Храм Христа

Храм Христа

– Когда осуществляли план реконструкции Москвы, то снесли много исторических памятников…

– Например? – спрашивает Молотов.

– Храм Христа Спасителя.

– А… Храм Христа Спасителя.

– Теперь этот вопрос часто задают.

– Верно?

– Говорят, Каганович организовал?

– На него валят? Да (с улыбкой)? Это уж чересчур. Я не помню, то ли я был председателем, то ли членом этой комиссии, членом-то наверняка был. Приняли решение храм Христа Спасителя заменить Дворцом Советов. За это я проголосовал, но, когда проект показал архитектор Иофан – он не знаменитый архитектор, но как-то оказался наверху и дал проект такого колоссального здания, – тут я высказался против. Я сказал: «Я не подпишу». Начали уговаривать. Сталин сказал: «Надо подписать». Я знал, что сама эта мысль чепуховая. Познакомился с некоторыми замечаниями. Были разговоры, и мне стало ясно, что если поставить Дворец Советов на месте храма, а вверху еще колоссальный памятник Ленину, тогда ноги-то будут видны, а голову не видно. Это абсурд какой-то! Памятник Ленину, а голова и вся фигура вообще не видны. Всякие туманности бывают, и это было бы частым явлением. Просто глупость архитектора, берется за такое дело. Я сказал: «Я не подпишу». Тогда настояли Сталин, Ворошилов, они входили в комиссию – и я подписал.

– Но зачем взрывали-то храм? Можно же было на другом месте этот памятник, если уж хотели, поставить?

– Это сознательно было уничтожено. Сам храм. Против него были возражения. Лично я не возражал… Сохранять храм в центре для чего? Это не какая-то древняя редкость. Это мы придумали. Не подходит он для Советской власти – в самом центре какой-то храм.

– Можно было бы какой-нибудь музей в нем открыть.

– Это правильно. Но неожиданно появился бассейн вместо памятника. Это тоже абсурд какой-то.

– Там, говорят, хорошие работы были.

– Да, там были хорошие работы. Отдельные, кажется, сохранились.

– Они теперь где-то валяются, а там все вместе были собраны. Имена георгиевских кавалеров выбиты. Это слава русского оружия.

– Церковное нам совсем ни к чему. Церковное совсем нехорошо – в самом центре Москвы.

– Зачем же было взрывать? Стоял – и пусть бы стоял!

– Недодумали. Оставить было нельзя, а взрывать тоже не стоило. Не стоило. Я тоже так считаю. Я вот участвовал в обсуждении этого вопроса…

– А почему-то все говорят, что Каганович взорвал!

– Каганович? Антисемитские настроения…

– Ну а кто? Сталин решил? Дал указание?

– Нет, это было принято Политбюро, и наша комиссия была за это.

– Чтоб взорвать?

– Нет, не взорвать, устранить придется храм. Не оставлять на этом месте.

– Но зачем взрывать было?

– Тут не знаю… Но ведь тогда было все равно – взрывать или не взрывать.

– Там такие стены были… Потом пытались ставить фундамент Дворца – ничего не вышло, поплыло.

– Меня это мало беспокоит. Ценности особой я в этом не вижу… Будут разговаривать. Пускай разговаривают. Без этого не обойдешься. Храм надо было снять.

– Под это дело много церквей вообще уничтожено… Закрыть можно. Жалко, что взорвали. Говорят, красивый был. Я не видел.

– Храм вы не видели разве? Он же долго держался.

– До моего рождения. Я в 41-м родился. Это ж до войны было.

– До войны? Пожалуй, да. Я уже не помню… Тут, наверно, не все правильно, но никаких особых претензий, по-моему, нельзя иметь.

– Но зачем взорвали?

– Ну а что значит взорвали? Все равно надо было храм убирать оттуда.

– Там же работы Васнецова, фрески…

– Это в музей, но ради этого храм сохранять, по-моему, нельзя.

– Храм – сам произведение.

– Да ну его к черту…

– Там бы уже не молились…

– Ну а для чего тогда он нужен?

– Стоял бы, как Василий Блаженный. Сталин ведь его спас!

– Это верно. Тот храм более древнего периода, а это уже XIX века… Много прошло лет, конечно, были и неудачные решения. Теперь они кажутся ошибкой, но не всегда так казалось.

09.12.1982

– Прочитал статью о масонах, их роли и характере. Я до сих пор недостаточно обращал внимания, – говорит Молотов. – Они существуют, да и не только существуют, а очень опасное явление – масоны… Не обращаем внимания, а они укрепляются, они против коммунизма решительно, они за капитализм, они за религию, и они в интеллигентских кругах под разными вывесками существуют давно. Проникают довольно глубоко в мещанскую массу, в мелкобуржуазную и тянут в свою сторону… Довольно гибко действуют, и очень злостные, антикоммунистические. Но не выпячивают своих, это для них опасно. У них много загадочного…

– Сейчас много разговоров идет о масонстве. Говорят, что у нас в стране тоже есть масоны, – замечаю я.

– Наверно, есть. Подпольные. Не может не быть.

– И про вас говорят, что вы тоже масон.

– Масон давно. С 1906 года, – улыбается Молотов.

– Вы в партию вступили в 1906-м, вам 16 лет было. А в каком месяце?

– А я сам не помню. Приехал на каникулы к родителям, значит, летом это.

