Глава 8. Особая мораль для новой элиты
Глава 8. Особая мораль для новой элиты
На всех фотографиях он выглядит всегда одинаково: гладко причесанный, в пенсне, с небольшой щеткой усиков и застывшей в уголках тонких губ презрительной улыбкой. Генрих Гиммлер, рейхсфюрер СС, повинный в гибели миллионов людей, внешне был похож скорее на школьного учителя, нежели на палача. Современники вспоминали, что его манеры только укрепляли это впечатление. Гиммлер поражал всех своей «нечеловеческой исполнительностью и узколобой добросовестностью». Он напоминал машину, а не человека. Рейхсфюрер СС всегда пытался быть последовательным. Его поведение полностью соответствовало критериям, которые он примерял к другим людям. 4 октября 1943 года в секретном обращении к офицерам СС в Познани Гиммлер заявил: «Меня ни в малейшей степени не интересует, что произойдет с русскими или чехами. Все, что другие нации смогут предложить нам в качестве чистой крови, наподобие нашей, мы примем. При необходимости сделаем это путем похищения их детей и воспитания в нашей среде. Процветают ли нации или погибают голодной смертью, подобно скоту, интересует меня лишь постольку, поскольку мы используем их в качестве рабов для нашей культуры. В противном случае они не представляют для меня интереса. Погибнут от истощения 10 тысяч русских женщин при рытье противотанковых рвов или нет, интересует меня лишь в том смысле, отроют они эти рвы для Германии или нет».
Очень простой моральный принцип. С одной стороны высокородная раса, которая должна вести себя благопристойно в общении с себе подобными, а с другой – человеческий скот, низшие формы жизни.
С этой точки зрения Гиммлер был глубоко моральным человеком. Он далеко неслучайно смог стать во главе самой большой машины для убийства в истории человечества. Ведь даже его личная жизнь была сформирована подобными расистскими установками.
Основные факты биографии Генриха Гиммлера достаточно хорошо известны. Он родился в 1900 году в Мюнхене, в семье учителя. Гебхардт Гиммлер – так звали отца будущего рейхсфюрера СС – был директором гимназии, имел чин тайного советника по ведомству просвещения. А еще Гиммлер-отец был воспитателем принца из королевского баварского рода Вительсбахов. Династия эта так и не стала правящей, хотя баварские сепаратисты возлагали на нее какие-то надежды. С юности Генрих мечтал о карьере офицера и в конце 1917 года даже вступил добровольцем в пехотный баварский полк, но на фронт так и не попал. В 1919 году, как многие фронтовики, записался в «добровольческие корпуса», а затем присоединился к нацистам. Параллельно Гиммлер не отказывал себе в удовольствии… разводить кур на ферме: в 1919 году он поступил в Мюнхенский технический университет на факультет сельского хозяйства, закончил его и получил соответствующий диплом. Именно за это в среде штурмовиков молодой Гиммлер заработал прозвища «Генрих-навоз» и «Генрих-птицевод».
Гиммлер всегда пытался придать себе военно-романтический вид. Когда он не попал на фронт, то присоединился к группе дуэлянтов и приобрел долгожданный шрам на лице. Но его слабый желудок не позволял принимать участие в почти ритуальных попойках этого братства. Его отношения с девушками были скорее по-школьному товарищескими, нежели эмоционально порывистыми. Почти для проформы, так как это делали все, он влюбился в дочь его домовладелицы Майю Лориц. «Я бы счастлив назвать эту замечательную девочку своим другом». Он любил с ней вести разговоры о религии, о зоологии, о взаимоотношениях полов, и наконец обнаружил, что нашел в ее лице сестру. Однажды сестра его друга Людвига Захлера заявила, что Генрих просто-напросто не воспринимает женщин как таковых. В ответ на это молодой Гиммлер заявил: «Настоящий мужчина может испытывать к женщине три различных вида любви. Сначала любить, как любимого ребенка, которого надо ругать и наказывать за его шалости, но в то же время защищать и лелеять из-за его слабости и неопытности, ведь именно за это его и любят. Во-вторых, он может любить ее как жену, как преданного и понимающего товарища, который помогает ему в жизненной борьбе, всегда поддерживает своего мужа. И, наконец, он может любить ее как женщину, чьи ноги он будет целовать, чья женская нежность и искренняя чистая святость будут давать ему силы».
