25 ноября – Александр ДОВЖЕНКО
25 ноября – Александр ДОВЖЕНКО
В истории отечественного кинематографа имя этого человека стоит в одном ряду с классиками. Он мог работать в разных жанрах. Родоначальник такого жанра, как поэтическое кино, он снял и такой кассовый блокбастер, как «Щорс», который стал вровень со знаменитым «Чапаевым». Другой его фильм – «Земля» – завоюет международную славу и на Брюссельском кинофестивале будет назван в числе 12 лучших фильмов всех времен и народов. Однако все эти успехи достигались этим человеком невероятным напряжением духовных и физических сил, когда ему приходилось преодолевать и непонимание своих коллег, и мелочные придирки цензоров. Его сценарии запрещали, фильмы купировали, а однажды закрыли целую картину, когда до конца съемок оставались считаные дни. Все эти треволнения не могли бесследно пройти для больного сердца великого режиссера. И даже удивительно, что это с юности больное сердце выдержало столь долгий путь – 62 года.
Александр Довженко родился 12 сентября 1894 года в селе Сосница Черниговской губернии в крестьянской семье. С малых лет приобщился к труду, поскольку семья была большая и надо было помогать отцу: работать в поле, пасти коров, убирать во дворе. Поэтому когда Довженко подрос, единственной мечтой у него было – уехать куда-нибудь учиться, чтобы перестать сидеть на родительской шее. Эта мечта осуществилась в 1911 году, когда Довженко исполнилось 17 лет. Он уехал в городок Глухов, где поступил в учительскую семинарию. Причем не только потому, что сильно хотел стать учителем, а из-за стипендии – там она равнялась 120 рублям в год, что считалось неплохими деньгами в те годы. Стоит отметить, что из всех принятых в семинарию студентов Довженко был самым юным: остальные пришли туда, уже будучи учителями начальных школ с пятилетним, а то и с десятилетним стажем.
В семинарии быстро выяснилось, что те знания, которые Довженко приобрел в сельской школе и высшеначальном училище, слишком куцые и скудные. В итоге в семинарии Довженко числился в отстающих учениках и стипендия от него уплыла. Более того, чтобы его не выгнали на улицу, отцу пришлось даже продать десятину своей земли и заплатить эти деньги за дальнейшее обучение сына. Но отец не роптал, поскольку сам всю жизнь был неграмотный и теперь готов был пойти на все, лишь бы «выучить своего сына на пана».
Однако семинарию Довженко закончил в 1914 году практически таким же малограмотным человеком, каким в нее пришел. По его же словам: «Я вышел из нее политически неграмотным и темным юношей девятнадцати с половиной лет». Впереди маячила воинская служба и призыв на фронт, однако врачи от службы его освободили – нашли у Довженко проблемы с сердцем.
Первое время Довженко работал по профессии – учительствовал во Втором житомирском смешанном высшеначальном училище. Но втайне мечтал об Академии художеств, поскольку с детства увлекался живописью. Он и профессию учителя выбрал именно из-за этого: мечтал работать зимой, а летом ходить с этюдником где захочешь и сколько влезет. Но академия была в Санкт-Петербурге, а чтобы уехать туда и жить там, у Довженко не было денег. Он попытался поступить в Киевский университет, но его не приняли. Тогда он поступил в Коммерческий институт на экономический факультет. Учеба там совпала с бурными событиями: революцией и Гражданской войной. Довженко какое-то время метался, не зная, чью сторону принять. Одно время даже сошелся с подпанками, но быстро разочаровался в их идеологии и в итоге в середине 1919 года принял сторону большевиков. Спустя полгода его приняли в компартию Украины. Тогда же он едва не погиб.
Его направили в Житомир заведовать партшколой, но по дороге туда он попал в руки конного разъезда маршала Пилсудского. Его спросили о дислокации красноармейских частей, Довженко ответил «Не знаю», что было абсолютной правдой: он и в самом ничего об этом не знал. Тогда его приказали расстрелять. Довженко поставили у дерева, солдаты подняли винтовки, но вместо команды «Пли!» последовала другая: «Отставить!» Командир разъезда передумал расстреливать пленника и приказал доставить его в Киев. Невдалеке от Коростеня разъезд наскочил на красноармейскую часть и в неразберихе боя Довженко сумел сбежать. Он самостоятельно добрался до Киева и там связался с подпольщиками.
