Экономика здравого смысла
Экономика здравого смысла
Владимир Путин пришел во власть, не имея еще ни готовой команды, ни готовой экономической и политической программы. Он воздержался поэтому от пространных и громких деклараций, и его экономическая программа складывалась постепенно, по мере выполнения множества конкретных дел. Немало таких конкретных проблем и задач Путину пришлось обсуждать и решать еще осенью 1999 года, когда он занимал пост премьера. Разумеется, количество вопросов, в решении которых последнее слово оставалось за Путиным, существенно увеличилось, когда в дополнение к обязанностям премьера ему пришлось исполнять и обязанности президента.
Втянувшись в президентскую избирательную кампанию, В. Путин воздержался от разработки и публикации развернутой экономической программы. Он не отказывался отвечать на многие вопросы, не молчал. Но он явно избегал слишком поспешных обобщений, и его постепенно формировавшуюся экономическую программу можно было бы определить как экономику здравого смысла.
Некоторые общие предложения программного характера Владимир Владимирович сформулировал в статье «Россия на рубеже тысячелетий», которая появилась в Интернете в декабре 1999 года и была перепечатана в газете «Коммерсантъ» и «Независимой газете». В феврале и марте 2000 года в той или иной форме были обнародованы многие материалы, которые помогали понять цели и задачи Владимира Путина как кандидата на должность президента. Было и выступление Путина на собрании его доверенных лиц, и обращение к российским избирателям. Эти документы не вызывали возражений у большинства здравомыслящих людей. О наиболее важных предложениях в области государственного строительства в России В. Путин подробно высказался в книге-интервью «От первого лица», обширные выдержки и целые разделы из которой публиковались во многих российских газетах.
Конечно, была и критика в адрес программных материалов Путина. Например, «Общая газета» и другие издания, давно и активно поддерживавшие Г. Явлинского, называли программу Путина «программой для простаков». Я не буду вдаваться в эту дискуссию. Все-таки экономическая программа для России — это программа для всех, а не только для тех изощренных интеллектуалов с их непомерным самомнением и ощущением своей элитарности, которые окружают Явлинского.
К опубликованным документам и высказываниям Владимира Путина вполне подходили определения «умеренный либерализм», «либеральный консерватизм», «государственничество», «просвещенный патриотизм». В. Путин говорил о социальном партнерстве, о защите прав детей и пенсионеров, больных и малоимущих. Он высказывался за рыночную экономику, но не просто ради принципа, а в силу ее более высокой эффективности. Идеология Путина не столь строга, чтобы быть определенной однозначно. Очевидно, что он не доктринер и не говорун, подобно Явлинскому, не радикал, подобно Гайдару и Чубайсу, не ретроград, подобно Зюганову, и, уж конечно, не фанатик и не мракобес, которых в России оставалось еще немало. Именно это и помогло Владимиру Путину победить на выборах 26 марта 2000 года.
После официального вступления Владимира Путина в должность президента число предложений и рекомендаций, которые он получал от разных партий, течений или отдельных групп экспертов, существенно возросло. Несколько таких проектов было разработано экономистами из правого лагеря. Одну из обширных программ экономического развития России еще в начале декабря 1999 года принес в кабинет Путина в Белом доме лидер Союза правых сил Сергей Кириенко. Мы видели на экранах телевизоров этот толстый том. Оживились и многие другие экономисты из ультралиберального лагеря, предлагая «начать все сначала».
Один из вариантов праворадикальной либеральной программы разработал фонд «Либеральная миссия», среди руководителей которого можно было видеть таких идеологов первых двух «либеральных революций», как Егор Гайдар и Евгений Ясин. Именно к этой программе, в разработке которой принимали участие Высшая школа экономики, Институт проблем экономики переходного периода и другие, с наибольшей симпатией отнесся Международный валютный фонд, один из руководителей которого Стенли Фишер приезжал в Москву в апреле 2000 года, чтобы познакомиться с обстановкой в России и с ее новым президентом.