Первый тип отношений, являвшихся платоническими, давался Гиммлеру легче всего. Однажды, путешествуя по стране, он заметил девочку, ребенка двух-трех лет, которая ела конфеты и проявляла живой интерес к Баварии и королю Людвигу II. Во время обеда в вагоне-ресторане он встретил другую девушку, молодую официантку «привлекательное существо, с хорошей фигурой и симпатичным лицом. Несмотря на юность, на ней же были видны следы порока, той пучины в которая она собиралась кинуться». Его поразило созвучие женского тщеславия молодой официантки и полуодетой малышки, с разрешения родителей скакавшей по поезду. «Они совершенно были лишены чувства скромности». Уже здесь мы видим ханжество, которое со временем у Гиммлера достигло невероятных размеров. Из-за его ханжеских представлений рухнула помолвка у старшего брата Гебхардта. В 1923 году он обручился с девушкой, в невинности которой Генрих очень сомневался. Он нанял детективов из агентства Макса Блямла, дабы те подробно разузнали все о фроляйн Пауле. Гиммлер нередко прибегал к подобным приемам и в личных целях. Но вернемся к Гебхардту и Пауле. Влюбленные просто не выдержали морализаторства Генриха и в итоге отложили свадьбу, которая так никогда не состоялась.
Представления о взаимоотношениях полов у Гиммлера были очень странными. Так, например, он был намерен вступить в половые отношения в возрасте 26 лет. Откуда взялась эта дата? Его семейная жизнь была далека от идеальной. Почти сразу же после женитьбы у Гиммера появилась дочь – Гудрун. Она родилась в 1929 году, чуть больше года спустя после того, как ее отец и мать поженились. Ее мать Марга – голубоглазая блондинка, дочь богача из Восточной Пруссии. Гудрун оставалась любимицей отца, и он всячески заботился о ней, даже когда брак начал распадаться, и Гиммлер все больше времени проводил с любовницей в Берлине.
Неспособная больше рожать, Марга, которая была на восемь лет старше мужа, взяла на воспитание мальчика, но Гиммлер совершенно им не интересовался, предпочитая засыпать свою «куколку»-дочь дорогими подарками. Его посещения родного дома в Мюнхене стали столь редкими, что Гудрун все чаще на самолете возили в Берлин к отцу, тогда очень влиятельному человеку в Германии, чтоб тот мог провести с ней несколько часов.
У него уже была любовная связь с секретаршей Хедвиг Ротхаст, которая подарила ему столь желанного кровного сына, названного Хельге (странное имя для мальчика). Гудрун оставалась его любимицей, о чем она свидетельствует в одной из записей в дневнике во время войны. В возрасте 12 лет Гудрун записала, что отец «побаловал» ее, взяв в однодневную поездку в один из лагерей смерти: «Сегодня мы ездили в концлагерь СС в Дахау. Мы видели там абсолютно все, что можно было увидеть. Мы видели работы в саду. Там такие грушевые деревья. Мы видели картины, сделанные заключенными. Великолепно. И после этого очень много ели… это было прекрасно».
Дочь личного фотографа Хоффман, Генриетта, обрученная с руководителем молодежи рейха Бальдуром фон Ширахом, рассказала, как была однажды на кофе у рейсхфюрера СС: «Я не знала ни одного другого мужчины, который бы до такой степени находился под башмаком у своей жены, как Генрих Гиммлер. Он переполнен доброжелательностью, но чем милее он становится, тем хуже относится к нему Марга Гиммлер. Шеф СС был дома пустым местом, вынужден был всегда уступать. А его жена самым строгим голосом всегда говорит: Генрих! Никаких разговоров. Любое слово она подавляет злым взглядом. А по вечерам герой жениного башмака пьет слабый чай, настоянный на ромашке».
Когда Генриетта фон Ширах узнала, что у Гиммлера есть любовница, она удивилась, откуда у этого человека взялось мужество. Однажды приглашение побывать у этой любовницы получает Герда Борман, приглашение к «зайчику» на говядину с овощами под соусом. Гиммлер распорядился обустроить ей квартиру, и теперь предстоит ее осмотреть. Герда в полном восторге рассказывает своему мужу, что все очень красиво и практично.
Вообще Гиммлера отличали две черты – неистовая гомофобия и скрытые извращенные наклонности. В качестве примера первой можно привести решение, принятое шефом СС в отношении доказательств гомосексуализма Фридриха Великого. «Когда мне было предоставлено около дюжины свидетельств, – рассказывал Гиммлер личному врачу, – я отложил их в сторону и заявил, что они сфабрикованы задним числом. Моя интуиция говорит (!!!), что человек, завоевавший Пруссии место под солнцем, не мог обладать такими склонностями, как слабовольный гомосексуализм».
