X

X

Проницательный ум Аннибала и прежде никогда не позволял ему обольщаться победами. Теперь же он все яснее понимал, что таким путем достигнуть цели невозможно. Прежний способ ведения войны не годился с тех пор, как во главе римлян стояли более способные люди, которым, к тому же, стали теперь давать командование на более продолжительное время. О наступательной войне при таком маленьком войске нечего было и думать, да и оборонительная война становилась год от года труднее. Очевидно, надо было ждать помощи извне от Карфагена, который еще ничего не сделал для обеспечения успеха предприятию, от которого зависела его судьба, и от иностранных союзников, Македонии и Сиракуз. Естественнее всего, разумеется, было ожидать помощи от Карфагена, но за минутной вспышкой после Каннской победы там все снова впали в обычную апатию: народная же партия, к сожалению, не имела влиятельного вождя, который поддержал бы интересы Аннибала. Поневоле приходилось искать ему союзников в Сицилии, Испании и Греции.

Этим-то и объясняются походы римлян во все эти страны в то время, как в Италии война сосредотачивается на защите крепостей и ограничивается маловажными стычками; все эти походы предпринимались лишь затем, чтобы помешать Аннибалу привести в исполнение его гигантский план международной коалиции против Рима.

Дела карфагенян вне Италии шли далеко не блестящим образом. В Сицилии римские легионы храбро сражались с посланными туда карфагенскими войсками. В 212 г. Марцелл осадил Сиракузы, и после мужественного сопротивления город был взят приступом. Правда, Аннибалу удалось затянуть войну, прислав в Сицилию одного из своих способнейших офицеров, но интриги и близорукость карфагенских полководцев испортили все дело, и уже через два года после взятия Сиракуз весь остров был снова во власти римлян.

Не лучше шли дела в Македонии. Римляне искусно воспользовались враждой между македонским царем и греками и помешали Филиппу III исполнить свое обещание — прислать Аннибалу вспомогательное войско. В конце концов, македонский царь заключил мир с Римом.

Серьезнее велась война на Пиренейском полуострове. Сначала Сципиону и брату его удалось проникнуть вплоть до Гибралтара, но Гасдрубал, брат Аннибала, вновь доставил перевес карфагенскому оружию — римляне были разбиты в большом сражении, и оба Сципиона пали на поле битвы. Зато, когда римляне назначили главнокомандующим в Испанию молодого, необыкновенно талантливого и привлекательного Публия Сципиона, сына консула, раненного в сражении при Тичино, успех сразу и уже окончательно перешел на сторону Рима. Неожиданным и необыкновенно ловким нападением овладел он важнейшим пунктом на восточном берегу Испании, Новым Карфагеном, а через несколько лет почти вся Испания обращена была в римскую провинцию.

В то время как Аннибал терял одну за другой все страны, на помощь которых он мог рассчитывать, война в Италии продолжалась с прежней стойкостью и упорством. Северная Италия была вновь в руках римлян, южная, за исключением немногих крепостей, все еще принадлежала Аннибалу. Но перевес уже, очевидно, был на стороне Рима: медленно и упорно, не щадя жертв, отвоевывали они свои прежние земли, возвращали отпавших союзников. Конечно, Аннибал мог еще рассчитывать на победы, но не на такие, какова была победа при Каннах и Тразименском озере; для этого войско его было слишком незначительно, а римские генералы слишком опытны. Ему оставалось только ждать, пока Филипп Македонский сдержит свое слово и сделает высадку в Италии или же один из братьев приведет подкрепление из Африки; сам же он старался лишь о том, чтобы поддержать безопасность и бодрость своей армии и союзников. Трудно узнать прежний неукротимый, смелый военный гений Аннибала в этой терпеливой, осторожной, оборонительной системе войны; тем более достойно удивления и в психологическом, и в военном отношении, что один и тот же человек с одинаковым совершенством сумел разрешить две столь противоположные задачи.

В это время (около 214 г.) война сосредоточилась преимущественно в Апулии и Кампании: Аннибалу удалось, наконец, овладеть некоторыми греческими городами, как например Тарентом, на юге Италии. Зато римляне возвратили себе несколько кампанских городов; войска их все более теснили Капую и наконец осадили ее. С трудом пробрались капуанские послы сквозь римские укрепления и поспешили к Аннибалу с убедительной просьбой о помощи. Аннибал, надеясь, что при его приближении римляне немедленно снимут осаду, поспешил на помощь к осажденным. Но римские войска продолжали стоять неподвижно, железным кольцом оцепляя Капую. Тогда Аннибал прибег к последнему средству — он двинулся с войском против Рима и остановился в одной миле от города. Много поколений спустя вспоминали римляне об «Аннибале перед воротами города», но серьезной опасности вовсе не было: карфагенский вождь не думал осаждать Рим — он только хотел отвлечь римлян от Капуи и разорвать блокаду. Но и этот план его не удался: слишком небольшой отряд послали из Капуанского стана вслед Аннибалу. Капуя обречена была на гибель и через несколько времени принуждена была сдаться на милость раздраженного победителя. Над несчастным городом произведена была жестокая, бесчеловечная расправа, и падение его тяжело отозвалось на судьбе Аннибалова предприятия. Два года тянулась осада, и никакие усилия карфагенян не в состоянии были заставить римлян снять ее. Переход Капуи в руки Рима был первым явным признаком его перевеса над Аннибалом, подобно тому, как шесть лет перед тем переход Капуи на сторону Аннибала обозначил собою высшую точку его успехов. Напрасны были усилия Аннибала загладить впечатление, произведенное падением Капуи на его союзников — повсюду преследовали его неудачи: казалось, счастье отвернулось от своего прежнего любимца. Упадок духа и недоверие к успеху карфагенян, овладевшее теперь их итальянскими союзниками, были для Аннибала намного чувствительнее, чем сама потеря Капуи.

Все отпавшие города наперебой старались снискать милость римлян и примириться с ними. В следующем году им удалось взять обратно Тарент, и Аннибалу с этих пор не оставалось ничего более, как держаться в юго-западном углу Италии.