Радикал-либералы понимали, что население России не поддержит никаких новых попыток «шоковой терапии». Поэтому некоторые из них предлагали Владимиру Путину воспользоваться не просто авторитарными, но тоталитарными методами для осуществления нового цикла радикальных экономических реформ. Особенно настойчиво советовал Путину использовать чилийский опыт генерала Пиночета (сочетание «рейганомики» и «тэтчеризма» с диктатурой) президент Альфа-банка Петр Авен. По словам банкира, он имел возможность несколько раз беседовать на эту тему с Владимиром Владимировичем.
Есть свидетельства того, что Путин внимательно ознакомился с предложениями либеральных экономистов. Показательно, что он назначил своим экономическим советником экономиста Андрея Илларионова, который в прошлом ясно обозначил свою принадлежность к праволиберальному лагерю. Однако В. Путин также ясно заявлял, что он отвергает любую идею о диктатуре, о насилии, о шоковой терапии и о новой революции, что он будет проводить такие реформы, которые предусматривают создание «управляемой рыночной экономики» и предполагают сохранение социальной стабильности.
В виде солидной книги была опубликована программа, созданная влиятельной независимой организацией «Совет по внешней и оборонной политике». Над этой книгой под названием «Стратегия для России: повестка дня для президента 2000» трудились четырнадцать месяцев более сорока экспертов, возглавляемых Сергеем Карагановым. Разумеется, обширная экономическая программа имелась и у КПРФ. Эта программа была разработана группой квалифицированных экономистов, возглавляемых Сергеем Глазьевым, в работе принял участие и бывший руководитель Госплана СССР Юрий Маслюков.
Как известно, в январе 2000 года, по поручению Владимира Путина, над созданием программы для него как будущего Президента России начал работу возглавляемый близким президенту экономистом Германом Грефом Центр экономических разработок, созданный еще в 1999 году. Над документом «Стратегия развития России до 2010 года» работали десятки экономистов разных направлений. Документ был вчерне готов к концу апреля 2000 года, и разные его разделы обсуждались в российской печати. Однако программа, разработанная под руководством Г. Грефа, подверглась очень сильной критике в левой печати и не была принята как основа для деятельности правительства, хотя сам Греф вошел в состав кабинета как министр экономики.
В основу деятельности правительства была положена отнюдь не исчерпывающая и лишенная какой-либо определенной идеологической окраски компилятивная программа неотложных мер на ближайшие один-два года. Такую же рабочую программу неотложных мер подготовил и В. Путин, изложив ее в специальном послании Президента Российской Федерации к Федеральному собранию, с которым он выступил в Кремле 8 июля 2000 года. Путин и в этом случае показал себя политиком прагматического типа, для которого любая программа — это подспорье, а не закон. Еще Карл Маркс, критикуя программу одной из ведущих социал-демократических партий Европы, заметил в письме к Фридриху Энгельсу, что в конечном счете любой реальный шаг вперед «нашего движения» важнее тысячи программ. Думаю, что эти же слова мог повторить и Владимир Путин.
Экономика России, доставшаяся стране в наследство от Советского Союза, слишком сложна и неоднородна. Она развивалась столь неравномерно и на основе столь различных принципов, что ее нельзя перестраивать и развивать дальше на основе каких-то строгих и стройных «научных» программ. Не может существовать в наших условиях единой программы по развитию оборонных отраслей и по развитию сельского хозяйства — эти программы должны составляться отдельно. Даже в нефтяной и газовой отраслях имеются существенно разные условия и структуры собственности, которые требуют к себе разного подхода и руководства. Неодинаковы условия для развития рыночных отношений в российской внешней и внутренней торговле, в производстве товаров народного потребления и в производстве электроэнергии. Россия оказалась конкурентоспособной в строительстве атомных электростанций, но не в текстильной промышленности. Наша страна производит много целлюлозы, но отстает в развитии полиграфии. В 1990-е годы с переходом к рыночной экономике эта неравномерность в развитии разных отраслей и разных регионов страны не только не сгладилась, но, пожалуй, еще более возросла.
