увязывают ее происхождение.
Такая вот ирония судьбы, что Анна Ахматова родилась в Одессе. Хоть бы в Новгороде или там Орле — а то прямо-таки в Одессе. И придуманное ею название «Фонтанный дом» кажется смешным в сочетании с Большим Фонтаном — действительным местом ее рождения (см. метрику). А так — миллионы людей родились в «Ленинграде» — она была их не менее достойна того же. Но вот судьба смотрела за тем, чтобы дать ей в руки игрушки, а не орудия.
…Он черт знает что написал обо мне. Смотрите! Оказывается, что девичья фамилия Ахматовой — Горенко! И как он смел! Кто ему позволил!
К. И. ЧУКОВСКИЙ. Дневник 1901–1929. Стр. 201–202
В Киеве я жила меньше, чем в Ташкенте во время эвакуации. Но невнимание людей друг к другу не имеет предела. На этом свойстве человеческой природы держится 90 % чудовищных слухов. (Мы до сих пор храним змеиное шипение Полетики о Пушкине!!!)
Анна АХМАТОВА. Автобиографическая проза. Стр. 220
Думаю, что такое кощунственное невнимание все-таки еще достаточно далеко от «предела».
…Она-то любит сравнивать себя с Пушкиным. Или «подкладывать» параллели — чтобы кто-то другой сравнил. Это тоньше, конечно, было бы, но у нее терпения не хватает — и тогда она лепит сама: «Слава, слава! Неужели так было с Пушкиным?..» Я — для того и пишу, чтобы никто и не заикнулся о Пушкине ближе чем через тысячу слов от нее. Вот: о царственной (для него — без кавычек) свободе Пушкина.
Пушкин [жил] в Царском Селе, близ Китайского домика. <…> Однажды в жаркий летний день граф Васильев, зайдя к нему, застал его чуть ли не в прародительском костюме. «Ну, уж извините, — засмеялся поэт, пожимая ему руку, — жара стоит африканская, а у нас там, в Африке, ходят в таких костюмах».
П. К. Мартьянов со слов графа А. В. Васильева.
В. ВЕРЕСАЕВ. Пушкин в жизни. Стр. 267–268
Вот и все. Не надо никаких оправданий: ни какая фамилия была у отца, ни что я в Африке почти что и не жил и т. д.
За другими Анна Ахматова следит зорко.
О Марине Цветаевой.
«Есть прекрасные статьи, <…> а есть такие, как будто писала провинциальная поповна — как Николай II с семейством открывал музей и прочее».
Ника ГЛЕН. Вокруг старых записей. Стр. 629
Не к каждой поповне, да еще провинциальной, приходит государь с семейством на открытие папашиного заведения. В Ахматовском семействе такого не случалось. А теперь представьте, что — случилось. Она за это стала бы царицей, императрицей, наследницей престола и пр. Бродский об этом в Нобелевской речи нашел бы случай помянуть.
В воспоминаниях <…> давней подруги, B. C. Срезневской, редактированных, если отчасти не продиктованных ей Ахматовой, описывается такой эпизод: «Отошли в область прошлого Версальские и английские кущи Ц.С. и Павловска, лунные ночи с тоненькой девочкой в белом платьице на крыше зеленого углового дома («Какой ужас! Она лунатик!») и все причуды этого вольнолюбивого ребенка, купанье в ручейке у Тярлева беленьких <…> стройных ножек (ну уж это точно ее голос), — и ласковый голос вел. кн. Владимира Александровича, совершавшего пешком с адъютантом утреннюю прогулку: «А если вы простудитесь, барышня?»
