Глава 9 О чем молчат акульи губы

Глава 9

О чем молчат акульи губы

Я проснулась от лязганья вилки и, открыв глаза, увидела через проем двери, как Маргарита с аппетитом уплетает за обе щеки оставшийся с минувшего вечера ужин. Мне даже на мгновение пришла мысль, что она придумала болезнь, чтобы вызвать к себе жалость, но чрезмерная бледность, к сожалению, говорила не в пользу ее здоровья.

– Не знаю почему, но я проснулась голодная! – виновато произнесла она, увидев меня в гостиной.

– Надо было заказать свежий завтрак, – зевая, произнесла я. – Кушу, омлет или… что там еще едят полезного на завтраки?

– Полезного? Ты издеваешься! Мне жить осталось… Надо урвать немного впечатлений перед тем, как опустится занавес! Я видела фильм, в котором два умирающих человека, узнав о своих диагнозах, исполняли свои желания! – размышляла Марга, размахивая вилкой.

– Составь список, – предложила я.

– О, одну мечту ты исполнила! Я хотела пожить перед смертью в роскоши! Смешно, правда? Бойся своих желаний, – задумчиво выдохнула сестра.

– Ну, так что? С чего же начинается твой длинный список? Просто начни фантазировать, – я старалась не замечать ее печали и вела себя, как ни в чем не бывало. Она, словно батискаф, начала спускаться на дно своей депрессии, но меня не привлекала перспектива выкаблучиваться у смертного одра.

– Раз ты молчишь, тогда я притворюсь, что список уже существует! – заявила я, направляясь к телефону. В ее глазах засветились тусклые лампадки радости. Я позвонила в ресторан и попросила перечислить самые необычные блюда, которые они могут приготовить.

– Это, наверное, очень дорого, – спохватилась Марга.

– Не думай об этом! Мой муж тебе лично выпишет благодарность, за то, что я наконец-то начну пользоваться своими привилегиями!

– Хорошо быть богатой? – спросила она меня. Я на мгновение растерялась, но тут же нашла точный ответ, который бы четко отображала мое отношение к земным благам:

– Хорошо быть любимой, Марга! Хотя, должна заметить, счет в банке значительно упрощает жизнь!

Ей понравился мой ответ. В это мгновение нерасторопная служащая ресторана наконец-то нашла особенное меню и принялась перечислять экзотические блюда, которые я повторяла для Маргариты:

– Крокодилье мясо с яйцами и сыром… страусиная печень со свининой и вином… губы акулы с ростками бамбука… жаренное черепашье мясо с луком порей… запеченные устрицы… Что ты будешь?

После того как Марга услышала название блюда «Губы акулы», она залилась смехом.

– Я ничего подобного не ела! Как-то доводилось пробовать поросячьи уши и то только потому, что кто-то мне сказал, что я буду лучше слышать! – произнесла я степенно в трубку, видя, как моя сестра захлебывается весельем, среагировав на мою шутку.

– Какая же ты дурочка! – прошептала она, вытирая слезы.

– Будьте добры, все кроме устриц! Еще свежевыжатый сок – морковный и апельсиновый. И кофе вареный, – перечисляла я, заметив протест сестры, которая потребовала зеленый чай.

Через пару часов наш стол был заставлен самыми изысканными блюдами. Маргарита внимательно их изучала, прежде чем отведать. Марга напоминала маленькую девочку в магазине сладостей, которой родители разрешили выбрать все, что она пожелает, но она никак не могла решиться.

– Возьму у них соскоб и отправлю на экспертизу! – предложила она, заметив, что я за ней слежу. – Хотя, я могу не дождаться результата анализа! Мы же не в Эмиратах. Судя по программам, которые у нас показывают по ящику, там все обустроено для людей. И государство заботится о своих поданных. Господи, сделай так, чтобы в следующей жизни я стала женой шейха!

Ее монолог был окончен, а рот занят пережевыванием невиданных деликатесов. Я оставила ее наедине с диковинными продуктами, желая постоять под струей душа, но затрезвонил мобильный телефон, о существовании которого я совсем забывала. Я услышала голос моего Господина, и чуть было не расплакалась. Он был обеспокоен моим отсутствием, а особенно известием о том, что одна из моих карт заблокирована в странном городе, которого он не нашел на карте России. Я поспешно успокоила его и пообещала не подвергать себя риску, завершить дела и как можно скорее вернуться в Дубай. Мы попрощались, но я еще какое-то время держала трубку телефона возле уха, словно его голос остался в ней.