Очень многие обращали внимание на его порнографический акцент, который, несмотря на ханжество обывателя в Третьем рейхе, был присущ Генриху Гиммлеру. Глава СС, опираясь на генетику, даже пытался выступить теоретиком сексуальных отношений. Его вдохновляли не только слухи о якобы проводившемся в СССР искусственном оплодотворении женщин. Наиболее яркой фантазией на эту тему, которую нельзя считать нормальной, было его представление о том, что в древности у германских народов существовал обряд отдавать девочек на выданье в село, где они проходили инициацию, совокупляясь с сельскими юношами на могилах предков.
Задачи, которые ставил Гиммлер в этой связи, были не столько абсурдными, сколько извращенными. Он лично распорядился, чтобы исследовательское общество «Наследие предков» («Аненербе») сотрудничало с «Лебенборном» в рамках изучения темы «Правовые аспекты древнегерманских обрядов в области брака». Эта внешне безобидная тема должна была содействовать появлению незаконнорожденных детей. Сам Гиммлер наотрез отрицал традиционный взгляд, что среди незаконнорожденных равное количество талантливых и бездарных детей. Желая внедрить свой тезис в массы, он распорядился, чтобы в «Наследии предков» было подготовлено исследование с длинным и странным названием «Жизнеописание великих людей, которым обязана Германия и Европа, которые имели внебрачное происхождение, либо были поздними детьми в многодетных семьях». Следуя за своими бредовыми идеями и субъективными симпатиями, он пытался вырастить в «Лебенсборне» тип человека, обладавшего греческим носом, а «Аненербе» должно было объяснить, почему у этого типа именно греческий нос и откуда он появился в Германии. Он даже предлагал рекрутировать в ваффен-СС людей именно с таким профилем, что должно было упростить задачу изучения их физических и умственных характеристик.
А вот другая из затей главы СС. Одержимый наукой, он распорядился проводить опыты по спасению людей от переохлаждения (благая, казалось бы, цель). Один из отчетов, направленный Гиммлеру его фаворитом доктором Рашером, заканчивался словами: «Исследования по обогреву животным теплом продвигаются вперед очень медленно. Для предотвращения переохлаждения принимается во внимание улучшение летной формы». Но Гиммлер принципиально настаивал на продолжении изучения пресловутого «животного тепла». О чем же шла речь?
В одном из личных разговоров он как-то заметил, что «рыбачки, спасая своих замерзших мужей, согревали их своим телом в постели». Он полагал, что каждый должен был знать, что животное тепло действует так же, как и искусственное, а потому Рашер должен был дальше заниматься этим направлением.
Этой идеей Гиммлер переплюнул по своей извращенности многих нацистских бонз. Есть все основания полагать, что, настаивая на проведении этих опытов, рейхсфюрер руководствовался не только научными интересами – он не был таким уж педантичным экспериментатором, как его любят изображать в литературе последнего времени. Парадокс личности Гиммлера заключался в том, что он сочетал в себе черты извращенного порнографа и рассудительного бюрократа. Некоторые психоаналитики видели в этом явный намек на его бурные сексуальные переживания юности. В литературе о Гиммлере широко растиражировано клише о «скрупулезном педанте», скрывавшемся под маской «мелкого бюргера». Очень поверхностное суждение. После 1939 года в нем проявились наклонности, мало сочетаемые с такой характеристикой: он лично присутствовал при наказаниях и казнях женщин-заключенных, а позже начал проецировать медицинские эксперименты в область сексуальных отношений. То, что для многих извращенных личностей было только недостигаемой мечтой, Гиммлер смог превратить в действительность при помощи имевшихся у него средств.
Так вот, накануне конференции «Врачебные проблемы кораблекрушений и переохлаждения» Гиммлер поторапливал Рашера: «Мне очень любопытны опыты с животным теплом. Я полагаю, что они могут принести блестящие и значительные результаты». Опыты было решено проводить в Дахау, куда из лагеря Равенсбрюк были доставлены четыре «публичные женщины» (были ли они на самом деле проститутками или такую роль им определил Гиммлер, сейчас установить трудно). Теперь опыты с «животным теплом», вышедшие далеко за чисто медицинские рамки, превратились в форменные оргии. Рашер приказывал двум женщинам обогревать заключенного, который от переохлаждения терял сознание. Когда подопытный приходил в себя, они должны были вступить с ним в сексуальную связь, что, по мнению Рашера, должно было заменить обогревание в горячей ванне. На эти развратные опыты в Дахау не раз приезжал посмотреть сам Гиммлер; вряд ли он это делал из деловых соображений. Позже, находясь в камере смертников, глава «Наследия предков» Вольфрам Зиверс показал, что Дахау со временем превратилось в своего рода «сексуальное предприятие», в котором «работали» красивые женщины-заключенные.
