Отпуск в больнице

Отпуск в больнице

Летом, когда «Моссовет» закрылся и актеры отправились отдыхать, Ф. Г. попала в больницу: на одном из последних спектаклей сезона ее продуло, и, как она сказала, «адски разболелся плечевой сустав». Ну, а в больницу, известно, стоит только попасть, особенно в «кремлевку».

— Врачи тут анкетные, — говорила Ф. Г. — Проверяют не их знания, а не находились ли они на оккупированной территории и нет ли у них родственников за границей. Оттого и собрались здесь в большом количестве такие неопытные лекари — они же работают по принципу «не умением, так числом»!..

Дружная бригада врачей насела на Раневскую и обнаружила у нее помимо плеча еще десяток органов, нуждающихся в лечении.

— Видите, сколько у меня лекарств, — указала Ф. Г. на столик рядом с ее постелью, — если их все принимать, не останется и минуты на прогулку. Умоляю вас рассовать эти таблетки по своим карманам — я сразу себя почувствую наполовину выздоровевшей!..

Навешали ее близкие ей люди — Нина Станиславовна Сухоцкая, бывшая актриса Камерного театра, Ирина Сергеевна Анисимова-Вульф, Е. С. Булгакова — тот круг друзей, с которыми Ф. Г. поддерживала постоянные связи. Круг ограниченный, к расширению его Ф. Г. не стремилась — скорее наоборот.

— Я часто так устаю от людей, — говорила она. — Они плетут столько ерунды, а пустословие всегда утомительно.

Но в больнице ей доставлял явное удовольствие каждый визит. Она старалась развлечь гостей, не давала говорить им о болезнях, с иронией рассказывая о больничных порядках и с откровенной издевкой — о собственном лечении. Мне кажется, что-то в своих рассказах Ф. Г. присочиняла, мягко говоря, «сатирически осмысляла», — уж очень ей не хотелось говорить о прозаичных больничных буднях.

Рассказывая о том или ином эпизоде, она каждый раз (а мне приходилось некоторые рассказы слышать два-три раза, и всегда Ф. Г. обращалась ко мне: «Вы это слышали, вам неинтересно!») следила за реакцией слушателя и, если он смеялся, получала искреннее удовольствие.

Особенно часто она рассказывала о своем лечашем враче, изображая в маленьких спектаклях ее манеру говорить, удивляться, проявлять медицинскую эрудицию. Когда я увидел эту женщину, то поразился: насколько в жизни она оказалась бледнее и неинтереснее, чем в исполнении Раневской.

— Ну скажите, куда я попала? — спрашивала Ф. Г. — Что за больница, что за врачи?! Назначили мне лечащую докторшу. Пришла она, поздоровалась и сказала:

— Как я рада, что вы у нас лежите! Так приятно увидеть вас в жизни!

— Спасибо, — поблагодарила я. — Надеюсь, что в жизни меня смогут увидеть и после вашей больницы.

Врачиха захохотала и стала делать мне кардиограмму.

— Как у вас с сердцем? — спросила она. — Не болит?

— Нет, с сердцем, по-моему, все в порядке.

— Странно.

— Что странно?

— У вас должно болеть сердце. Я это вижу по кардиограмме.

— Но у меня оно не болит, — попыталась защищаться я.

— Этого не может быть, — утверждала докторша. — У вас оно должно болеть.

Наш спор закончился вничью, но, как только докторша ушла, я взялась рукой за сердце и почувствовала: кажется, и в самом деле оно начинает болеть. Ну как вам нравятся такие методы лечения — психотерапия это называется?..

Уже выйдя из «кремлевки», Ф. Г. попросила меня завезти Елене Сергеевне Булгаковой редкое лекарство:

— Выпросила его у докторши — сказала, что для меня. Завезите, прошу вас, на Суворовский — это же рядом с вашей работой. И записочку передайте.

«Дорогая Елена Сергеевна!

Посылаю вам чудодейственное средство, в которое уверовала, как в Бога! Если Ваши врачи не знакомы с этим лекарством, которое применяют в Кремлевской больнице и только там! — то сошлитесь на меня.

Я сегодня вернулась из больницы, где мне было очень грустно, очень тяжело, потому что чувствую себя неловко среди «избранных» и считаю величайшей подлостью эти больницы»…