До 1925 года Довженко жил в Харькове и работал в газете «Вести ВУЦИК»: рисовал политические плакаты, карикатуры. И в кино попал именно оттуда: его пригласили на Одесскую киностудию в качестве сценариста. В июне 26-го из-под его пера выходит первый киносценарий – комедия «Вася-реформатор», которую снял Ф. Лопатинский. А спустя два месяца, в августе, Довженко уже и сам становится режиссером – снимает по собственному сценарию короткометражную комедию «Ягодка любви». Но эту ленту ждет оглушительный провал. Руководители студии заявляют, что из Довженко сценарист и режиссер никудышный и ему не место в кинематографе. Однако директор студии Нечес имеет другое мнение: он верит в Довженко и решает дать ему последний шанс. Зная о том, что в начале 20-х тот короткое время работал дипкурьером, Нечес предлагает ему снять фильм на эту тему и реабилитироваться. «Это твой последний шанс, – объявляет директор. – Сделаешь фильм – твое счастье. Не сумеешь – выгоню». Так на свет появился первый полнометражный фильм Довженко «Сумка дипкурьера», который принес его создателю первый заслуженный успех. В те годы в стране снималось много приключенческих картин, которые в подавляющем большинстве являли собой весьма посредственные поделки со стрельбой и погонями. Довженко одним из первых в этом жанре создал серьезное полотно. Как писал журнал «Кино»: «Режиссер Довженко использовал все, чтобы избежать дешевых штампов голого приключенчества. И ему это в значительной мере удалось». К слову, в этом же фильме Довженко сыграл свою первую, и единственную, в жизни роль – кочегара.
После успеха «Сумки дипкурьера» Довженко был оставлен на студии и ему был выдан карт-бланш: снимай, что хочешь. И он снял фильм «Звенигора», который был признан выдающимся не только на родине, но и далеко за ее пределами. После того как в мае 1928 года фильм вышел на экраны страны, все советские издания написали, что «со времени прихода Александра Довженко к работе в кино не прошло еще и двух лет, а он вошел уже в первую тройку лучших советских кинематографистов».
Во время работы над «Звенигорой» в жизнь Довженко вошла женщина, которая вскоре стала его первой, и единственной, женой. Это была 26-летняя актриса Юлия Солнцева. Слава пришла к ней с первой же ее роли в кино – Аэлиты в одноименном фильме 1924 года. После выхода фильма на экраны страны Солнцева была признана одной из первых красавиц молодого советского кинематографа, ее первой настоящей звездой. Открытки с ее портретом мгновенно раскупались во всех газетных киосках страны, и их можно было потом встретить в разных местах: в деревенской избе, в столичных учреждениях и даже в кабинетах высоких начальников. Став одной из самых снимаемых актрис советского кино, Солнцева разъезжала по многим студиям страны и играла самые разные роли: начиная от главных и заканчивая эпизодическими. В 1927 году она приехала на Одесскую киностудию, чтобы сняться в фильме «Буря», и познакомилась с Довженко. Их роман был стремительным: они познакомились в начале года, а в середине уже поженились.
Обретение личного счастья благотворно сказалось на творческой карьере Довженко. В результате в последующие два года он снимает два своих шедевра: фильмы «Арсенал» и «Земля». Однако если первая картина была встречена в целом положительно, то реакция на «Землю» была разной: от восторженной до оскорбительной. Например, писатель Демьян Бедный опубликовал в «Известиях» огромный фельетон в стихах, где обвинил Довженко в контрреволюционности и похабщине (последнее обвинение родилось из-за кадра с обнаженной женщиной, чего в советском кинематографе еще никогда не было). Эта публикация вызвала шок у режиссера и оставила глубокий рубец на его и без того больном сердце. По его же словам: «Я был так подавлен этим фельетоном, мне было так стыдно ходить по улицам Москвы, что я буквально поседел и постарел за несколько дней. Это была настоящая психическая травма. Я даже хотел умереть…»
После фельетона Довженко заставили купировать картину, и в корзину полетели два эпизода: сцена у трактора и в хате невесты. И только после этого фильм вышел в прокат. Публика шла на него неохотно, поскольку к массовому кинематографу этот шедевр никакого отношения не имел. А вот за рубежом картина была названа гениальной. Спустя 28 лет на Брюссельском кинофестивале, в результате международного опроса критиков, проведенного Бюро истории кинематографии, «Земля» войдет в число 12 лучших фильмов всех времен и народов. Кстати, и Демьян Бедный потом изменит свое мнение об этом фильме. В середине 50-х он встретит Довженко в больнице и честно признается: «Ни до, ни после я такой картины уже не видел. Это было создание истинно великого искусства».
После нападок на «Землю» Довженко не опустил руки и в 1932 году снял фильм «Иван», где речь шла о строительстве Днепровской гидроэлектростанции. Однако реакция на эту картину получилась еще хуже, чем на «Землю»: фильм был признан вредным. Во всесоюзный прокат он не вышел и в Москве был показан только на спецпросмотрах. Цензура его нещадно обкорнала, а Довженко был объявлен чуть ли не контрреволюционером. Над его головой сгустились тучи, в результате чего он вынужден был покинуть Киев и переехать в Москву. Там начался новый этап его творчества – триумфальный.
И вот уже к концу 30-х годов Довженко по праву считается одним из выдающихся советских кинорежиссеров. Его имя стоит в одном ряду с такими именами, как Сергей Эйзенштейн, Всеволод Пудовкин, Григорий Александров, Иван Пырьев, Сергей Герасимов и др. Однако его режиссерская манера, тяготение к поэтико-философскому кинематографу не позволяли ему стать по-настоящему массовым режиссером – автором фильмов, любимых представителями разных слоев населения. Только один раз Довженко попробовал себя в подобного рода кинематографе – на заре своей киношной карьеры снял приключенческую картину «Сумка дипкурьера», – после чего ушел в более серьезные жанры. Однако на то он и гений, чтобы уметь делать все.