Несколько другой тип эсэсовского руководителя являл собой Рейнхрадт Гейдрих. Он не стеснялся своих сексуальных приключений. Да, собственно, его карьера в СС началась только благодаря достаточно щекотливой ситуации. Именно его сексуальные приключения стали причиной того, что на блестящей карьере этого молодого честолюбца был поставлен крест. В декабре 1930 года у Гейдриха, тогда лейтенанта военно-морского флота, завязался бурный роман с Линой Матильдой фон Остен. Эту девушку он спас, когда та случайно упала с лодки в воду и стала тонуть. История вполне романтическая, если не считать, что Гейдрих уже был обручен. Для кадрового офицера подобное поведение было позором. Историю, может, и удалось бы замять, но обиженной невестой оказалась дочь директора концерна ИГ-Фарбен, который был лично знаком с адмиралом Эрихом Редером. Гейдрих предстал перед офицерским судом чести. На нем он вел себя высокомерно и заносчиво. Так что ничего удивительно, что его отправили в отставку. Оказавшись не у дел, Гейдрих тут же предложил свои услуги Гиммлеру. Быстро поднявшись по служебной лестнице в СС, он безжалостно расправлялся не только с антифашистами и людьми неугодными нацистам, но и личными противниками. В разряд таковых мог попасть любой его подчиненный, на кого обратила внимание очередная особа легкого поведения, проигнорировав «патрона с холодными глазами». Гейдрих никогда не отказывал себе в удовольствии «пошляться по девочкам». Именно он после открытия «Салона Кити» натолкнул Гиммлера на одну мысль.
Вспоминая девственниц Рима и «мудрых женщин» германской старины, шеф СС изобрел новое видение для прекрасного пола – Возвеличенная Женщина. Рейхсфюрер СС рекомендовал Гитлеру открыть «Женские академии мудрости и культуры». Туда должны были попадать женщины, преданные национал-социализму, чтобы в стенах этих академий не только пройти соответствующее обучение, но и выработать женственность и внешнюю привлекательность. Физические упражнения должны были чередоваться с занятиями по истории, искусству, обучению иностранным языкам, основам дипломатии. В «Женских академиях» кроме это предполагалось изучение игры в шахматы, что, по мнению Гиммлера, должно было расширить умственные возможности женщин и выработать быстроту реакций. Вообще программа обучения в академии планировалась очень богатая. Там была и верховая езда, и плаванье, и езда на автомобиле, и даже стрельба из пистолета. Об основах кулинарии и ведения домашнего хозяйства говорить не приходилось – это были само собой разумеющиеся предметы. Те, кто оканчивал «Женские академии мудрости и красоты», получал право называться Возвеличенной Женщиной (один из вариантов словосочетания «Ее Величество»). Предполагалось, что это звание приравнивало статус женщины к обладательнице серебряного и золотого креста матери, высшей женской награды Третьего рейха.
Планы Гиммлера по созданию «Женских академий» в определенной мере дополняли и продолжали деятельность проекта «Союза немецких девушек» «Вера и красота». Здесь, в Академии, «цветок молодой женственности должен быть тщательно выращен и доведен до совершенства». Гиммлер считал это важным аспектом продолжения рода, на этом строилась его расовая концепция. Более того, Возвеличенные Женщины с их обучением, больше подходящим Мата Хари, могли использоваться в работе разведывательных служб и Министерства иностранных дел. Но в основном их функция сводилась к тому, чтобы быть женами «преторианцев» Третьего рейха. В «Женские академии мудрости и красоты» могли попасть только белокурые и голубоглазые девочки – это было чуть ли не обязательным пропуском. Они должны были рожать такое же расово безупречное потомство. Ожидалось, что Возвеличенные Женщины будут выбирать себе в мужья перспективных офицеров СС или сотрудников правительственных структур. Если выбор затягивался, то Гиммлер, намекал, что руководство Третьего рейха само могло подобрать подходящего жениха. В случае, если кандидат в мужья уже имел супругу, следовал развод, и бывшим женам предоставлялась государственная пенсия – они не должны были мешать процессу расового облагораживания немецкого общества. Дети, появившиеся от подобного «идеального брака», тут же брались на полное государственное обеспечение. В перспективе они рассматривались как кандидаты на руководящие посты. Гиммлер говорил о фактическом создании нового наследного дворянства.