К сожалению, недавние лидеры России знали о путях и принципах построения в стране рыночной экономики и капитализма не больше, чем Сталин или Брежнев знали о путях построения советского социализма. Положение страны не безнадежно, но простых решений и прямых путей к успеху не существовало. Сегодня в России одновременно, но в разных направлениях действуют сотни факторов. Есть факторы столь негативные, что определиться в нашем к ним отношении нетрудно. Рост преступности всех видов, наркомания, проникновение криминальных структур в институты государственной власти, незаконный вывоз капиталов, утечка умов, разрушение технологий и научных школ, ухудшение показателей питания и здоровья народа, падение уровня образования, безнадзорность и нищета, упадок театров, музеев и библиотек, развитие сепаратизма и экстремизма в разных регионах России — все это как пробоины в днище корабля, их нужно постоянно заделывать.
Ни одно государство, независимо от общественной системы и экономического строя, не может мириться с углублением подобных процессов, как оно не мирится с разрушениями от природных катаклизмов. В России есть много факторов, положительное значение которых столь очевидно, что определиться в их отношении также нетрудно. Огромные природные ресурсы страны, образованность и квалификация значительной части населения, немалое число сложных производств, уникальных научных центров и конкурентоспособных предприятий, выгодное географическое положение страны, накопленные за столетия национальные и культурные ценности, рост национального самосознания, расширение возможностей для предприимчивости и инициативы, достоинства языка — все это опоры и несущие конструкции, которые продолжают поддерживать здание российской государственности, экономики и национальной общности граждан.
Однако многие факторы, с которыми приходится считаться как гражданам, так и государству в целом, не могут оцениваться однозначно. Так, значительная часть теневой экономики возникла в России не в результате внедрения в экономику криминальных структур, а как естественная реакция на хаос и произвол, некомпетентность и слабость власти, коррупцию и отсутствие нормального экономического законодательства.
В России все еще очень мало законов, регулирующих экономические и финансовые отношения. Свободное хождение доллара в России, необустроенность границ со странами СНГ, массированный импорт, челночная торговля, нелегальный рынок компьютерных программ и видеопродукции, потоки «гастарбайтеров» из Украины, Молдавии, Казахстана и Средней Азии — все это проблемы не только для милиции и прокуратуры, но и для серьезного изучения, регулирования, а в ряде случаев для законодательного разрешения, а не запретов.
Конечно, есть много частных и специальных проблем, которые могут компетентно определять и решать только специалисты. Однако главные проблемы экономики и само направление реформ должны обсуждаться с участием всего общества, а не только профессиональных экономистов. Насколько можно было судить по итогам 2000 года, Владимир Путин хорошо это понимал.
Ниже мы приведем на этот счет лишь некоторые примеры и соображения.
В послании Президента Российской Федерации Федеральному собранию Российской Федерации, которое Владимир Путин прочитал в Кремле 8 июля 2000 года, были такие слова: «Долгое время мы выбирали: опереться на чужие советы, помощь и кредиты или — развиваться с опорой на нашу самобытность, на собственные силы. Если Россия останется слабой, то нам действительно придется делать такой выбор. И это будет выбор слабого государства… Единственным же для России реальным выбором может быть выбор сильной страны. Сильной и уверенной в себе. Сильной — не вопреки мировому сообществу, не против других сильных государств, а вместе с ними». Это был главный исходный тезис в позиции Путина.
Россия нуждается в изучении опыта всех стран мира и особенно тех, которые поднимали свою экономику из руин Второй мировой войны, выходили из застоя и упадка колониальных времен или пытались с разной степенью успеха развивать рыночные отношения в 70 — 80-е годы. Даже Сталин в первые годы индустриализации разрешил пригласить в Советский Союз сотни инженеров и специалистов из Германии и Соединенных Штатов — для сотрудничества и совета. Однако во всем следует соблюдать меру.
Переход от сверхцентрализованной экономики оборонного типа к свободному рынку, от тотальных идеологических систем к идеологическому плюрализму, от диктатуры к демократии, от статуса сверхдержавы к более скромному международному статусу, от единого Советского Союза к рыхлому СНГ, от холодной войны с Западом к сотрудничеству, от полного запрещения и осуждения частной собственности к ее поддержке, от коллективизации к приватизации — эти процессы, обстоятельства и условия, при которых шло становление и развитие новой России в последние десять лет, не имеют аналогий.
