Парижский дневник
Парижский дневник
Благодаря тому что единственная и любимая сестра Лили Юрьевны жила во Франции, связь с этой страной — не столько со страной, сколько с ее людьми, — носила характер доброй, временами многолетней дружбы.
Если взглянуть в адресную книгу ЛЮ, в кипы конвертов, полученных из Франции, там не меньше адресов, чем московских. Когда кто-то из знакомых или деловых людей летел туда или оттуда, сестры давали адреса. И рекомендации. Иногда приезд какого-нибудь персонажа предваряло письмо или телефон: «Лучше его не пускать», или: «Если она к тебе прорвется, то почти все будет врать», или: «Не принимай его, он первый в городе сплетник». Но это, в общем, были редкие исключения. В основном они водились с людьми порядочными, интеллигентными, талантливыми… Таким образом, у Арагонов образовался круг друзей, с которыми они дружили, — Любовь Орлова и Григорий Александров, Майя Плисецкая и Щедрин, Юткевич, Черкасов, Константин Симонов, Тамара Владимировна Иванова…
А у Лили Юрьевны круг друзей был более широкий — скорее всего, из-за ее общительности и наличия свободного времени, которое она могла уделять приезжим. Зато в Париже они не давали ей ни секунды покоя — каждый хотел оказать ей внимание, и каждому было с ней интересно. Кроме того, она давала интервью, консультировала переводчиков, помогала издавать книги Маяковского и свои небольшие воспоминания.
Где-то я прочитал очередную глупость, что Франция была ее второй родиной (?!) и ездила она туда, когда ей взбредет в голову. Разве бывает вторая родина? А третья? А ездила она по приглашению Эльзы и Арагона не когда хотела, а тогда, когда ее выпускали. Не надо забывать, что железный занавес, ОВИР — и кто еще там? — долго-долго стояли на страже наших передвижений, в том числе и ее.
Когда ей разрешали повидаться с родными и она прилетала в Париж, в аэропорту ее встречала буквально толпа друзей и почитателей. Больше всего она хотела сидеть и разговаривать с Эльзой, Арагоном и близкими друзьями. Но когда позволяло здоровье — давление и сердце, — она откликалась на приглашения поездить по стране и посмотреть то-се. Во время поездок по Франции ли, по Союзу ли ЛЮ старалась вести дневник — иногда краткий, иногда подробный. В дневнике она не философствовала, иногда давала характеристики персонажам, с которыми сталкивала ее жизнь, но чаще кратко описывала то, что поразило. А не видя двадцать пять лет всех этих заграничных новшеств, она замечала и архитектурные изыски, и убранство придорожного кафе, и диковинную шляпу на даме, и обстановку мастерской художника…
Ниже — фрагменты из парижского дневника 1955 года.
23 июня Прилетели с опозданием на 3 часа — ждали в Минске, снижались в Варшаве.
На аэродроме встречали Эля с Арагошей и Леже с Надей. Надя с огромным букетом невероятных роз. Чемоданы нигде не открывали. С аэродрома поехали прямо на дачу, Леже на своей машине повезли чемоданы.
Дача потрясла нас, ничего подобного мы не ждали.
Пообедали: артишоки, гигантский ростбиф, рокфор, изумительное шампанское.
24-е Были на приеме китайских артистов на Эйфелевой башне. Пили шампанское. Познакомились с Таслиц- ким, с Марселем Марсо, с Гилельсом и еще с кем-то… Эльза ушла завтракать с театралами, обсуждать премию, а мы с Арагоном в ресторан, где гарсон спросил нас, как поживает Эренбург! Ели паштет, холодную спаржу, форель… Встретились все на Рю-де-ля-Сурдьер. Квартира вроде нашей. Вернулись на дачу. По дороге отдохнули в кафе.
26-е К завтраку приехали Леже. Завтракали на «Мельнице». Леже подарил материю. Надя понавезла вина, чудесного, красного, свежего варенья, корзину белой и красной черешни, камамбера, черного хлеба. Гуляли по саду. Потом приехал Кремье с ребенком. Ребенок в переносной кроватке. Вечером слушали французских поэтов на американской пластинке, под музыку.
27-е Заехали к Леже, завезли икру. В саду огромный цветок из керамики. Внутри проволочный портрет, ковры, наша игрушка 16 республик и т. п. Нади не было дома, Леже работал с кем-то в мастерской, измерял циркулем. Обедали у Муссинаков. Поехали с ними на китайцев в театр Шайо. Оттуда нас довезли до дому какие-то шикарные люди, приятели Муссинаков, которые голосуют за коммунистов, оттого что «им принадлежит будущее».
