19 ноября – Леонид ГАЙДАЙ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

19 ноября – Леонид ГАЙДАЙ

В свое время этого человека знала и любила вся страна. В залах, где показывали его фильмы, яблоку негде было упасть, а билеты спрашивали за километр от кассы. Однако минуло совсем немного времени, и, когда в ноябре 1993 года создатель этих комедий ушел из жизни, большинство россиян этого не заметило. Страна тогда переживала не самые лучшие времена: всего месяц назад был расстрелян парламент, в обществе царили раздрай и разруха. В той ситуации людям было не до комедий. Но через несколько лет фильмы этого режиссера вновь вернулись на экраны страны. И вот уже новое поколение россиян знает назубок все реплики героев этих фильмов, смеется над их веселыми приключениями и поминает добрым словом человека, явившего миру эти искрометные шедевры.

Леонид Гайдай родился 30 января 1923 года в Иркутске. Его отец – Иов Гайдай – был родом с Полтавщины и до революции отбывал срок на каторге (он взял на себя вину другого человека). Там он познакомился с девушкой, сестрой другого ссыльного, и женился на ней. В этом браке у них появились на свет трое детей, и последним ребенком (и как показало будущее, самым талантливым) был Леонид. Хотя поначалу его биография складывалась вполне обычно. Закончив школу, он в 1941 году пошел служить в армию и попал в Монголию. Но спустя несколько месяцев началась война, и Гайдая отправили на Калининский фронт. Так как в школе он учил немецкий язык, его определили в разведку. Совершив несколько рейдов по фашистским тылам, сержант Леонид Гайдай во время одного из них подорвался на мине. Ему дали вторую группу инвалидности и комиссовали подчистую. Так завершилась, едва начавшись, военная карьера будущего комедиографа.

После войны Гайдай решил пойти в артисты, хотя с детства не выговаривал буквы «р» и «л». Однако его приняли в театральную студию при Иркутском областном драмтеатре, которую он в 1947 году благополучно закончил. Затем в течение нескольких лет он играл в местном театре, причем роли ему доверяли отнюдь не эпизодические. Он играл Соленого в «Трех сестрах», Ивана Земнухова в «Молодой гвардии» и другие роли. Но Иркутск, видимо, был слишком мал для таланта Гайдая, и в 1949 году он приехал в Москву и поступил во ВГИК на режиссерский факультет.

По словам его бывших сокурсников, Гайдай уже тогда выделялся своими хохмами. Однажды они с приятелем возвращались в Останкино и шли по территории нынешнего ВВЦ. Места там были глухие, а с ними за компанию увязалась молодая сотрудница ВГИКа. И когда они прошли половину пути, Гайдай вдруг остановился и, обращаясь к девице, глухим голосом произнес: «А ну-ка, снимай шубу!» Девушка растерялась, а Гайдай продолжил в том же духе: «Чего стоишь? Может быть, тебе помочь?» И девушка уже начала расстегивать пуговицы, когда Гайдай с приятелем вдруг громко рассмеялись.

Однако приколы Гайдая не очень нравились его преподавателям, и уже после первого полугодия будущий классик кинокомедии был отчислен из института за профнепригодность. Другой бы в такой ситуации опустил руки, но Гайдай был не таким человеком. Он стал ходить по высоким кабинетам и доказывать, что его отчислили несправедливо. В конце концов ему поверили и приняли вновь, с испытательным сроком.

Свою первую и единственную жену Гайдай встретил в Москве, когда учился во ВГИКе. Это была его однокурсница Нина Гребешкова. Будущие режиссеры должны были ставить отрывки, а будущих актеров использовать в качестве «подопытных кроликов». Одним из таких «кроликов» и стала для Гайдая Гребешкова – он взял ее в свой отрывок, на одну из ролей из бальзаковского «Отца Горио». Да еще на какую – сыграть женщину-вамп. А Гребешкова никогда такой не была. Но Гайдай видел ее только в таком образе.