Удивительным в этом утопичном проекте являлось вовсе не его грубая расовая подоплека, и не планы по выращиванию чистокровных помощниц для новой элиты – эти оба аспекта были вполне естественными для национал-социалистической идеологии. В глаза бросается банальное несоответствие идеи «Женских академий» основным постулатам нацистского мировоззрения. Новая эсэсовская элита мечтала вовсе не о многодетной матери и трудолюбивой домохозяйке. Она жаждала появления достаточно остроумных, обаятельных женщин – предмета восхищения и вожделения других партийных функционеров. В эсэсовском понимании женщина в этом вопросе превращалась именно в предмет зависти и удовольствия. Гиммлер даже был готов признать, что Возвеличенным Женщинам был открыт путь в чисто мужские сферы деятельности. Проще говоря, новый тип женщин должен был всячески использовать соблазны, дарованные им природой, а вовсе не свои материнские инстинкты. Более того, требовалось, чтобы женщина сохранила свою специфическую индивидуальность.
Как мы видим, существовало два различных идеала немецкой женственности. Разделительная линия между ними проходила по границе: простой гражданин– представитель новой элиты. Романтичный Гиммлер пытался совместить в Возвеличенной Женщине качества кокетливой королевы Елизаветы, коварство мадам Помпадур и плодовитость императрицы Марии Терезы. Как-то этот идеал он обрисовал одной фразой: «Эти женщины должны иметь такие качества, как спортивное изящество, культурную образованность, деликатные чувства и тонкость выражения их». Но все это оставалось в планах. Программа женского образования, равно как и воспитания в рейхе вообще, вряд ли позволяла развить подобные женские качества.
В целом почти все высшие эсэсовские чины были поголовно озабочены одной проблемой: появление потомства у их подчиненных. За год до прихода к власти (!) Гиммлер издал следующий приказ: «СС – это союз немцев нордического типа, отобранных по особым критериям.
1. В соответствии с национальным социалистическим мировоззрением и сознавая, что основой будущего нашего народа является отбор и сохранение расово чистой и наследственно здоровой крови, я ввожу для всех неженатых членов СС, начиная с 1 января 1932 года, процедуру получения официального разрешения на брак.
2. Конечная цель – наследственно здоровый, полноценный род немецкого, нордического типа.
3. Разрешение на брак дается или нет единственно и только по критериям расовой чистоты и наследственного здоровья.
4. Каждый эсэсовец, намеревающийся жениться, должен получить официальное разрешение рейхсфюрера СС на этот брак.
5. Члены СС, проигнорировавшие отказ в официальном разрешении на свой брак, исключаются из рядов СС.
6. Задача надлежащего рассмотрения заявлений о вступлении в брак возложена на Расовое Управление СС.
7. Расовым Управлением СС ведется специальная «Родословная книга СС», в которую заносятся данные о семьях членов СС, после получения ими официального разрешения на свой брак или после утверждения их заявления о включении сведений о своей семье в эту книгу.
8. Рейхсфюрер СС, руководитель Расового Управления и служащие этого Управления обязуются своей честью не разглашать полученные ими сведения.
9. Для СС является неоспоримой истиной, что с изданием этого указа сделан шаг огромного значения. А потому, мы недосягаемы для насмешек, издевок и непонимания. Будущее – за нами!».
После прихода к власти Гиммлер с маниакальным упорством развивал это направление. Нередко карьера того или иного эсэсовца зависела от количества детей в его семье. Но в некоторых случаях попытка сыграть на этой слабости рейхсфюрера СС, могла стоить очень дорого. Это наглядно показывает нам пример уже упомянутого выше эсэсовского врача Зигмунда Рашера.
В литературе Рашер изображается как отвратительнейший извращенец, проводивший по заказу Гимлера опыты в лагерях над заключенными. Казалось, что перед ним открывалось великое будущее, однако перед ними открылись двери эсэсовских казематов, куда он попал на этот раз не как врач-экспериментатор, а как заключенный.