28-е Зарегистрировались в консульстве. Поехали на дачу. Весь день смотрели всяких Пикассо и Матиссов и книги о балете и т. п. до одури.
29-е Пошли с Эльзой на выставку Пикассо, «Герника» и весь его путь. Вернулись. Арагон обиделся, что не дождались его. Я предложила пойти еще раз. Говорит, неинтересно — не в первый раз. Прибежали Картье-Брессоны, узнав, что мы приехали. Пришел фотограф с фотоальбомом о Париже и художник с иллюстрациями для нового издания «Белой лошади». Картье повозили по городу, потом отвезли обедать к Садулю.
30-е С утра заехали за нами Картье. Ездили и бродили по улицам и большим магазинам. К Васе и Картье пристали проститутки. Сидели и глазели в Кафе-де-ля-Пэ на площади Опера. Обедали в трактире. Когда вышли — три пожилых рабочих, сидя на тротуаре, громко матерились по-русски с французским акцентом. Смотрели дом, в котором жил Моцарт. Вернулись на дачу. Наши в городе на приеме в Сов. посольстве. Мы гуляли по саду, разговаривали со сторожем Альбером, который рассказал, что был стеклодувом, заболел легкими. С тех пор как женился, один раз был с женой в кино, никогда не ездил в Париж, предлагал нам пользоваться всеми своими игрушками: домино, шашки, кости… Мари весь вечер смеялась: Вася попросил у нее горчицу и назвал горчицу Moustache! (Усы.)
1 июля Утром приехали Арагоны, позавтракали, поехали в Шартр. Дорога поразительная — поля красных маков и васильков, все дома и заборы увиты розами. На площади перед собором кружевницы в высоких бретонских головных уборах вяжут и продают кружева, тапочки, вышитые золотом. Пили чай, ели мороженое в tee- room напротив собора, подавальщица кричала, как будто мы глухие, думала, что нам так понятнее. Посетители — англичане и американцы с фотоаппаратами и рубашками навыпуск. Элегантные женщины. Зашли к нескольким антикварам, Арагон купил старую перечницу для «Мельницы» за 3500 фр. Шартрские жители — какие-то дефективные, уроды. Собор потрясает. По вечерам читаю Сартра, Роберта Мерля…
2 июля Ездили с Элей по окрестностям, смотрели церковь в St.-Arnout. На потолке деревянные перекрытия, каждое с другой резьбой, на концах — головы святых.
3-е К чаю приехали гости. Гийевик читал много и почти все сонеты, читали Марсенак и Арагон — разные стихи, из них одно, написанное в форме сонета, на зло Тцара и ответ (тоже сонет) Тцара — как китайский — сверху вниз по одному слогу, рифмующееся, как сонет…
4-е Поехали в Париж через Версаль. Фонтаны не били. Заехали на квартиру, оставили чемоданы и поехали в кино «Париж» на Елисейских Полях. Смотрели «Les evadees». Мягкие кресла, по стенам внутренние лампы позади ка- ких-то цветов. Вошли в середине сеанса.
5-е Завтракали у наших. По дороге к ним проехались, посмотрели Могилу Неизв. Солдата — масса иностранцев с фотоаппаратами. Потом зашли в Printemps, купили мыло, рукавичку и т. п. Поездили на эскалаторе по этажам. На самом верху всякая посуда, керосиновые лампы и накрытые столы. Очень дорого и красиво. Белая скатерть с оборкой из шитья, там, где шитье, продернута черная бархотка. Искали мне летнее платье, но это занятие не по мне — сутолока и слишком всего много. Ополоумев и ничего не купив, поехали пить чай в Closerie de Lilas, туда Володя когда-то ходил играть на бильярде. После войны там уже нет бильярда, хотели зайти в Куполь, но там негде было ставить машину. Утром, по дороге к нашим, была в отеле «Истрия», там, где жили Володя, Эльза, я когда-то. Сразу все узнала — винтовая лестница, стойка портье, все чисто, и как будто не уезжала. Какая-то бывшая дягилевская танцовщица подарила мне серебряный лорнет, который я тут же за ее спиной передарила Эльзе…
6-е Поехали в театр «Мишодьер», где Эльзе надо было для рецензии смотреть пьесу с Френье — отец возмущается сыном педерастом и его другом альфонсом, и когда Френье (в общем говнюк) упоминает имя Пикассо, часть публики в зале аплодирует.
