Пазл 8. Взгляд матери

Пазл 8. Взгляд матери

Не очень часто, но Раневская отдыхала в санаториях. Она не особенно любила там бывать — далеко не всегда попадались соседи, с которыми бы можно было проводить время себе в удовольствие.

Было лето, Фаина Георгиевна отдыхала в Санатории имени Герцена. Так получилось, что, по ее выражению, не было ни одной живой души, с которой можно было бы поговорить. Раневская долго гуляла по дивному сосновому бору, который в то время был не тронут, просто дышала всей грудью, радуясь этому времени беззаботности.

Но так она была устроена — долго тянуться ее безделье не могло. Душа жаждала действия. И вскоре внимание Раневской привлекла тощая сука с огромным отвислым животом, которая робко бродила вокруг санатория в поисках съестного, иногда крадучись подбиралась к кухне.

Надо ли говорить, что уже на следующий день Раневская отправилась на прогулку с косточками, хлебом и выпрошенной у поваров вчерашней котлетой. Они подружились — беременная собака и народная актриса. Доверие у суки Фаина Георгиевна завоевала сразу же: собаки очень тонко чувствуют искренность людей. Сука стала заходить на территорию санатория, вела себя очень скромно, не лаяла напрасно, ночевать устраивалась под окнами комнаты Раневской.

Раневская, реально оценив положение собаки, которая должна была вот-вот ощениться, бросилась хлопотать. Она нашла рабочего, упросила его (не за бесплатно, конечно) сделать для собаки хоть какое-то подобие будки. Потом оправилась в военный городок поблизости — в магазин. Там купила махровую добротную простыню и ею устлала жилище для собаки. Что ж, сука приняла подарки от своей попечительницы и через день в своем новом жилище разродилась щенками.

Раневская вся была исполнена нежности и заботы. Она приносила щенкам и их матери молоко, сама же практически ничего не ела за обедом того, что могла бы съесть сука, — несла ей.

Щенки вскоре открыли глаза, но тут Раневская заметила, что они очень беспокойные, постоянно чешутся, как и их мать. Блохи…

Выпросила у нянечки специальное, жутко вонючее дегтярное мыло. Заплатила ей, и они вместе вымыли щенков и саму суку, которая терпеливо сносила эту процедуру. При этом Раневская волновалась больше всех, вместе взятых, и нянечки, и суки со щенками: она очень переживала, что мыло может попасть в глаза щенкам.

Не попало. После купания семейство чувствовало себя просто великолепно. Щенки были веселы, мама их — сыта. Каждое утро Фаина Раневская начинала с того, что приходила проведать эту семейку.

В одно утро она не увидела ни щенят, ни собаки. Впрочем, собака вскоре подошла к ней. Прилегла и положила голову на лапы.

Раневская все поняла, бросилась выяснять: кто? Кто забрал щенков?

Вскоре ей стало известно, что щенков забрал и утопил в Москве-реке один из работников санатория, хмурый и нелюдимый дядька. Но сделал он это лично по приказу директора санатория.

Фаина Георгиевна прорвалась в кабинет директора. То, с какой решительностью на лице и ненавистью в глазах она это сделала, заставило директора встать из-за своего стола и попятиться в угол.

— Изувер! — выкрикнула ему Раневская в лицо и ушла.

Может быть, нам это слово не покажется очень страшным, отражающим всю сущность поступка. Но в то время «изувер» практически всегда звучал с прилагательным «фашистский»…

Потом Раневская видела, как бедная сука бегала в поисках своих щенят по санаторию, как обнюхивала все уголки, заглядывала в лица людей. Потом она, поникшая, подошла к Раневской…

— Подошла ко мне и долго молча стояла. Ее взгляд матери, оставшейся без детей, я не могла выдержать, — рассказывала Раневская.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.