Что же произошло? Рашер пал жертвой собственного тщеславия. Но эту историю лучше рассказать поподробнее. Утром 23 марта 1944 года мюнхенский выпуск партийной газеты «Фёлькише беобахтер» («Народный обозреватель») опубликовал объявление, в котором говорилось о пропаже маленького ребенка. Несколько часов спустя мюнхенская полиция начала искать свидетелей, которые могли видеть в районе Хольцкирхенского вокзала женщину с грудным ребенком в сопровождении мужчины. Описание женщины было тут же опубликовано во всей мюнхенской прессе. Следы привели к квартире фрау Каролины Рашер (Нини Диль). 28 марта туда отправилась полиция, но ее, видимо, предупредили о визите, так как в квартире был задержан только ее супруг, Зигмунд Рашер. Вначале Рашер наотрез отказывался называть местопребывание супруги. Это он мотивировал своим эсэсовским званием и секретными разработками. Несмотря на угрозы и ссылки на рейхсфюрера СС, Рашер был доставлен в президиум мюнхенской полиции. В протоколе от 28 марта значилось следующее: «На основании имеющихся сведений существует подозрение, что фрау Рашер завладела чужим ребенком с целью выдать его за собственного. Цели ее поступка непонятны, их планируется выяснить после допроса».
Когда выяснявший обстоятельства похищения президент мюнхенский полиции барон фон Эберштейн доложил подробности дела Гиммлеру, тот был вне себя от ярости. Нет, ярость была обращена не против Эберштейна, начавшего дело против любимца рейхсфюрера, а выплеснута на самого Рашера и его супругу. Это уголовное дело вскрыло всю порочность и мелочность Зигмунда Рашера и его жены. Так что же произошло на самом деле?
В 1936 году 43-летняя вдова мюнхенского театрального режиссера Оскара Диля, Каролина (сценический псевдоним Нини) познакомилась в одной из клиник с молодым ассистентом хирурга, 27-летним Зигмундом Рашером. Между ними сразу завязались любовные отношения. По мнению их друзей, эта странная пара подходила друг другу не только физически, но и душевно, так как они давали друг другу чувство полной защищенности. Стесняясь того, что ее любовник был значительно моложе ее, а она сама уже не могла иметь детей, в 1939 году Нини симулировала беременность. Чтобы маскарад был более убедительным, она решила похитить чужого ребенка и выдать его за собственного. Она поехала в Прагу, где нашла сговорчивую акушерку, которая оформила ей документы на ребенка по имени Петер Генрих Диль, который якобы родился 25 ноября 1939 года. С этим ребенком она возвратилась в Мюнхен. Несмотря на все ухищрения, Рашер вскоре узнал, что ребенок не принадлежал ни ему, ни его подруге. Что делать? Одобрить заговор Нини? В пользу этого решения говорили несколько обстоятельств. Во-первых, Рашер был более чем зависим от бывшей певицы, а потому не мог проявить сколько-нибудь серьезного сопротивления. Во-вторых, Рашер прекрасно знал, что Гиммлер любил многодетные семьи, а потому он мог использовать Нини в своих собственных целях, пытаясь приблизиться к рейхсфюреру СС.
Нини, знакомая с Гиммлером еще с двадцатых годов, хитро использовала свои старые связи, чтобы выгодно подать себя, своего мужа и свою семью. Она хитроумно использовала мелкобуржуазные представления о семейном счастье, которые охотно тиражировались нацистской пропагандой. С одной стороны, она еженедельно писала Гиммлеру письма, полные пустоватой женской трепотни. С другой стороны, хладнокровно и расчетливо выискивала будущих матерей, которые были готовы отдать ей ребенка на попечение. В то время, как Рашер ненадолго оказался в 1941 году на североафриканском фронте, Нини решилась еще на одно похищение. Так у нее 19 апреля появился второй сын. Восхищенный Гиммлер тут же прислал «счастливой матери» букет цветов, а она кротко написала в записке, что ее сын родился здоровым, хотя роды и были преждевременными. Вернувшись с фронта, Рашер «сердечно благодарил» рейхсфюрера СС за щедрое и постоянное снабжение его семьи фруктами, которые «были столь необходимы для мамы и ребенка», и как бы невзначай прислал ему фото обоих детишек.
То, что Рашер пошел на риск со вторым ребенком, подчинившись женщине, с которой он даже не состоял в законном браке, демонстрировало его алчность: сожительствуя с Нини, он мог рассчитывать на ее пособие, которое она получала как вдова. Он мог разорвать любовную интригу с увядающей певицей, но ее авантюры и махинации настолько затянули его, что бросить ее было более чем затруднительно. Однажды Гиммлер намекнул ему, что неплохо было бы подумать о супружестве, и обещал, что в случае заключения законного брака его возлюбленная не потеряет пособия вдовы.