– Ты так хорошо говоришь на их языке! Это арабский? – жуя, спросила Марго, когда я кивнула, она добавила: – А у меня совсем нет способности к языкам!

– Все-таки двадцать лет практики! За такое количество времени кто угодно забалакает на любом языке, уж поверь! – посмеялась я, отпивая горячий кофе.

– Почему ты не забыла русский язык? Даже акцента нет! – любопытствовала Марга.

– В моем окружении были и русскоязычные люди. Да и мыслю я на родном языке, – произнесла я.

– И ты счастлива, Скарлетт? В чужой далекой стране!.. – спросила пытливо сестра. Я не осмелилась признаться, что дико скучаю по моему Господину – мужчине, который стал мне за эти годы невероятно дорог. Я стала Айсу от макушки и до кончиков ногтей, Скарлетт как будто никогда не существовало, девочка из барака была частью сна или плодом больной фантазии.

– Ты ведь сама сказала: я вернулась в город, но не в прошлое, – выдохнула я. – И ты права, все кануло в лету.

– Ты живешь в гареме? – поинтересовалась Марга. – У нас сейчас эта тема модная, идет сериал восточный… передачи разные, про то, как нелегко иностранкам на востоке… Вот недавно видела: женщину одну муж бьет за малейшую провинность и унижает перед детьми. Хотела счастливой жизни и купаться в золоте, а в результате стала обычной вещью! А другая стала одной из нескольких жен. То же не самая удачливая женщина, надо заметить. Так что? Ты – горемыка в гареме?

– Все зависит от людей – их устремлений. И я не живу в гареме. У меня обычная жизнь…

– Обычная? – немного зло усмехнулась сестра, разглядывая стол с тарелками. – Я могу позвонить в ресторан и спросить, сколько стоят губы акулы и внутренности черепашьего панциря! Вряд ли человек с обычной, как ты говоришь, жизнью может это все себе позволить!

– К чему желчь, Марга? – мягко произнесла я, делая скидку на ее здоровье. Я слышала, что у больных раком происходит частая смена настроения и старалась не воспринимать острые словесные пики.

– Мне нужно то же, что и всем, – забота и понимание. За деньги этого не приобрести. Можно создать иллюзию хорошей жизни и быть бесконечно одинокой. Я все это проходила, – с тоской произнесла я.

– Да что ты проходила, Скарлетт?! Попала в золотую клетку и клевала там свои зернышки! Что ты знаешь о настоящей боли?!

«О боли я знаю много! Так много, что хотела бы забыть хоть какую-то часть, дабы облегчить уставшую от булыжников-мыслей голову!» – подумала я, прекрасно понимая: словами придется слишком долго переубеждать упрямую Маргариту, что за сегодняшним моим благополучием скрыто много слез и страданий.

– О чем молчат акульи губы? – откликнулась Маргарита на мои мысли. Она смотрела на тарелку, но я понимала, что в этой ситуации есть скрытый смысл – такова была натура королевы Марго, многое из того что она делала и произносила, имело параллельные подтексты. От слов я перешла к делу, легко смахнула с себя мягкое платье, повернувшись к ней спиной.

– Что это? – удивленно спросила Марга, рассматривая мою, как я ее называла «крокодилью» спину. – Кажется, словно ты лежала на горячей решетке гриль.

– Это рубцы, – ответила я спокойно.

– Это твой муж развлекается? – осторожно уточнила она. – Любимое лакомство зажравшегося шейха – страдания русской дивчины?

– Нет, это случилось до того, как я стала частью его жизни, – мой голос дрогнул, и я засомневалась, стоит ли посвящать Марго в мое таинственное прошлое, окунаться в которое я не любила. В отличие от Жози, она интересовалась моей судьбой.

– Я была в плену. Тот период я назвала «Сто двадцать один день несчастья». Один человек каждый день после отказа лечь с ним в постель, оставлял отметины, – произнесла я не своим голосом. Я не любила об этом вспоминать, каждый раз вместе с мучительными картинками приходило ощущение физической боли.