7-е Были на Монмартре. Оттуда в Лувр. Бежали бегом. Все же посмотрели Писца, Джоконду, статую Победы, Венеру Милосскую и т. д. Вечером мы с Васей прошлись по площади Согласия — луна, освещенные фонтаны…
8-е Зашли в музей Карнавале — замок маркизы де Савиньи. Это музей города Парижа — макеты, вывески, огромные ключи и т. п. Оттуда на киновыставку. Получили постоянный входной билет на просмотры. Видели платье из черных блесток Асты Нильсен и ее автопортрет с наклеенными рыжими волосами из бархата. Встретились в Кафе-де-ля-Пэ с Картье, поехали обедать в Липп. Там господинчики в шляпах с «Почетным легионом» в петличках и хозяин с лицом законченного полицейского. Встретили на улице Тцара — пошли вместе. Тцара тут же изобразил, как Шагал продает картину миллионеру — очень смешно. Ночевать поехали на «Мельницу», там тихо.
9-е Читала статью Арагона о Горьком — поплакала, что ничего не успеешь, даже прочесть книгу, которую собираешься прочесть, как уже пора умирать…
10-е Обошли почти весь сад — березовую рощу, буки, но Арагона так и не докричались. Лежали, читали (я — Цветаеву с надписью Володе: — Такому, как я, — быстроногому). Эльза пишет статью о пьесе-спектакле Гриль- парцера на фестивале. После завтрака сидели в саду, смотрели, как Арагон подвязывает розы. С каким-то неистовством и терпением! — наколол себе все руки.
11-е Мы в городе. Чудовищная гроза. Град побил витрины в кафе, повалил людей со столиками, посуду. Вдоль улицы летели огромные зонты.
12-е Заехали за нами Сориа, повезли по «экспериментальному кварталу» — особнячки с садиками самой разнообразной архитектуры, вплоть до цельнометаллических. На обратном пути видели уже начинающуюся иллюминацию к 14 июля.
13-го Пошли с Эльзой в Галери Лафайетт, жара немыслимая. Ничего не купили, так как во всем я выгляжу в два раза толще. И такое количество тряпья, что хочется бежать прочь. Что мы и сделали…
14-го Вечером у Шагала: керамика, картины и книги, книги огромные, драгоценные: «Мертвые души», басни Лафонтена, «Jazz» Матисса, какой-то испанский художник с подписями-стихами Тцара. Квартира четырехкомнатная с поразительным видом на Сену. Мимо прошел пароходик весь в разноцветных огнях. Вечером поехали в Гранд-опера на «Оберон» Вебера. Это абсолютно не изменилось с 1913 года!
15-го Зашел Илиазд, подарил свои книги. Вместе пообедали. Оттуда пошли в Музей человека, смотрели гениальную негритянскую скульптуру.
16-го С Эльзой поглазели на могилу Наполеона. Поели в Латинском квартале. Оттуда Эльза отвела меня в парикмахерскую, шикарнейшую, где я отчетливо объяснила парикмахеру, что я ненавижу красные волосы и что я хочу остаться в том же виде, что хна, что басма и т. п. После чего меня выкрасили именно в этот ненавистный мне цвет, причем это непоправимо до тех пор, очевидно, пока не вырастут новые волосы! Я в ужасе! От парикмахера к Лафайетт — я категорически отказалась что-либо мерить, устала как собака.
17-го Эльза с Васей на чердаке — записывают по путеводителю и по карте наш маршрут по Нормандии…
21 -е Выехали с «Мельницы» в 11 утра. Пишу 24-го, поэтому уже каша в голове. Потом посмотрим по карте — где что. Осмотрели церковь поразительной красоты с необыкновенной, изысканной деревянной скульптурой. Какой-то святой держит в руках свою отрезанную голову (мученик). Нормандия вся полосатая, много соломенных крыш. Вечером в Трувиле заехали в аптеку, над которой жил Флобер и описал ее в «Мадам Бовари».
22-е В Дувиле заехали в дом друга отца Тургенева. Дом в лесу, издали видно море. Место встреч романтиков: Мюссе, Делакруа… У меня все время болело сердце, поэтому вечером не пошли в казино, а сидели дома, и Арагон читал нам свои стихи и стихи Аполлинера; записывались на магнитофон. Я прочла «Я сразу смазал карту будня», аптекарь готовил раковый суп и салат.