Но и на этом хитроумный спектакль не подошел к концу. В начале 1942 года, когда Рашер начал эксперименты в Дахау, его жена продолжала пресмыкаться перед Гиммлером, Брандтом и Зиверсом. Она смогла добраться до Гиммлера, которому пожаловалась, что очень боится предстоящей операции. «Я знаю, что во время войны человеческая жизнь не так уж много значит, – говорила она, – но я важна для нашего маленького кружка [1]… Мой муж, который как хирург может предпринимать хладнокровные меры, становится нерешительным, когда речь идет о его жене». После таких слезливых тирад Гиммлер сделал все возможное, чтобы его старую подругу со «времени борьбы», к которой он относился с большой симпатией, прооперировали лучшие врачи Германии. 20 марта 1942 года он прибыл в дом Рашеров, естественно, захватив с собой «скромный» подарочек. В гостях он пообещал супружеской чете прислать из Больцано четыре ящика с яблоками и инжиром. В каждый из своих визитов глава СС заносил Рашерам такие презенты, как шоколад и кофе в зернах (в годы войны эти продукты были более чем дефицитными). Не обошлось и без ответных показательных благодарностей в адрес «многоуважаемого любимого рейхсфюрера». В одной из открыток прожженная авантюристка писала: «Что Вы сделали для нас, Ваших друзей! Так много хороших дел! Это дало нам возможность долгое время готовить для детей вечернее пюре. Петер всегда так беспокойно дергает ножками, когда приходит пакет, словно отгадывая, от кого он пришел и есть ли в нем шоколад. Ваш шоколад полезен и моему мужу, который работает в Дахау». Поразительная смесь наивных строчек с конкретными просьбами о дальнейшей поддержке супруга, и комментариями к садистским опытам.
Рашер тем временем поднимался по служебной лестнице. В конце 1942 года за заслуги ему было вручено эсэсовское кольцо с «мертвой головой». В 1944 года он рассчитывал на крест за боевые заслуги, который был введен в СС в сентябре 1943 года.
Между тем в доме Рашеров справляли новое «рождение». Третий ребенок, опять же сын (Гиммлер любил семьи, где были мальчики), был записан 25 ноября 1942 года в отделе регистрации актов гражданского состояния как Дитер Герхардт. На самом деле его звали Кнабе Уто и родился он в семье бедной швеи. Гиммлер, узнав о появлении у его изобретательного врача третьего ребенка, был настолько восхищен, что передал фото трех детей Рашера шефу главного управления СС, чтобы тот опубликовал ее во внутренних эсэсовских изданиях. И тут Рашер решил замести следы.
В середине декабря 1943 года пропала кузина Нини Диль, которая не только страдала от неверно назначенного Рашером комплекса лечения, но и была замешана во всех трех похищениях. Ее тело было обнаружено лишь в апреле 1944 года. До сих пор не ясно, что с ней произошло. То ли супруги Рашер решили избавиться от нежелательной свидетельницы, которая слишком много знала, то ли она сама покончила с собой, не вынеся тяжкого заболевания, как это предположили тогда в мюнхенской полиции. Так или иначе, но смерть Юлии Мушер стала косвенной причиной окончания «эры Рашера» (так называли этот период в Дахау). Даже лишившись помощницы, Нини Диль не отказалась от мысли совершить четвертое похищение. Она начала знакомиться с матерями, которые родили детей 13 февраля 1944 года (среди них была даже холостая цыганка). Почему-то ее выбор пал на фрау Тайсс, которая сразу после пропажи ребенка заявила об этом полиции. Увидев объявления в газетах, Нини впала в панику– впервые ее план дал трещину. Она подкинула Раймонда Тайсса, так звали похищенного ребенка, в больницу, решив проработать вариант с цыганенком. Но тут в дело вмешалась полиция.