В конце 30-х, когда потребность в массовом кино на героические темы стала вновь актуальной, Довженко вернулся в этот жанр и снял фильм «Щорс». Настоящий боевик на тему Гражданской войны, который встал вровень с «Чапаевым». В итоге два года спустя «Щорс» был удостоен Сталинской премии. Это была первая правительственная награда Довженко за его почти 15-летнюю работу в кинематографе. Эта награда была буквально выстрадана режиссером.
Мало кто знал, что именно «Щорс» серьезно подорвал здоровье Довженко: незадолго до окончания съемок режиссера свалил с ног тяжелый инфаркт. Вызван он был не творческими проблемами, а политическими. Конец 30-х был отмечен так называемой «ежовщиной» – массовыми репрессиями среди командиров Красной Армии, когда тысячи офицеров были расстреляны или сгинули в лагерях. Одним из таких людей стал комкор Дубовой, который был соратником Щорса и консультировал съемки фильма. Когда Довженко узнал о расстреле Дубового, его свалил инфаркт. В больнице он провел почти три месяца и уже думал, что не сможет продолжить работу над фильмом. Но, к счастью, все обошлось.
Долгие годы Довженко вынашивал идею экранизировать гоголевского «Тараса Бульбу». После «Щорса» эта идея вновь овладела им, но он ее не осуществил – помешала война. Полковник Довженко ушел на фронт в качестве военного корреспондента. Писал статьи для разных газет и с кино не соприкасался. И только летом 1943 года вернулся к нему, но уже в качестве документалиста – вместе со своей женой Юлией Солнцевой смонтировал из документальных материалов фильм «Битва за нашу Советскую Украину». Фильм был правдив до жестокости. В нем были показаны отступления первых месяцев войны, муки людей, оставшихся на захваченной врагом территории.
Тогда же Довженко написал сценарий «Украина в огне», но он был запрещен для постановки в кино по причине своей чрезмерной натуралистичности. Такую правду о войне, которую показывал в своей повести Довженко, высокие цензоры принимать не хотели. Например, в сценарии был эпизод, где военторговская машина так торопится с фронта в тыл, что не останавливается даже ради того, чтобы подобрать раненых советских бойцов. Все это Довженко видел собственными глазами на фронте, внес в сценарий, но цензура и слышать не хотела о таком отображении военных реалий. Впрочем, и цензоров тоже можно было понять: подобные сцены вряд ли бы вдохновили на подвиги тысячи советских бойцов, воюющих с фашистами.
После войны Довженко назначают одним из руководителей Центральной сценарной студии. Фильм про Тараса Бульбу, где страсти льются через край и где прошлое может проецироваться на настоящее, ему снимать не разрешают и предлагают снять что-нибудь более нейтральное. В итоге на свет появляется фильм «Мичурин» – один из первых советских цветных фильмов. На фестивале в чехословацком городе Марианске-Лазне фильм удостаивается премии «За лучший цветной фильм». Кроме этого, за «Мичурина» Довженко получает вторую Сталинскую премию – последнюю в своей жизни.
До 1952 года Довженко был фактически отлучен от режиссуры – он занимался преподавательской деятельностью во ВГИКе. Затем ему разрешают вернуться к главной профессии – снять фильм «Прощай, Америка». Однако, когда работа уже близилась к концу, высокое начальство распорядилось фильм закрыть. Довженко узнал об этом в последнюю очередь: он снимал очередной эпизод, когда в павильоне неожиданно выключили свет. И только после этого режиссеру сообщили, что работы по его картине свернуты. Услышав это, Довженко слег с сердечным приступом. А когда выздоровел, взялся писать новый сценарий – «Поэму о море». Однако снять эту картину великому режиссеру было уже не суждено. Когда летом 1956 года начались подготовительные работы по фильму, Довженко был уже истощен несколькими сердечными приступами и постоянными гипертоническими кризами. В те дни режиссер записал в своем дневнике следующие строчки: «Как тяжело болит сердце. День и ночь, непрерывно, неумолимо. Тяжелое, будто в нем сто пудов. Болят руки. И такая боль в груди, и так обессилен. Не то что ходить – сидеть уже тяжело, даже лежать…»
И все же Довженко приступает к работе над фильмом. Ему кажется, что в работе болезнь отступит, затихнет, как было неоднократно до этого. Но режиссер ошибся: в этот раз запас его сил уже иссяк. И весьма символично, что смерть пришла к Довженко накануне первого съемочного дня, когда в павильоне «Мосфильма» все уже было готово к работе. Однако в ночь на 25 ноября 1956 года сердце режиссера остановилось. И когда съемочная группа утром следующего дня пришла на студию, там их встретил портрет Довженко в траурной рамке.
И все-таки фильм «Поэма о море» был снят. Это сделала жена Довженко Юлия Солнцева. За сценарий этого фильма в 1959 году Александру Довженко была посмертно присуждена Ленинская премия.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.