Роман между Гайдаем и Гребешковой начался случайно. Нина как-то подошла к Леониду и возмутилась: дескать, почему, составляя график репетиций, он всегда ставил ее последней? «А в чем дело?» – удивился Гайдай. «Я каждый раз ухожу домой в 12 ночи», – ответила девушка. «А разве тебя никто не провожает?» – «Никто». «Тогда это буду делать я!» – сказал Гайдай и с тех пор стал регулярно сопровождать девушку до дома. А ехать было далеко: Гребешкова жила на Арбате, а ВГИК располагался на территории ВДНХ. Очень часто, чтобы не ждать транспорт, они добирались до Арбата пешком. Из-за этого Гайдай не успевал на последнюю электричку (он жил в общежитии в Подмосковье) и ночевал на вокзале. Гребешкова узнала об этом случайно: заметила, что на Гайдае несвежая рубашка, и предложила постирать. Вот тут он и сознался: мол, вот уже неделю не может попасть домой и ночует на вокзале. Гребешкова была в шоке. И с тех пор старалась, чтобы их прогулки не затягивались.

Вспоминает Н. Гребешкова: «Однажды Леня говорит – с таким свойственным только ему чувством юмора: „Ну что мы с тобой все ходим и ходим, давай поженимся!“ И я это восприняла как очередную шутку. „Да ты что, Леня, – говорю, – ты такой длинный (рост Гайдая был 1 метр 84 сантиметра), а я такая маленькая (у нее – 1 метр 50 сантиметров). Будем как Пат и Паташонок!“ А он мне: „Ну, знаешь, Нинок, большую женщину я не подниму, а маленькую буду всю жизнь на руках носить!“

Предложения руки и сердца были и до Гайдая. Но «да» я ответила только ему. Помню, как я сообщила маме, что выхожу замуж. За кого? За Гайдая. Она его знала. У нас бывали все сокурсники, в том числе и он. Мама спросила: «Почему за Гайдая? Ты, что, не видишь у него недостатков?» – «Они есть у каждого», – ответила я. «Если ты сможешь всю жизнь мириться с его недостатками, то выходи. Но если ты собираешься его перевоспитывать, напрасно потеряешь время». Мама была очень мудрая…»

Свадьбу сыграли в коммуналке невесты на Арбате 1 ноября 1953 года. Жить молодым было негде, поэтому родители Нины поставили посреди комнаты шкаф, отгородив молодых. И они жили за шкафом: по одну сторону молодые, по другую – родители, а за шторкой – маленькие братья Нины.

Естественно, в таких условиях думать о потомстве было не ко времени. Но родители Гребешковой оказались людьми мудрыми. Как только молодые сыграли свадьбу, они стали оставлять их наедине. Мама обычно говорила дочери: «Ниночка, вот там картошку я приготовила. А мы пошли, в картишки перекинемся». Домой супруги возвращались поздно – в одиннадцать-двенадцать ночи. Как итог: Гребешкова вскоре забеременела. Она узнала об этом, когда была на съемках в Алма-Ате. Еле вытерпела до конца экспедиции. А как только вернулась, сразу поделилась радостной вестью с мужем: «Леня, я привезла тебе подарок. У нас будет ребенок». Родившуюся вскоре девочку назвали Оксаной.

Еще будучи студентом, Гайдай приглянулся тогдашнему мэтру советского кино Ивану Пырьеву, поэтому, когда учеба во ВГИКе закончилась, мэтр предложил молодому режиссеру два варианта: пойти помощником к Эльдару Рязанову, который готовился снимать свой первый фильм «Карнавальная ночь», или к театральному режиссеру Андрею Гончарову. Гайдай выбрал второго. С ним они приступили к съемкам фильма по драме Короленко «Долгий путь». Однако во время работы режиссеры вдруг начали конфликтовать, и эта ссора приобрела такие масштабы, что съемки остановились. И тогда в дело вмешалось руководство студии. В итоге Гончарова со съемочной площадки убрали и фильм доснимал Гайдай в паре с другим режиссером – В. Невзоровым. Таким образом, Гайдай стал первым из выпускников своего курса, кто получил самостоятельную работу, да еще на «Мосфильме»! Правда, это была не комедия.