Позже во время следствия было установлено, что Нини похитила не четырех, а восьмерых детей! В мае 1944 года в мюнхенской тюрьме вслед за своим мужем оказалась и сама Нини. Даже здесь она не теряла надежду: она смогла заманить к себе в камеру санитарку, где напала на нее, пытаясь бежать. 20 ноября было принято решение препроводить ее в концентрационный лагерь Равенсбрюк. На транспорте, следовавшем в лагерь, разыгралась новая сцена. Закованная Нини Рашер представилась фрау Дёрфлер, заявив, что якобы Рашер поменялась в Мюнхене с ней одеждой, а сама бежала на свободу. Но трюк не сработал, и она была доставлена в Равенсбрюк, где ее поместили в отдельную камеру. Тут она разыграла новый спектакль. «Жизнь больше ничего не значит. Прошу Вас не оставлять моего мужа, который ни в чем не виноват», – начеркала она на клочке бумаге, адресованном перед ее «самоубийством» лично Гиммлеру. «Позвольте ему заниматься наукой. Виноватая, я покидаю жизнь. Я умоляю Вас позаботиться о Петере. Я больше не смогу увидеть моих любимых детишек! Мне очень трудно уходить из жизни, так как я люблю своего мужа и детей». Все эти сентиментальные строки предназначались только для того, чтобы рейхсфюрер обеспечил ей особые условия пребывания в концлагере. Гиммлер в ответ распорядился обходиться с ней «корректно», не дав никаких привилегий за исключением того, что она могла читать и работать швеей; она могла не носить робу заключенной и не брить волосы наголо. И никто, кроме самого коменданта лагеря, не знал, кто эта заключенная. Несколько месяцев Гиммлер решал, что сделать с супругами. Их дети были направлены в один из филиалов «Лебенсборна». В начале 1945 года он подписал Нини Диль смертный приговор – она закончила свои дни на виселице.
Зигмунду Рашеру повезло не намного больше. Несмотря на то, что он никогда не принимал активного участия в похищении детей, Гиммлер решил держать его под арестом в мюнхенских казармах СС. В конце февраля 1945 года он оказался в Бухенвальде, где был посажен в подвальную камеру вместе с английским капитаном Пейном Бестом. Последний был в курсе многих эсэсовских дел, в том числе знал подробности проведения экспериментов над людьми. Он предложил Рашеру бежать, а результаты его экспериментов опубликовать в швейцарской прессе, что могло стать своего рода индульгенцией для доктора-садиста. Гиммлер, предчувствовавший бесславный конец войны, очень опасался чересчур много знавшего Рашера. Но он пока не решался ликвидировать ненужных свидетелей. Было решено перевести их на юг. 3 апреля Рашер и еще несколько особых заключенных были эвакуированы на юг страны. По пути следования Рашер пытался развлекать своих спутников практическими медицинскими советами. Неурядицы войны привели эвакуационную команду на старое «место работы» Рашера в лагерь Дахау. 17 апреля их разместили в специальных бараках, с отдельными камерами. 26 апреля, за несколько дней до окончания войны, хауптштурмфюрер Бонгартц принял решение ликвидировать всех «особых заключенных». По иронии судьбы Рашер погиб там, где обрекал на мучительную смерть сотни людей.
Была ли подобная история типичной для эсэсовских чинов? Надо заметить, что Рашер представлял особый тип эсэсовца, к которому принадлежала дюжина жесточайших офицеров «черного корпуса», взять хотя бы коменданта Бухенвальда Коха. Нини Диль-Рашер была тоже характерным типом эсэсовских женщин, к которым относились жена коменданта Коха и санитарка из Освенцима Ирма Грезе. Этот случай представлял скорее интерес для психологов, нежели историков. У всех них была одна общая черта: презрение к традиционным нормам морали и ощущение себя эсэсовской элитой – все это приводило к развитию в них криминальных наклонностей, а имеющиеся возможности и фактическая неподконтрольность превратили их в омерзительных преступников. Почему Гиммлер решил ликвидировать супругов Рашеров? Потому, что они нарушили строгий кодекс «черного ордена» или потому, что видел в них опасных свидетелей?
На эти вопросы нельзя ответить однозначно. Известно, что оба супруга рано разочаровались в жизни, а потому использовали свое положение в Дахау, чтобы играть чужими жизнями. Фрау Рашер считала, что все, с кем она вступала в контакт, должны были ей подчиниться. Это относилось и к ее мужу, и к заключенным, которых она использовала в качестве уборщиков и ассистентов. Во время следствия было установлено, что она давала заключенным далеко идущие намеки на то, что она «могла бы взять их под свое покровительство». Рашер же, являясь по своей сути нигилистом, устроил заключенным настоящий ад. В нем, как почти во всех эсэсовцах, извращенным образом переплелись жажда знаний и понимание неизбежности смерти. В любой деятельности он проявлял себя как садист: не важно, шла речь об исследовании рака, хирургии или опытах по заморозке– главным для него была власть над жизнью других.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.