Сентябрь

Сентябрь

9 сентября Алла Пугачева под аккомпанемент «Рецитала» дала благотворительный концерт перед ликвидаторами аварии на Чернобыльской АЭС. Причем концерт проходил непосредственно в местах, где произошла катастрофа, на Припяти, в местечке Зеленый мыс. Стоит отметить, что Минкульт многим нашим артистам предложил выступить в тех зараженных местах, но согласились только единицы. Среди них была и Алла Пугачева. Однако, дав свое согласие, она не стала неволить своих музыкантов. Собрав их на следующий день, она сказала, что каждый из них волен принимать решение самостоятельно: ехать – не ехать. Согласилось большинство, но не все.

Артисты приехали в Киев, чтобы оттуда на следующий день выехать к тому месту, где жили ликвидаторы (в 23 километрах от Чернобыльской АЭС). Столица Украины выглядела в те дни мрачно. Практически на всех газонах стояли таблички, где было написано «К деревьям не прикасаться» или «На траву не заходить». По Крещатику чуть ли не каждый день шли похоронные процессии – хоронили тех, кто получил свою дозу облучения еще в апреле.

Первым на Припять отправился директор коллектива Олег Непомнящий, чтобы заранее подготовить зал. Он встретил «Рецитал» на двух машинах – «рафике» и автобусе – и довез их до места назначения. Каждые пять километров процессию останавливали, чтобы замерить уровень радиации. Если в приборах раздавались угрожающие щелчки, то машину обливали дезактиватором. Практически никто из артистов друг с другом не разговаривал – все были подавлены увиденным. Вспоминает О. Непомнящий:

«Опустевшие деревни, с намертво заколоченными и обвязанными полиэтиленом колодцами. Одичавшие кошки и собаки, с выпирающими костями, лысыми шеями и безумными, выпученными глазами. Ветви яблонь, склоняющиеся до земли под тяжестью невероятно огромных плодов, каждый из которых был размером с арбуз. Лебеда и полынь затянули дворы домов так, будто здесь не жили уже несколько лет, листья на деревьях были бесстыдно жирными, лоснящимися на солнце. Все это растительное великолепие выглядело угрожающе. Казалось несправедливым, что может не стать людей, погибнут животные и птицы, но растениям подобная катастрофа пойдет только на пользу. Мы попали в фантастический фильм о завоевании чужой планеты. На ней все, как на Земле, но воду нельзя пить, плоды нельзя есть, каждая капля дождя несет в себе смертельную опасность, а воздух, которым ты дышишь, всего лишь похож на земной.

Ликвидаторы жили на кораблях и баржах, поставленных на вечный прикол у берега Припяти. Сам берег был покрыт привозным песком, а поверх него узкими полосками были положены дощатые тротуары, и ходить можно было только по ним. Как только мы приехали, нас пригласили обедать, столовая находилась на борту парохода «Чайковский». Не хотелось ничего брать в рот, и в то же время было неловко перед людьми, которые здесь были в большей безопасности, чем во время работы, и то, что нас приводило в ужас, для них было отдыхом.

Алла спокойно начала есть, и все остальные последовали ее примеру. После обеда мы начали готовиться к концерту. Одновременно со всех сторон сходились люди, рассаживаясь кто где мог, чтобы лучше видеть сцену. Зрители забирались на подъемные краны, на крыши грузовиков, устраивались даже в ковше экскаватора (на концерте было около 9 тысяч человек. – Ф. Р.).

Только побыв рядом с ними, послушав «ликвидаторские» разговоры о том, кто какую дозу уже хватанул и сколько еще можно, чтобы все-таки остаться в живых, я понял, почему Алла согласилась сюда приехать. Эти люди были обречены на смерть, некоторых уже можно было считать мертвыми. Они все знали об этом. Пугачева выступала перед людьми, лишенными надежды на завтра. У них было немножко настоящего и, может быть, абсурдное упование на чудо.

Аллу всегда сравнивали с нефтью и хлопком – такие баснословные прибыли приносили ее концерты государству. Теперь ею, ее душой и талантом родина расплачивалась с людьми, у которых отняла жизнь.

Атмосфера этого места накладывала на концерт трагический отпечаток, она пела, как последний раз в жизни, и ей благодарно аплодировали, не жалея ладоней. Зрителям было запрещено подносить ей цветы – из-за радиации. И только в самом конце на сцену вынесли плакат с нарисованным букетом…»

Кстати, не все, кто видел этот концерт, остались довольны Пугачевой. Отрывки концерта транслировались по украинскому ТВ, и многие, увидев Пугачеву в мини-юбке, с бантом немыслимых размеров, тут же заохали: «Что за безобразие! Девочка она, что ли, чтобы так наряжаться?!.» Слушать эти охи-ахи было странно: пару лет назад людей возмущали балахоны певицы, теперь уже ее мини-юбки.

