Мне сказочно повезло!

 Мне сказочно повезло!

 И мне снова повезло! Сказочно повезло! Кстати, отличное название для этой главы, его и оставлю.

 Началась сказка обыденно — благодаря нашей новой соседке в палате появился телевизор.

 В 1986 году поступила новенькая — Ирина, местная, прокопчанка, намного моложе остальных обитателей палаты. Мы стали ласкательно звать ее Иришкой. У Иришки был тот же недуг, что и у меня, ДЦП, но руки здоровые. Она могла ползать по полу без посторонней помощи, самостоятельно ела и одевалась. Мама у Иришки — полная противоположность моей: постоянно навещала дочь, помогала с туалетом. И подмоет, и обмоет, и уши прочистит. И никакой брезгливости, присущей моей Екатерине Ивановне. Иришкина мама не ленилась ходить к лечащему врачу и беседовать с персоналом, как сделать дочери лучше, какие попросить для нее таблетки и процедуры. Как я завидовала Иришке! Даже стыдно — взрослая Тамара завидует юной Иришке.

 Спустя несколько месяцев, чтобы дочке было комфортнее, Иришкина мама привезла в нашу палату собственный телевизор. Ясное дело, он практически не выключался — это наше персональное окно в мир. И с того дня мы были в курсе всех новостей.

 В 1987 году в моей жизни произошел ряд знаковых событий, начавшихся с телепередачи. Как-то вечером я сидела на своей кровати и обдумывала очередной сказочный сюжет. Девчонки смотрели областные новости по второй телевизионной программе.

 Вдруг слышу:

— Сегодня мы пригласили в нашу студию кузбасскую писательницу Зинаиду Александровну Чигареву.

 Когда диктор объявила выступление Чигаревой, у меня уши будто скакнули на макушку. Прислушалась. Еще в детдоме я читала ее книгу «Золотые холмы детства ». Оказывается, у Чигаревой вышла очередная книжка «Круиз». В связи с этим событием ее и пригласили в телестудию.

 Ночью, во время составления очередных грандиозных планов, меня осенило: написать Зинаиде Александровне Чигаревой и попросить ее посмотреть мои сказки. Но что потом?… А потом будь что будет! Уж не знаю, как возникла у меня в голове эта дерзкая мысль, но заснула я с новой надеждой.

 На следующий день упросила Люську написать письмо в адресное бюро города Кемерово — тогда можно было по почте узнать адрес любого человека. Я нахально соврала, будто я племянница Чигаревой, попала в дом инвалидов, о чем моя тетя еще не знает, а я не знаю ее точного адреса, почему и прошу его мне прислать.

 И через две недели получила ответ с ее домашним адресом. От такой удачи я запрыгала на койке, свалилась на пол и стукнулась так, что искры посыпались из глаз. Девчонки обалдело смотрели на меня, пока не узнали причину буйной радости.

 С Люськиной помощью я написала Зинаиде Александровне письмо, в котором поблагодарила за замечательные книги, за поднятые в них актуальные темы, а в конце скромно и ненавязчиво попросила посмотреть мои сказки. Что мне важно понять — стоит ли вообще писать художественную прозу?

 Я боялась даже думать, что получу ответ на свое наглое письмо, однако он пришел через три недели. Зинаида Александровна писала, что мое письмо ей принесли в больницу, где она лежит после третьего инфаркта, и что как только немного поправится, обязательно прочитает мои сказки. После этих строк крылья за моей спиной поднялись до потолка, а их размах перекрыл все койки в нашей палате. И радостно и страшно! Вдруг у Зинаиды Александровны не получится просмотреть мою писанину? Вдруг мои сказки ей не понравятся?