Анатолий НАЙМАН. Рассказы о Анне Ахматовой. Стр. 24
Это несомненно, что воспоминания были продиктованы: ведь «вел. кн.» (как изящны и якобы обыденны ее сокращения) Владимир Александрович был кумиром всех гимназисток, и для вешающих на стену фотографии футболистов великой княгиней (пусть даже только в переносном смысле) представляется сама мемуаристка (диктовальщица):
Четверг, 10 августа. Сегодня знаменательный вечер. Я окончательно перестаю смотреть на герцога Гамильтона как на любимый образ. Я видела у Бергамаско портрет Великого князя Владимира и не могла оторваться от этого портрета: нельзя представить себе более совершенной и приятной красоты. Жиро восхищалась вместе со мною, и мы дошли до того, что поцеловали портрет в губы.
Мы поступили, как истые институтки: у них мода обожать государя и великих князей; да право, они так безупречно красивы, что в этом нет ничего удивительного.
Мария БАШКИРЦЕВА. Дневник. Стр. 149
Так и хочется поставить подпись — Анна Ахматова, княжна.
Наверно, эта общая влюбленность не обошла ее стороной. Только Башкирцева писала это в 16 лет, а Ахматова диктовала свои воспоминания в возрасте за 60.
Это все, что она запомнила о веке предыдущем и чем думала смутить его.
Отец не сошелся характером с Великим князем Александром Михайловичем и подал в отставку, которая, разумеется, была принята.
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 169
Надо же, принял Великий князь отставку. А что стоило сходить, повиниться, попросить прощения, глядишь, мсье Горенко и забрал бы решение об отставке обратно, сменил бы гнев на милость…
Пишет, пишет король Прусский
Государыне Французской
Макленбургское письмо…
РУССКАЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ ПЕСНЯ
«Мне было тогда лет тринадцать. Я ходила в туфлях на босу ногу и в платье на голом теле — с прорехой вот тут, по всему бедру».
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 198
Босоногое детство — и великие князья.
«Мама часто посылала нас, детей, в Херсонес на базар, за арбузами и дынями. В сущности, это было рискованно: мы выходили в открытое море».
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 215
И никакого розового детства…
Анна АХМАТОВА
Я давно уже подозревала, по многим признакам — да и по ее ленинградским рассказам — что детство у Ахматовой было страшноватое, пустынное, заброшенное. А почему — не решаюсь спросить. Если бы не это, откуда бы взялось в ней чувство беспомощности при таком твердом сознании своего превосходства и своей великой миссии? Раны детства неизлечимы и они — были.
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 154
Она отрезала ранние годы, потому что в них ничего идиллического не было. У нее была тенденция сглаживать сумбур прошлого, у Мандельштама, раскрывая — изживать их.
Надежда МАНДЕЛЬШТАМ. Вторая книга. Стр. 351
Ахматова отнюдь не сглаживала, она — заменяла. Вычеркивала и ставила более красивое.
Княжна не княжна, но уж какие-то дворянские легенды, будто пересказанные со слов приказчиц, видевших господское обхождение, Ахматова надиктовывала десятилетиями всем, желающим (по разным причинам) слушать.
Самым усердным стал Иосиф Бродский. Настолько тщательно воспроизводил все, что ему сочиняли, что становится ясно — он сам решил принять участие в этой мистификации. Иначе это умиление перед тонкими дворянскими предрассудками невозможно истолковать.
Узнав, что несколько стихотворений его дочери вскоре должны появиться в одном из петербургских журналов, отец призвал ее к себе и, заметив, что в принципе он ничего не имеет против того, что она сочиняет стихи, попросил все же не компрометировать его доброе имя и воспользоваться псевдонимом. Дочь согласилась, вследствие чего вместо Анны Горенко в русскую литературу вступила Анна Ахматова.
Иосиф БРОДСКИЙ. Муза плача. Стр. 35
Он не позволяет себе усомниться в подлинности бабушкиных воспоминаний. Это он в восьмидесятых годах повторяет, вернее, берет вымогаемую ею интонацию: «призвал», «вступила» — и пересказывает небылицы. Что, мол, она взяла себе псевдоним не из интересничанья, а уж по таким родовитым причинам.
Тот факт, что в России имя с татарским звучанием воспринимается не столько с любопытством, сколько с предубеждением, означает, что псевдоним выбирался не экзотики ради.