После Чернобыля Алла Пугачева и «Рецитал» вернулись в Москву, однако уже спустя несколько дней вновь тронулись в путь: отправились на двухнедельные гастроли в Армению (13–29 сентября). Там в один из дней их нашел тогдашний автор «Звуковой дорожки» в «МК» Дмитрий Шавырин и взял интервью у Аллы Пугачевой и у нескольких ведущих музыкантов ее коллектива (Руслан Горобец, Александр Левшин, Александр Кальянов). Вот что сказала журналисту Пугачева:

«Знаете, что меня в последнее время больше всего увлекло? Продюсерская работа. Именно так, а не режиссерская. В любой новой программе исполнителю или автору нужен взгляд со стороны. Например, для Кузьмина я не режиссер, я не вмешиваюсь в его творчество. А вот помочь, проконсультировать, подсказать – это совсем другое дело… Благодаря нашему сотрудничеству с Володей я тоже становлюсь другой. Именно в этом общении внутри «котла» коллектива и есть наша творческая сила. Заморозка мышления слушателя на одном кумире делает человека ограниченным…

Я четко знаю, кому я не нравлюсь. Мне очень много пишут. Больше всего меня не любят мои сверстницы – женщины в возрасте 35–37 лет. Они пишут что-то типа: «Что это вы несолидно как-то себя ведете на сцене? Пора бы уж с годами быть поспокойнее». А куда спокойнее?

Сейчас зритель хочет праздника на сцене, веселых, жизнерадостных песен. Ритмичных, пусть порой и немножко глупых. Я хочу, чтобы каждый в зрительном зале мог полноценно отдохнуть. Хватит грустить… Все это наглядно показали наши недавние концерты в Чернобыле. Надо было видеть, как уставшие от бессонных ночей люди радовались, прыгали, аплодировали…

Нетрудно работать еще и потому, что сейчас у меня десятое дыхание открывается. Я общаюсь с разноплановыми людьми в своем коллективе, и их талант обязывает к постоянной работе, учит меня многому. Это нормальное явление – каждый раз в три года я останавливаюсь и начинаю готовиться к прыжку. Вот именно в таком состоянии вы меня сейчас и застали…»

Пугачева предпочла не упоминать вслух еще один фактор своего нынешнего «возрождения»: отношения с Владимиром Кузьминым. Безусловно, теплые чувства к нему сыграли свою положительную роль как в личной судьбе певицы, так и в творческой. Кстати, во время интервью Кузьмин тоже находился в этой же комнате и внимательно слушал разговор певицы с журналистом. Иногда вставлял реплики. Но когда в конце беседы Шавырин попросил Пугачеву поделиться своими мыслями о «новом» Кузьмине, певица предпочла этого не делать. Так и сказала: «А вот этого пока не надо. Я уже начала с того, что о нем серьезно говорить пока рано. Он пока только набирает творческий потенциал. Сейчас занят записью первой пластинки, его узнают люди в других городах, по телевидению немного показали. Давайте подождем еще 2–3 месяца и посмотрим на Володю».

25 сентября в «Советской культуре» было опубликовано письмо некой В. Д. из Тулы, которая входила в число фанаток Аллы Пугачевой. Письмо пришло в газету не случайно. Дело в том, что в номере за 28 августа была напечатана статья о таком явлении, как «кумировщина». И хотя речь о Пугачевой в ней конкретно не шла, однако она подразумевалась: статья начиналась именно с описания того, как возле ее подъезда днем и ночью дежурят фанатки. Как итог – одна из них откликнулась. Приведу лишь некоторые отрывки из этого послания:

«Несмотря на то что я живу в Туле, прекрасно знаю этот подъезд и этих девчонок. Я сама туда езжу каждый месяц вот так же, как они, постоять, посмотреть, как она выйдет и сядет в машину. Зачем я это делаю? Можно, конечно, ответить: «Потому что я поклонница». Но вопрос здесь не конкретно обо мне, а вообще, зачем это делают все поклонницы. Вам не дано знать, какое это счастье – иметь кумира! Однажды моя мама, увидев, как мы с девчонками сидели с утра до вечера на холодном ветру возле подъезда, ждали Аллу, сказала: «Скорей бы она приехала, несчастные». А одна девочка удивленно на нее посмотрела и ответила: «Да что вы! Мы – счастливые люди!» И она совершенно права. Да что я, собственно, вам объясняю, вы же все равно ухмыльнетесь и подумаете: «Какое же это счастье – мерзнуть у подъезда и мокнуть под дождем?» Увы, вы ничего не поняли. Мы, поклонники, друг друга понимаем, а больше нас не понимает никто.

Насчет пользы обществу… От меня, возможно, будет польза, потому что я люблю свою будущую специальность («прикладная математика») и вообще не лишена способностей (заняла 4-е место на Всероссийской олимпиаде по физике среди студентов технических вузов и в октябре еду на всесоюзную). Ну это так, для справки, чтобы вы не думали, что я дубина, зациклившаяся на одной Алле Пугачевой…»

Как мы помним, в последний раз проблема пугачевских фанаток поднималась в центральной прессе почти два года назад – в октябре 84-го, когда большую статью на эту тему опубликовал «Московский комсомолец». Автор той публикации тоже все поражался той настойчивости, с какой девушки днем и ночью, невзирая на погоду, несли вахту возле подъезда дома № 37 по улице Горького, где проживала Алла Пугачева. Журналистка даже пыталась обратить внимание на эту проблему местных органов правопорядка и РК ВЛКСМ. Но те только отмахнулись: дескать, никакого криминала в действиях фанаток нет, а вот когда будет, тогда и… С тех пор минуло два года, а проблема так и не утратила свою актуальность – фанатки по-прежнему несли вахту возле пугачевского подъезда.