Между тем первый блин молодого режиссера не вышел комом, и Гайдая заметили. Более того, его взял под свое крыло еще один мэтр – Михаил Ромм. Именно он разглядел в начинающем режиссере талант комедиографа и посоветовал ему работать в веселом жанре. В те годы Ромму разрешили создать на «Мосфильме» собственную мастерскую, и именно в ней мэтр советской режиссуры и предложил Гайдаю снять свою первую комедию. Называлась она «Жених с того света», и в главных ролях в ней снялись Ростислав Плятт и Георгий Вицин. Однако, несмотря на то что фильм появился в так называемые «оттепельные» времена (в 1957 году), судьба его оказалась печальной. Фильм был сатирическим, едко и зло высмеивал бюрократов. Именно эта сатира и не понравилась министру культуры Михайлову. По его указанию фильм приказано было сократить вдвое, и Гайдай, чуть ли не рыдая, взял в руки ножницы. Мастерскую М. Ромма закрыли, и он какое-то время перестал вообще приходить на «Мосфильм».

Фильм «Жених с того света» на экраны страны все-таки вышел, однако начальство распорядилось сделать всего 20 копий картины, поэтому видели ее ограниченное число зрителей. Все это не могло не сказаться на здоровье самого режиссера. По словам И. Фролова: «Я тогда встретил Леню совершенно измотанного и больного. И без того длинный и тощий, он высох еще больше. Одежда болталась как на жерди. Жаловался на приступы боли в желудке. Открылась язва. Надо было лечиться. И Гайдай решил поехать на минеральные воды. На прощание заявил: „За комедию больше не возьмусь“.

И действительно, в 1959 году он поставил фильм «Трижды воскресший», который рассказывал… о судьбе волжского буксира «Орленок». Фильм с треском провалился, несмотря на то что в главной роли в нем снялась первая красавица экрана тех лет Алла Ларионова.

Этот провал удручил Гайдая, но не настолько, чтобы из-за него бросить кинематограф. И тут в его судьбу вновь вмешался Иван Пырьев. В 1960 году он прочитал в «Правде» стихотворный фельетон С. Олейника «Пес Барбос» и тут же предложил Гайдаю снять по нему короткометражный фильм. Он же посоветовал ему взять на одну из ролей актера Евгения Моргунова. Вторым стал Георгий Вицин, а третьим был намечен Сергей Филиппов. Однако того тогда в Москве не оказалось, и тогда Вицин заявил: «Я вчера был в цирке и видел клоуна – потрясающий парень, как глиста, изумительно одетый». Этим человеком был Юрий Никулин. Так на свет родилась легендарная троица Трус – Балбес – Бывалый. Стоит отметить, что клички своим героям Гайдай придумал сам: в фельетоне действовали безликие два Николы и Гаврила.

Фильм «Пес Барбос и необычайный кросс» вошел в киносборник «Совершенно серьезно» и имел оглушительный успех у зрителей: его купили более 100 стран.

На волне успеха от этой картины Гайдай вскоре снял ее продолжение – «Самогонщики». И хотя этот фильм в СССР имел уже меньший успех, чем «Пес Барбос», но его закупили 68 стран, что принесло государству около 70 миллионов рублей.

В 1962 году Гайдай решил вернуться к полнометражному кино. Решение было вполне объяснимым: после фантастического успеха двух своих короткометражек Гайдай был полон уверенности, что трудный жанр комедии ему по плечу. Интуиция не подвела режиссера: с этого момента в советском кинематографе настанет «золотое десятилетие» Леонида Гайдая, когда один за другим на экраны страны выйдут шесть его фильмов, каждый из которых войдет в сокровищницу отечественного кинематографа.

Покорение Олимпа Гайдай начал с экранизации зарубежной классики – фильма «Деловые люди» по произведениям О’Генри. Эта картина соберет в прокате чуть больше 23 миллионов зрителей, что было средним показателем для комедии. И хотя фильм в целом был благожелательно встречен и критикой и зрителем, причислять Гайдая к фаворитам жанра тогда еще никто не собирался. Но минуло два года, и ситуация резко изменилась. В 1965 году на экраны страны вышла новая комедия Гайдая «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика», которая стала настоящей сенсацией: собрав на своих сеансах почти 70 миллионов зрителей, она стала самой кассовой советской комедией за всю историю отечественного кинематографа. Однако для Гайдая это оказалось не пределом. Два года спустя он родил на свет новый кинохит – «Кавказская пленница», который побил рекорд «Операции „Ы“ – собрал 75,6 миллиона зрителей, а еще через два года снял „Бриллиантовую руку“, которая побила и этот рекорд – собрала почти 77 миллионов зрителей.