 Опасения оказались напрасными — Зинаида Александровна нашла время прочитать сказки и благословить меня на дальнейшее писательство. Я поначалу не хотела сообщать Чигаревой правды — что я инвалид с ДЦП и неверно определенной УО, что обитаю в ПНИ. Потом все-таки призналась. Зинаида Александровна восприняла это спокойно и не перепугалась, как Рахиль. Даже прислала мне еще одну статью про такие вот врачебные ошибки. И пообещала, что не бросит меня и будет помогать с литературными советами. В последнем я не сомневалась, потому что уже чувствовала, что на сей раз меня не предадут. И на всю жизнь запомнила ободряющую фразу Зинаиды Александровны: «У нас теперь, Тамара Александровна, долгое будет общение».

 Вот счастье-то — оказаться на литературной стезе, да еще с такой путеводной звездой! После того как Зинаида Александровна окончательно поправилась, она написала:

 «Тамара Александровна! Ваши сказки я прочитала, перепечатала на машинке и отдала в книжное издательство с рекомендацией опубликовать. Но сразу предупреждаю, из этого может ничего не получиться. Я в издательстве имею очень маленькую силу, там всем командуют другие, так что будьте готовы к отказу».

 Как я ни готовилась к отказу, из меня все равно так и выпирала радость. За мою горестную жизнь Бог выдал такую награду — способность сочинять сказки и знакомство с писательницей Чигаревой!

 Однажды приснился сон, будто я яростно треплю свою историю болезни, рву ее в мелкие клочки. Проснувшись, подумала, что сон вещий, уж больно он насыщен реальностью. Мне всегда хотелось разодрать эту кипу склеенных обложкой потрепанных бумажек, из-за которых меня столько лет унижали и уничтожали.

 И именно в тот день после обеда принесли почтовый пакет с казенным штемпелем — письмо из книжного издательства. У меня внутри все обмерло от ожидания — положительный ответ или вежливый отказ? Вскрыли конверт, я пробежалась глазами по строчкам и ничего не поняла. Машинописные буквы прыгали в глазах.

 Попросила прочесть кого-то, кто оказался рядом, уже не помню, кто именно. В письме было написано, что меня собираются опубликовать! Выйдет детская книжка Тамары Черемновой!

 Я почувствовала, что если сейчас же не выпущу из себя нахлынувшие эмоции, то просто лопну от них. И испустила такой вой! Наверное, так воют дикие звери в момент достижения добычи. Это был вой победительницы. Навывшись, я культурно заплакала слезами, вслед за мной заревела Люська, а за ней захлюпали носами остальные. Ведь это была коллективная победа духа.

 Я тут же письменно сообщила о письме из издательства Зинаиде Александровне. А через несколько дней, вволю насладившись радостью, решила похвалиться перед врачихой Ениной, а заодно высказать свои соображения на психиатрические темы. О том, что с меня непременно надо снять диагноз «олигофрения » — потому что у меня все в порядке с головой. Однако Людмила Алексеевна выслушала мою тираду с постным лицом и приклеенной улыбкой, а потом… Ну что ей стоило похвалить меня и как-то поддержать? Так нет же, ей почему-то понадобилось лишний раз пнуть меня:

— Ну и что, что выходит книга? Вон Достоевский был с больной головой. Страдал эпилепсией. И Гоголь был с психическими отклонениями. Какие приступы у него были! А Пушкин был таким неуравновешенным и склонным к психозам. И у нас в Кемеровской психиатрической больнице лежит поэт с шизофренией, такие стихи пишет, фантастические! — Весьма странно психиатр Енина отвечала на мой вопрос по поводу снятия диагноза, лестно сопоставляя с русскими классиками и кемеровским стихотворцем.

— Интересно, а если бы те русские классики жили в наше время, их бы тоже определили в ПНИ? — парировала я, дребезжа голосом и дрожа всем телом.

— Ты ведь даже в школе не училась, а стало быть, умственно отстаешь от своих сверстников! — добивала психиатр Енина. Выговаривая это, она будто крест-накрест перечеркивала восхитительный факт принятия моей рукописи в издательство.

 Оправившись от нанесенного удара, я решила действовать дальше. Ведь мне уже 32 года, я взрослый, способный постоять за себя, человек!