Действительно, не только ради экзотики.
Куприн, написав «Гранатовый браслет», показал, что он хорошо знает, что — красиво. Татарская фамилия у великосветского семейства, у князей — это шик. А Бродский не знал?
Со стороны матери линия Горенок восходила к последнему хану Золотой Орды, Ахмату, прямому потомку Чингизхана. «Я — Чингизидка», — говаривала Ахматова не без гордости.
Иосиф БРОДСКИЙ. Муза плача. Стр. 36
На самом деле в этой выдумке был не только этот экзотический чингизидский подтекст: дорожка была гораздо прямее и вела к фамилиям, воспринимаемым без русского предубеждения к сострадаемым татарским дворникам. В то время, когда мамзель принимала себе псевдоним, совсем другие татарские ассоциации были на слуху: и князь Юсупов, и другие «бедные татары»: Урусовы, Баскаковы. Вот на такие корни намекал псевдоним, взятый Аней Горенко.
Анна Горенко пошла на это ради «соблюдения приличий», ибо в семьях, принадлежащих к дворянскому сословию — а Горенки были дворянами, — профессия литератора рассматривалась как не слишком достойная, приличествующая скорее выходцам из сословий низших, у которых нет другого способа приобрести себе имя. Здесь см. комментарии выше: «приличествующая», «Горенки», инверсия «сословий низших», и — конечно, у м-ль Горенко способов приобрести себе имя было не счесть: так и представляется вереница династий, только и мечтающих о внесении ее в свои славные родословные. Девчонка, которую мать посылает за арбузами… — это разве о ней?
Но Бродский отнимает хлеб у Акунина, покорно стилизует дальше: Требование отца, тем не менее, было несколько чрезмерным. Горенки, конечно (конечно, конечно! не поступимся ни словечком против достоверности) были дворянами, но все же не титулованными.
Иосиф БРОДСКИЙ. Муза плача. Стр. 35
А литераторствующий князь Вяземский был титулованным, а барон Дельвиг был бароном! Есть также князь Одоевский, граф Толстой… нетитулованной мелочи не счесть — Херасков, Фонвизин, все с уважением в качестве литераторов отмеченные в истории дворянских родов… А с другой стороны, множество нетитулованных фамилий было поважнее титулованных: Нарышкины, например.
…Песне Бродского о сословных предрассудках Горенок не видно конца, послушаем Лукницкого о том, как «несовместимо» было звание стихотворца с высокородными амбициями Горенок:
АА сказала, что мечтой отца было отдать ее в балет.
П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 213
Видя такой успех своих генеалогических вымыслов, Ахматова под конец жизни распаляется еще больше:
В родословной Ахматовой в 1960-е годы рядом с Чингизханом появляется греческая линия, идущая через крымских греков, предков отца (Горенкоподиса, очевидно): это «греки с островов». В «Родословной Анны Ахматовой»: «Можно полагать, что «предки-греки» столь же легендарны, как и «бабушка-татарка».
Н. ГОНЧАРОВА. «Фаты либелей» Анны Ахматовой. Стр. 16
В добротном туристическом путеводителе по греческим островам среди множества грамотных исторических, страноведческих, культурологических и др. справочных врезок читаю:
Гиппократ, «отец» современной медицины, родился на острове Кос в 460 г. до н. э. и умер в Фессалии ок. 375 г. до н. э. Он учился врачеванию у отца и деда: его отец был прямым потомком Асклепия, бога врачевания, а мать — Геракла.
Греческие острова. Стр. 168
Вот что значит не мелочиться!
Кажется мне, Клеопатра была не пошлая кокетка и ценила себя не дешево.
А. С. ПУШКИН. Мы проводили вечер на даче
Вот если бы и Анна Андреевна сразу, не упоминая об княжне Ахматовой, о великих князьях, «тайно обвенчаюсь с Nicolas», островных греках и пр., сразу бы сказала, что богиня Гера — ее прямой предок, — этому можно бы было поверить.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.