В те годы в советской кинематографии доминировало трио великих комедиографов: Эльдар Рязанов, Георгий Данелия и Леонид Гайдай. Однако если первые двое считались кумирами советской интеллигенции (свои фильмы они снимали в жанре лирической комедии, где юмор чередовался с иронией), то Гайдай работал в истинно народном жанре – эксцентрической комедии. Поэтому высоколобая критика его фильмы постоянно ругала, обвиняя в потакании дурному вкусу, из-за чего ни один фильм Гайдая не был премирован ни на одном из Всесоюзных кинофестивалей. И все годы пребывания в кинематографе у Гайдая была всего лишь одна награда – безмерная любовь зрителей. Но эта награда стоила дорогого.

В 71-м Гайдай экранизирует «12 стульев», однако по кассовым сборам лента уступает его прошлым хитам – собрала всего 39 миллионов зрителей. Многим тогда показалось, что Гайдай выдохся, что его золотая жила иссякла. Но скептики были посрамлены, когда в 1973 году на экраны страны выходит новая комедия Гайдая – «Иван Васильевич меняет профессию», – собравшая почти 61 миллион зрителей. Сам Гайдай за эту работу был удостоен самого высокого за всю свою карьеру гонорара – 18 тысяч рублей. Что вскоре стало поводом к грандиозному скандалу. Чиновники Министерства культуры, возмущенные такими заработками великого комедиографа, потребовали от Госкино разобраться с этим фактом. Выводы последовали незамедлительно. Деньги у Гайдая, к его счастью, не отняли, однако студию ЭТО, где снимался «Иван Васильевич…» и десятки других советских кинохитов, закрыли.

Несмотря на работу в таком веселом жанре, как кинокомедия, в реальной жизни Гайдай никогда весельчаком не был. И на съемочной площадке он всегда сохранял спокойствие и являл собой тип достаточно хладнокровного человека. Хотя в юморе разбирался прекрасно. Он прекрасно чувствовал ритм картины, знал, где нужно сократить, а где чуть-чуть затянуть. Он говорил: «Здесь будут смеяться, надо прибавить пятнадцать кадров, а то зрители не услышат реплики». Все сцены в своих картинах он проходил с хронометром. Если считал, что где-то затянуто, тут же сокращал. Например, когда он показал актерам черновую сборку «Ивана Васильевича…», и те пришли в смятение – было не смешно. Но потом, когда Гайдай окончательно смонтировал картину и убрал все длинноты, получился настоящий шедевр.

По словам его жены Нины Гребешковой: «Бывало, на площадке все готово, остается только крикнуть „Мотор!“, а Леня ходит, чем-то недоволен. Уже второй режиссер его торопит – давайте снимать! Леня говорит: „Как?“ – „Просто: вот тут он это сделал, сказал – и вышел из кадра!“ Гайдай вздыхает: „Какой вы счастливый! Вы все знаете. А я вот ничего не знаю“. У него артист всегда не просто выходил из кадра. Обаяние его картин держалось на деталях…»

Если в быту Гайдай оставался большим ребенком, то на съемочной площадке он был полновластным диктатором. И если ему что-то не нравилось, умел проявить характер. Например, знаменитую свою троицу «похоронил» именно Гайдай. Случилось это во время съемок «Кавказской пленницы». Виной всему был Моргунов, который однажды привел с собой на съемочную площадку знакомую девицу, но Гайдай потребовал убрать со съемочной площадки посторонних, в результате чего дело едва не дошло до драки. После этого Гайдай вычеркнул из сценария все эпизоды с участием Моргунова, и тот уехал в Москву. Тройка для Гайдая умерла.