23-е Руан. Тесно, толпа на узких улочках. Проститутки в дверях стоят в красных юбках и черных кружевных кофтах. Здесь место казни Жанны д’Арк. Ночевали и обедали в элегантной гостинице в стороне от дороги. Обедали на газоне, под фонарями в плакучих ивах. На соседнем столе ворон клевал маслины и рвал скатерть. За другим столиком обедали две явные лесбиянки — одна брюнетка, вторая блондинка с золотым обручем на голове.
24-е По дороге домой заехали в замок какой-то Диа- ны-Охотницы, любовницы всех королей. Сейчас в замке живут его владельцы, и осмотр части замка и часовни — два раза в неделю. Эмблема Дианы — серп месяца. Она многократно изображена с голой грудью, которая у нее сохранилась до семидесятилетнего возраста, и она до семидесяти лет гуляла по замку голая.
25-е Поехали на выставку рисунков Пикассо, в Национальную библиотеку. Оттуда (почти рядом) пошли поглазеть на Биржу. Меня (женщину) не впустили! Ждала внизу, слушала, как кричат истошными голосами. Потом пошли в Синераму. Это, конечно, поразительно. Побывали и в Венеции, и во Флориде, и в Jla Скала на «Аиде», и на бое быков… летали над полями, горами и городами. Совсем неутомительно и очень интересно.
31-е Мы на «Мельнице». У горлинок вывелись два птенца крошечных. Отец склевал всю скорлупу, мать сидит на птенцах, оберегает, даже не стала есть печенье с руки.
3-е Были в Музее современного искусства. Очень устали. Обедали дома, погуляли по бульварам, смотрели витрины магазина мужской одежды «Фешенебль», очень эксцентрической — брюки с разрезиками внизу, пиджак в крупную шотландскую клетку и к нему брюки цвета бордо и т. п. Зашли в кино около Гранд-опера, посмотрели очень смешную, почти немую франц. картину «Les vacances de Mr. Hulo».
4-е Отправились на Елисейские Поля, где в кино идет расхваленная Жаном англ. картина «Наследник и привидение». Прокляли и себя, и картину, и Жана — скука смертная, цветная. Интересна была только хроника — показывали испытание бомбы англичанами в 1952-м на каких-то австралийских островах.
5-е Приехал Леже с Надей. Леже хочет написать Володин портрет (со мной), чтобы я его взяла с собой в Москву.
6-е С утра сидели у воды, смотрели, как горлинка, вернее — муж кормит птенцов: надувается весь, открывает клюв, и оба птенца почти засовывают в его клюв головки и жрут его отрыжку, потом отваливаются.
7-е Заказали места на самолет. Всякие покупки. Два с половиной часа сидела у парикмахера и из морковки превратилась в брюнетку — все-таки не так стыдно и можно ходить без платка на голове.
13-е Утром съездили в два русских книжных магазина искать Арагону какую-нибудь русскую книгу о русском стихосложении. Это для статьи о Маяковском. Вечером Арагон прочел еще кусок статьи о Маяковском, и отрывки своих переводов Пушкина («Памятник»), Лермонтова («И скучно и грустно»), Маяковского — из «Сергею Есенину» и великолепно переведенный кусок из «Про это» — «Не очень молод лад баллад»…
16 -е Плохо себя чувствую. Как бы не свалиться…
17-е Утром приехала Эльза, и мы с ней вдвоем бродили и покупали то-сё. А когда под вечер вернулись домой, консьержка сказала нам, что умер Леже, что звонил Арагон и просит Эльзу немедленно приехать. Мы невообразимо огорчены. Я не в силах была поехать. Звонила Наде. Она говорит, что, когда мы последний раз были у Леже, он сказал ей, что очень любит меня и Васю и что мы были для него открытием.
20-е Купили цветы для Леже и поехали на «Мельницу». Все вместе поехали к Леже. Гроб стоит в его ателье. Очень много цветов и людей. Бокье плачет, не переставая. На все это смотрит Володя с начатого портрета. В Надиной комнате Володин бюстик, в ее мастерской большой Володин портрет. После похорон мы остались посидеть с Надей.
21-е Разбирали вещи. Эльза и Вася распихивали вещи по чемоданам. Перед обедом полежали с Эльзой, поразговаривали.
22-е Окончательно собрались. Заезжала Надя Леже. Арагон был в городе: весь его день ушел на составление номера, посвященного Леже.
23-е Чуть не опоздали на самолет. Сидели на аэродроме, ждали, что позовут. Спасибо, подбежал чиновник и сказал, что сейчас улетают. На аэродроме проводили Арагоны и Бокье. Летели хорошо. Встретили Лева с Фед. Евгеньевичем.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.