– Сколько здесь ран? – уточнила Марга, внимательно разглядывая шрамированую сетку на коже.

– Сто двадцать, – произнесла я, спешив снова скрыть тело под платьем.

– Значит, на сто двадцать первый день ты сдалась и отдалась? – с иронией уточнила сестра.

– Нет. Я перерезала ему глотку его же ножом, – произнесла я невозмутимо.

– Ты заметила, что люди выглядят очень глупо, умирая? – спросила она.

Это был даже не вопрос, а скорее мысль вслух. Больше глупых вопросов она не задавала, чем меня очень порадовала. Мы какое-то время молча пили свежевыжатый сок. Я чувствовала, что у нее есть много вопросов о моем прошлом, задавать которые она не решалась. Я устала «хвастаться» своими достижениями в области «боль и лишения». Денек мог затянуться и превратиться в соревнования по горестям – кому от прорухи-судьбы досталось больше. Мне надоело сидеть в заточении, и я предложила отправиться на прогулку.

– Не думаю, Скарлетт, что это хорошая идея! Поверь, с таким спутником как я – хромым, да еще больным, прогулка будет невероятно длинной, – посетовала она, потупив взгляд. – Я еще сильно переела, если честно. Все эти блюда… Теперь, наконец, понимаю смысл высказывания: жадность фраера сгубила. Губ акулы было бы вполне достаточно! А если учесть, что меня вывернет через полчаса, – можно было бы обойтись чем-нибудь менее дорогостоящим.

Она снова засмеялась, представляя, как добывают странный деликатес – губы рыбы и заявила, что не задумывалась о такой части морды этого хищника.

– Наверное, достается самым болтливым рыбинам.

– Мы не будем сидеть в номере, даже не надейся! Нам не придется ходить – арендуем машину! – я пропустила мимо ушей ее «акульи» бредни. Рассматривая ее старехонькое велюровое одеяние, столь популярное у российских женщин, носящих этот «изыск» повсеместно, словно это был национальный костюм, как абайя в Эмиратах, я предложила сестре надеть что-нибудь из моего гардероба, и она охотно согласилась, заявив, что объявляет день, посвященный ей. Марга выбрала бирюзовое платье с красными цветами и неглубокими разрезами по бокам.

– Его называют джалабия, – пояснила я, когда она с восхищением рассматривала свое отражение в зеркале. – Женщины в арабских странах закрывают декольте, кисти рук и колени – это обязательное условие.

– Они ходят в такой красоте? – восхищенно воскликнула Марга.

– Эта одежда, в которой принято появляться только в семье. Остальные люди видят арабских женщин в абайе, – объяснила я.

– Ты тоже скрываешься от взглядов? – поинтересовалась сестра, рассматривая мое бесформенное темное платье. – Это и есть твой наряд на выход?

– Преимущественно я соблюдаю традиции, но мой Господин не против европейской одежды. Лишь бы она была не вызывающая, – комментировала я, торопливо упаковав волосы под платок.

– Платок называется… не вспомню… что-то похожее на кебаб, – вспоминала Маргарита, с любопытством наблюдая за мной.

– Хиджаб, – поправила я ее, немного припудрив лицо и чуть выделив брови. Господин не любил косметику на моем лице. «Для меня это, как грязь!» – ворчал он, если вдруг замечал у зеркала прихорошившейся.

– С одной стороны завидная жизнь восточных женщин, но с другой – совсем непонятная. Адам и Ева голые бродили по Раю и если бы не змий искуситель, не тратились бы мы на одежду! – пробубнила Марга, любуясь платьем. – Хотя в других религиях, наверное, события проходили совсем по-другому. Ты теперь мусульманка?

Я кивнула. Прихватив сумку и мобильный, призвала закончить акт самолюбования и отправится на осмотр местных достопримечательностей.

– С чего начнем? – весело уточнила сестра.

– С парка развлечений! – предложила я. – Нырнем в детство!

Мы направились в то место, которое являлось для нас символом счастья. И я, и Марга в последний раз там бывали в детстве в компании нашей мамы.

– Ты была замужем? – спросила я сестру в машине. Она отрицательно покачала головой и запретила мне задавать вопросы, намекнув на незаживающую рану, связанную с одним человеком.