1967. Развод Чурбанова

1967. Развод Чурбанова

20 ноября. Инструктор ЦК комсомола Чурбанов награжден юбилейной медалью «50 лет советской милиции». Месяц спустя — другой, «Пятьдесят лет Вооруженных сил СССР». Самое удивительное, что будущий генерал Чурбанов в армии (подчеркиваю, именно в СА, анев МВД) не служил и, как явствует из аттестационного листа, даже не проходил сборы! Ну, да ладно.

29 декабря. Решением Дзержинского нарсуда г. Москвы наконец расторгнут мучительный брак между Юрием и Тамарой Чурбановыми. Решение было благословлено в обеих семьях, но, пожалуй, Чурбановы-старшие вздохнули сладостней и глубже: как-никак, но напряг между матерями трепал нервы всем, однако именно Юрина мать первая открыто согласилась на развод. Хотя позднее она в сердцах кляла себя. Позднее. Когда стало уже слишком поздно.

Юрий Михайлович Чурбанов перешел из комсомола в систему МВД СССР — заместитель начальника политотдела Главного управления исправительно-трудовых учреждений МВД СССР (1967–1971 г.г.).

Сам он об этом вспоминал в своих мемуарах: «Меня назначили заместителем начальника политотдела мест заключения РСФСР. После комсомола эта работа еще долго казалась мне чересчур академичной, «бумажной», очень хотелось живого и разностороннего общения, к которому я привык, не хватало задора, что ли, но вместе с тем накапливался и первый профессиональный опыт. Я почти безвылазно бывал в местах лишения свободы, объехал многие зоны. Тогда это были другие колонии, чем теперь. Разница довольно существенная. На месте «общежитий», где сейчас живут зэки, тогда стояли бараки-развалюхи, там было полно клопов и крыс. На территории колоний я крайне редко видел деревья, хотя это средняя полоса, а не пустыня. А офицерский состав, работающий здесь, в основном составляли люди, не нашедшие себя «на гражданке». У них был только один выход — устроиться туда, где нужны хорошие кулаки, — жутко, что было. Еще когда я работал помощником начальника по комсомолу мест заключения Московской области, хорошо помню свою первую командировку в Серпухов. Добрался туда уже под вечер, электричкой, начальник тюрьмы — полковник, бывший фронтовик — встретил меня неласково и говорит: «Ладно, уже поздно, я пойду домой, а завтра встретимся и поговорим». — «Хорошо», — отвечаю, — «а я пока что познакомлюсь с комсомольской организацией» (по нашим данным, тюремная организация ВЛКСМ плохо платила комсомольские взносы). Встретился, разобрался — вид у этих надзирателей жалкий, одежонка неважная, ну что тут скажешь, честное слово… Наступила ночь. А где спать? Ведь никто тебе гостиницу не закажет. В кабинете начальника стоял кожаный диван, там я и расположился: дали мне подушку, укрылся шинелью, заснул. Тут еще вот какое дело: в тюрьме была, конечно, своя контрольно-надзирательская служба, но прибывший из Москвы, из политотдела, офицер для них был в эту минуту старшим начальником. Случись что, решение принимать именно мне. И вот ночью я просыпаюсь от страшного шума. Что такое? Вбегает насмерть перепуганный дежурный помощник начальника следственного изолятора (ДПНСИ) и докладывает: в одной из камер бузят заключенные, надо срочно что-то делать. А я — первый раз в тюрьме, зэков сроду в глаза не видел, и вот мы идем по этим коридорам, мат стоит такой, что невозможно передать, причем, кто хлеще матерился, надзиратели или зэки, это еще спросить надо. Оказывается, кто-то из зэков обиделся, чего-то им не дали, вот они и «восстали». Ну, успокоили их как-то, я лег спать, хотя заснуть не удалось. Утром пришел начальник тюрьмы, ему доложили все как есть. «Ладно, — говорит он, — разберемся». Остаемся мы вдвоем. «Ну как, страшно было?» — спрашивает. «Конечно, — говорю, — тюрьма бузит!» — «Да это не тюрьма, это же мы тебя проверяли!» Я так и сел. «Ну и шуточки, — говорю, — у вас тут». А он смеется, хотя я понимаю этого старого фронтовика: он войну прошел, а я для него мальчишка, молокосос. Не знаю, конечно, точно, но мне кажется, что зэков тогда у нас было больше, чем сейчас. Вот так, изо дня в день, я проработал три года, занимаясь вопросами пропаганды и агитации, идейного воспитания как личного состава, так и заключенных».