Сентябрь

Сентябрь

1 сентября Алла Пугачева в компании со своим мужем Евгением Болдиным, будущим зятем Володей Пресняковым и рядом других лиц прибыла в Нью-Йорк. Тут же, в аэропорту, она дала короткую пресс-конференцию, где поблагодарила всех собравшихся за теплую встречу и ответила на ряд вопросов.

Гастрольное турне Пугачевой началось 4 сентября с выступления в Сиэтле на фестивале поп-музыки, посвященном Играм доброй воли. Поскольку публика там собралась сплошь местная, американская, Пугачевой выступать было легко – она пела, что хотела. Совсем иное дело второй концерт – в Лос-Анджелесе, который состоялся спустя несколько дней. Там львиную долю зрителей составляли бывшие граждане СССР, с которыми надо было вести себя совсем иначе. Пугачева абсолютно не знала, как построить этот концерт, и ей нужен был совет знающего человека. К счастью, такой имелся. Это был ее бывший сокурсник по музыкальному училищу имени Ипполитова-Иванова Михаил Шуфутинский, который почти десять лет жил в Америке и хорошо знал тамошнюю публику. Пугачева позвонила ему домой и пригласила на ужин. Он приехал на своем «Мерседесе» в отель, где жила Пугачева. Далее приведу его собственный рассказ:

«Алла со своим импресарио встретила меня у входа. С ними был такой худенький паренек – Володя Пресняков, тогда еще в эмиграции никому не известный, но уже очень интересный. Тепло обнялись, пошли в ресторан «Мустаж», славящийся изысканной французской кухней.

За ужином Алла подняла тост за меня:

– Я Мишку люблю. Он прожил здесь почти десять лет и еще не скурвился! Дай Бог тебе удачи!

На следующий день у Пугачевой намечался визит к какому-то миллионеру, но она отказалась идти. Позвонила мне:

– Миша, если ты не очень занят, приезжай ко мне.

Я приехал. Все уже ушли, мы остались вдвоем. Она заказала вкусную рыбу, вино. Выпили, разговорились.

– Миша, что мне петь? Вот я в Сиэтле сейчас выступала, пела всякие новые песни, рок-н-роллы. Прошла хорошо.

Я задумался. Это всегда самый сложный вопрос: что петь?

– Не знаю…

– Как построить концерт? Эмигранты ведь – публика особая!

– Понимаешь, Алла, люди, конечно, придут на твое имя, но для них более важным будет не то, что ты поешь сегодня, а встреча со своим прошлым, с песнями, которые они тогда слышали в Союзе. Они захотят услышать тебя такой, какой оставили десять лет назад. Спой им «Старинные часы», «Миллион алых роз».

– Ну, ты даешь! Это старье я уже не пою давно. Надоело! Не хочу больше!

– Алла, смотри сама. Я просто говорю, что знаю. Решать тебе.

Пугачева выступала в роскошном зале «Шрайн аудиториум», том самом, где вручают премии «Грэмми». Начала программу с песен, которых никто не знал. И хотя публика была благожелательной и принимала ее более или менее тепло, того триумфа, который она заслуживала, не было. И певица, конечно, почувствовала настроение зала.

В середине первого отделения Алла сказала:

– Здесь в зале присутствует мой друг, с которым у меня многое связано в жизни, – и поднимает меня: – Миша, где ты? (По словам самой Пугачевой, у нее сели батарейки в радиомикрофоне, и, чтобы спасти ситуацию, она вызвала на сцену Шуфутинского. Пока он шел, неисправный микрофон заменили. – Ф. Р.)

Я встаю, иду к ней на сцену с цветами. Прохожу через заслон охранников, здоровенных ребят, которых нанял Шульман. Но они, собственно, были не нужны: публика-то собралась достаточно респектабельная.

Я встал рядом, мы обменялись любезностями. Зал зааплодировал.

– Спасибо, – сказала Алла. – Я очень тронута. А сейчас я спою специально для Миши.

И, держа меня за руку, исполнила песню «Мой старый друг». Этот момент надолго останется в моей памяти.

Тепло душевное как бы перешло от Аллы в зал, «зацепило» всех зрителей. После этого покатило-поехало. Она пела «Миллион алых роз», «Ленинград», «Старинные часы», «Без меня тебе, любимый мой…» Люди просто стонали. Концерт закончился очень здорово…»

Там же, в Лос-Анджелесе, с Пугачевой случился один забавный эпизод. Вот ее собственный рассказ: «Нас позвали на прием к одной американке. Пригласили и сказали, что мы обязательно должны быть. Дескать, столько людей меня хотят видеть – и Майкл Джексон, и Барбара Стрейзанд, и Билли Джоэл, и Тина Тернер безумно хотела бы, и Принс очень желал, да в Западную Германию уехал. А я была страшно уставшая. Но подумала: раз такие «звезды» собираются – пойду и я тоже. Купила белое платье специально для приемов. Я ведь не собиралась на них ходить. Пришла. В белом платье, с бокалом на краю бассейна. Жду…