– Существует мнение, что масоны есть и среди коммунистов.

– Могут быть, – допускает Молотов.

– И вот, говорят, в Политбюро Молотов был главным масоном.

– Главным? Да, я это между делом. Оставался коммунистом, а между делом успевал быть масоном. Где это вы копаете такие истины?

– Несколько президентов Франции, США, других стран были масонами. По аналогии называют имена некоторых бывших наших руководителей. Хрущева не приняли, потому что, говорят, недалекий.

– Нет, Хрущев не такой глупый. Он малокультурный.

– А вот вас приняли.

– Чего только не придумают! Наши противники очень мечтали о том, что вторая мировая война нам окажется не по силам, мы обязательно провалимся, коммунизм перестанет существовать, а оказалось не так. Мы укрепили свои позиции, создали социалистический лагерь, и в этом огромная заслуга Сталина, – говорит Молотов.

– Некоторые писатели сейчас считают так. Россия – такая страна, которая все равно существовала бы и не ходила бы под немцами. И что это за победа – 35 миллионов потеряли! Разве победили мы?

– Это как раз такие люди говорят, из-за которых нам трудно достаются победы. Живут предрассудками. А забыли, что Русь 300 лет была под татаро-монгольским игом? И не будь такого, как Сталин… Это говорят люди малосоображающие. С чужих слов.

– И еще: Молотов ничего другого тебе не скажет, он вынужден защищать свою неверную точку зрения. И вообще из него ничего вытянуть невозможно.

– Я не считаю, что все, что мы сделали при Сталине, было правильно. Но основное – это наша гордость. Если б мы получили поражение, победы долго пришлось бы ждать.

Выдержал наш строй, партия, народы наши и, прежде всего, русский народ, который Сталин называл наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза. И в этом не было проявления великодержавного шовинизма, а была историческая правда. Кто-кто, а Сталин разбирался в национальном вопросе. И правильно назвал русский народ той решающей силой, которая сломала хребет фашизму. Сталин, как никто, понимал великое историческое предназначение и тяжелую миссию русского народа. То, о чем писал Достоевский, – что ко всемирному, всечеловеческому объединению народов сердце русское может быть более других предназначено…

– Маршал Голованов мне говорил, что не встречал человека, который бы больше болел за русский народ, чем Сталин.

– Будет Россия, будет и Советский Союз, и всем будет хорошо. Не зря Сталин занялся вопросами языкознания. Он считал, что когда победит мировая коммунистическая система, а он все дела к этому вел, – главным языком на земном шаре, языком межнационального общения, станет язык Пушкина и Ленина… Исторические книги приходится читать?

– Читаю «Историю Государства Российского» Карамзина, дореволюционное издание. К сожалению, сейчас не переиздают.

– Это, конечно, интересно. Но, если будешь знать историю только по Карамзину, плохо. Нужны разные точки зрения. А Карамзин любит одно свое – православное.

– Да, но православие все-таки положительно послужило России.

– Безусловно. Мне пришлось в МИДе выступать по этому вопросу, перед своими, по поводу то ли статьи, то ли басни Демьяна Бедного – там у автора такое мнение, что славяне как бы сдуру бросились в Днепр принимать православие. Пришлось внутренне охладить его, что это вовсе не сдуру было сделано, а это был шаг в сторону Запада, шаг с нашей стороны в сторону людей, которые нам были наиболее нужны, чтоб не наделать ошибок в отношениях с нашими соседями. Это для России было полезное дело, и незачем нам показывать свою глупость. Не всем среди чистых большевиков, коммунистов это было понятно. Это был не только духовный, но и политический шаг в интересах развития нашей страны и нашего народа…

К Владимиру Мономаху ходили многие – евреи, христиане и прочие. Это по тому не подходило, это по другому… Магометанство не подходит, потому что «веселие Руси есть питие» – вот откудова пошло. А православие допускает и благолепие большое, значит, украшение.

В общем, конечно, это было не так фактически, а было желание быть поближе к Западу, к культуре, чем к мусульманам на Востоке. И вот повернули на Запад – там культура была выше, казалось, это единственное, что может поднять нас, – именно поворот на Запад.

Надо сказать, и Сталин не был воинственным безбожником. Конечно, прежде всего, он был революционером и продолжал линию Ленина против поповщины, – говорит Молотов.

– Мне наши полководцы рассказывали, что Сталин перед сражением, напутствуя, обычно говорил: «Ну, дай бог!», или «Ну, помоги господь!». А писатель Владимир Солоухин, служивший во время войны в Кремле, рассказывал: «Выходит на крыльцо Иосиф Виссарионович. По левую руку – патриарх Алексий, по правую…» – «Наверно, Молотов?» – спросил я. «Митрополит Крутицкий и Коломенский, – не моргнув, ответил Владимир Алексеевич. – А что ты смеешься? Он попов уважал. Сказывалось семинарское образование…»

– Ну, это он чересчур, – улыбается Молотов. – Правда, церковные песни мы иногда пели. После обеда. Бывало, и белогвардейские пели. У Сталина был приятный голос…

Много сложностей прожито. Но теперь мы стоим на твердой почве. Некоторые глупости допускают наши историки и те, которые с ними под одной крышей сидят. Основное мы выдержали, и победа наша крепкая.

Но придется, конечно, еще не раз испытать трудные времена.

15.08.1972, 11.03.1983, 04.10.1985