Между тем о скромности Гайдая ходили легенды. Из-за нее не смогла получить хоть какого-нибудь звания его жена. И это при том, что Гайдай был… председателем тарификационной комиссии. Впрочем, именно поэтому и не получила. Когда однажды Театр киноактера, где она работала, отправил в комиссию список очередных кандидатов на звания (там была и фамилия Гребешковой), Гайдай оставил всех, а свою жену из списка вычеркнул. А когда она спросила его почему, он ответил: «Нинок, все же знают, что ты моя жена. Неудобно…»

В 1974 году Гайдаю было присвоено звание народного артиста РСФСР. Весть о присуждении этого высокого звания застала режиссера на съемочной площадке – он снимал свою очередную комедию по произведениям Михаила Зощенко, которая называлась «Не может быть!». Фильм вышел на экраны в 1975 году и собрал в прокате почти 51 миллион зрителей. После этого фильма «машина» Гайдая стала буксовать. Собственно, это стало заметно еще в начале 70-х, когда Гайдай расстался с двумя своими соавторами – сценаристами Яковом Костюковским и Морисом Слободским, придумавшими «Операцию „Ы“, „Кавказскую пленницу“ и „Бриллиантовую руку“. „Золотое десятилетие“ Гайдая завершилось. Например, фильм „Инкогнито из Петербурга“ (1979) получил лишь третью категорию и имел слабую посещаемость (до этого почти все картины Гайдая собирали в кинотеатрах до 80 миллионов зрителей).

Все свои неудачи Гайдай переживал тяжело. По словам Н. Гребешковой: «Он всегда болезненно следил, идут его картины или не идут, часто подходил к стендам, смотрел репертуар кинотеатров». Однако в 80-е годы картины Гайдая уже не собирали таких аншлагов, как несколько лет назад. Но Гайдай продолжал снимать, стараясь вписаться в новую действительность. Последним фильмом Гайдая из разряда «кассовых» стало «Спортлото-82», собравшее 55-миллионную аудиторию. Однако, несмотря на столь внушительный результат, по своим художественным достоинствам эта картина намного уступала прошлым творениям великого режиссера.

После развала Советского Союза и разъединения «Мосфильма» Гайдай мог возглавить какое-нибудь собственное объединение, как это сделали его коллеги – Ролан Быков, Владимир Наумов. Но он этого не сделал. Говорил: «Зачем я буду заниматься тем, чего я не умею». Гайдай продолжал снимать, но это было уже другое кино, другой Гайдай – растерянный. Впрочем, таким был не только он, но и другие участники великого триумвирата «Гайдай – Рязанов – Данелия». С развалом великой страны советский кинематограф канул в Лету, а снимать другое кино, на потребу сегодняшней публике, великие режиссеры не хотели, да и не могли. Осознание этого больше всего подтачивало силы Гайдая. Его здоровье, и без того подорванное еще на фронте, стало все чаще давать сбои.

В ноябре 1993 года Гайдай угодил в больницу с воспалением легких. Тогда многим казалось, что ничто не предвещает беды. После нескольких дней пребывания в больнице Гайдай вроде начал поправляться. Однако 19 ноября наступила неожиданная развязка.

Было шесть часов вечера, и жена режиссера Нина Гребешкова собиралась накормить мужа ужином. Гайдай лежал в постели и читал газету. Потом поинтересовался у жены, какая почва на даче. Все беспокоился за свои чесночины, которые он посадил летом. Гребешкова успела ему ответить, что все нормально, как вдруг Гайдай закашлялся и обмяк. Гребешкова бросилась за врачами. Но когда те прибежали на ее зов, все было уже кончено – великий комедиограф умер. Это оказалась тромбоэмболия легочной артерии – тромб заклинил артерию. Гребешкова потом спросила у врача: «А можно было спасти?» – «Нет, это произошло в одно мгновение, – последовал ответ. – Даже если бы он разрезанный лежал на операционном столе, мы все равно не смогли бы увидеть, в каком именно месте этот тромб».

По словам Гребешковой: «Я была рада, что Леня не мучился. И еще хорошо, что все произошло на моих глазах. Иначе бы я думала: „Он звал на помощь, а ему не помогли“. А еще, когда Леня ушел из жизни, я подумала: „Как хорошо, что я смогла его похоронить. Если бы я была первая, то что бы он делал?“

Когда с развалом Советского Союза канул в небытие и его кинематограф, многим казалось, что это правильно. Что в новой действительности появятся другие режиссеры и актеры, которые затмят славой своих предшественников. Однако минуло вот уже полтора десятка лет, а новые шедевры если и рождаются, то крайне редко. А в таком жанре, как комедия, их и вовсе нет. Во многом потому, что в отечественном кинематографе до сих пор так и не нашлось замены такому мастеру, каким был Леонид Гайдай.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.