Открывается дверь. Заходит… группа «Автограф». Я чуть в этот бассейн не упала. Настолько не ожидала их там увидеть. Думаю, ну вот, первые «звезды» пришли. Кто следующий? Потом стали приходить люди и передавать приветы от Тины Тернер, Майкла Джексона и других. Причем они все очень хорошо говорили по-русски, и, как сейчас помню, у них был отменный аппетит. В общем, я поняла, что здорово «купилась»…»

После Лос-Анджелеса гастрольный маршрут Пугачевой пролег в другие города Северной Америки. Она выступила в Сан-Франциско, Чикаго, Бостоне, Филадельфии. И везде успех был не меньшим, чем в Лос-Анджелесе.

Тем временем на родине певицы ее не забывают. 14 сентября по 3-й программе ТВ свет увидела популярная передача «Добрый вечер, Москва!». Ее ведущая Анэля Меркулова пригласила к себе в гости музыковеда, чтобы поговорить на такую важную и интересную тему, как природа шлягеров. В качестве примера был выбран неувядающий хит из репертуара Аллы Пугачевой «Миллион алых роз». Таким образом в тот вечер состоялась своеобразная реанимация этого шлягера: за последние годы по ТВ его практически не показывали, да и по радио почти не крутили. А народ продолжал его любить, и ни одно застолье в те годы не обходилось без этой песни.

Два дня спустя «ЗД» сообщила итоги августовского хит-парада. За Аллой Пугачевой в нем значились все те же две песни: «Местный Казанова» (6-е место) и «Птица певчая» (15-е). А лидером была «Машина времени», которая, дав серию концертов в Москве, вернулась-таки после некоторого перерыва в отечественные топ-листы и была представлена сразу четырьмя композициями: «В круге света» (1-е место), «Брошенный в небо» (2-е), «Герои вчерашних дней» (7-е), «Опустошение» (8-е).

В день выхода «ЗД» Пугачева дала концерт в Нью-Йорке, в «Витман– халле», что на Бруклине. На следующий день ее ждала сцена «Голден– центра» в Квинс-колледже. И, наконец, 22 сентября состоялся последний концерт турне – в знаменитом «Карнеги-Холле», сцена которого помнила выступления таких звезд, как «Битлз», Элвис Пресли и др. Скажем прямо, Пугачеву встречали не хуже, чем вышеперечисленных. Когда Пугачева вышла из автомобиля, она поразилась: столпотворение было, как у столичного Театра эстрады в каком-нибудь 78-м году. Несмотря на то что билеты стоили по 50 долларов, они были раскуплены задолго до концерта. Те, кому билетов не досталось, столпились у входа и предлагали за билет по 170 долларов.

На следующий день после концерта в журнале «Биллборд» появилась заметка. Некий критик писал: «Пугачева произвела хорошее впечатление. Но на мой взгляд американца, неудачны ее песни в стиле рок. А в целом – все необычно и интересно. Пугачева выгодно отличается от наших исполнителей поп– и рок-музыки прежде всего театральностью. На сцене она драматична. Для американцев это непривычно. Мне кажется, чем больше будет в ее песнях русской лиричности, тем лучше. Пугачева, несомненно, не только прекрасная певица, но и талантливая актриса».

В тот же день Пугачева принимала у себя в номере делегацию из четырех советских журналистов (из АПН, «Известий» и других изданий). А у нее как назло началась жуткая аллергия неизвестно отчего. Все лицо опухло, как после пьянки. Но отказать нельзя: враз разнесут по всему миру, что Пугачева зазналась. В итоге, пока Пугачева приводила себя в порядок, к журналистам вышел импресарио Виктор Шульман. Он проводил их в гостиную и предложил подождать минут десять, пока хозяйка приведет себя в надлежащий вид. Далее привожу рассказ самой А. Пугачевой:

«Наконец, привела-таки я себя в божеский вид. Вышла. Слушаю вас, говорю. Думаю, ну сейчас поговорим. Тем более есть о чем. Успех все-таки. Поездка закончилась. Столько впечатлений, мыслей. В общем, села, приготовилась внимательно слушать вопросы.

И вдруг первый вопрос прозвучал так: «Может, вы нам скажете теперь, что же все-таки случилось в «Прибалтийской»?..» Мне захотелось встать и уйти. Сил не было просто встать. Ну что это такое?! Американские журналисты с такой заинтересованностью следили за концертами, спрашивали постоянно, что и как я чувствовала, думала. Было видно, что я им интересна как человек, как личность. Эти пришли – ну теперь расскажите, что там в «Прибалтийской» было. (Стоит отметить, что с момента скандала прошло уже больше года! – Ф. Р.) «Ребята, – сказала я, – ваши же коллеги по всему миру об этом растрезвонили. Ну и спросите друг у друга… Смех и грех… Мама родная, что же это такое?!. Ну, правда, потом мы разговорились по делу…»