На протяжении многих десятилетий Советский Союз пренебрегал изучением и использованием зарубежного опыта. В советской экономической науке преобладали марксистские стереотипы 20 — 30-х годов, и наши экономисты не слишком хорошо понимали сущность тех процессов, которые происходили в западных странах в 50 — 70-е годы и нашли свое отражение в понятии научно-технической революции. Обращение к опыту рыночной экономики западных стран было поэтому естественным и необходимым, однако разумная мера в использовании этого опыта была нарушена в России еще в конце 1991 года. Мало кто знает, что уже в ноябре 1991 года правительство Бурбулиса — Гайдара начало создавать в Москве обширный «главный штаб по проведению либеральных реформ», руководящую роль в котором играла группа иностранных экономистов, финансистов и дипломатов во главе с Джеффри Саксом, Андерсом Ослундом и др. Многие из этих людей работали в Варшаве над программой польской «шоковой терапии». Теперь они поспешили в Москву, где для них открывались новые возможности.
Важно отметить тот странный факт, что не министры из российского правительства находили этих людей в западных университетах и экономических центрах, а сами западные эксперты искали встречи с новыми российскими министрами и предлагали свои услуги. Участие иностранных специалистов в разработке российских реформ хорошо оплачивалось, но не афишировалось.
К апрелю 1992 года круг работавших в Москве иноземных экспертов значительно расширился. Специальная группа работала в министерствах экономики и финансов, помогая Е. Гайдару. Еще большая группа (более ста человек) работала в Комитете по государственному имуществу при А. Чубайсе. Хотя формально речь шла о советниках и консультантах, фактическая роль иностранных специалистов была более значительной. Некоторые из этих групп разрабатывали правила, директивы и даже проекты указов Президента РФ, копируя анонимный стиль работы экономических отделов ЦК КПСС. Показательно, что офисы главных западных советников размещались с декабря 1991-го до марта 1993 года в зданиях бывшего ЦК КПСС на Старой площади.
С лета 1995 года Правительство России обходилось без помощи постоянно работающих в Москве иностранных советников, хотя очень внимательно прислушивалось к советам экспертов из МВФ, наезжавших в Россию два-три раза в год. Именно по их рекомендациям в Приморье были закрыты как нерентабельные многие угольные шахты. Это не только оставило несколько тысяч шахтерских семей без работы и заработка, но и углубило энергетический кризис в крае.
Уже в начале 1996 года по предложению А. Чубайса в Москву была приглашена группа американских специалистов по проведению выборов; они активно помогали переизбранию Ельцина на второй срок. В 1997 году, оказавшись на посту первого вице-премьера, Чубайс снова пригласил в Москву группу специалистов из Гарварда для помощи и поддержки. Работа этих людей в Москве проходила почти как секретная операция. Но финансовый крах 17 августа 1998 года вызвал панику среди большинства либеральных реформаторов, обращавших взоры на Запад. Идеологи из правительства и СМИ искали образцы для подражания уже не в Польше и США, а в далекой Латинской Америке, прежде всего в Чили и Аргентине.
К счастью, с приходом в Белый дом премьер-министра Евгения Максимовича Примакова увлечение иноземными моделями и пророками быстро сошло на нет, хотя некоторые публицисты продолжали настаивать на «латиноамериканизации» России, предлагая каким-то образом объединить на просторах нашей страны опыт Бразилии, Чили, Аргентины и Мексики.
Нет необходимости доказывать тот простой факт, что экономическая мысль в России еще очень отстает от уровня экономической науки в главных промышленно развитых странах. В нашей стране просто нет тех ста или ста пятидесяти экономистов разной специализации, но с одинаково высоким уровнем подготовки и опыта, которые могли бы обеспечить и компетентное руководство экономическими реформами в стране, и подготовку новых кадров. В физике или математике такая научная среда, которую могут создать только ученые мирового уровня, в России еще сохранилась, несмотря на утечку умов. Но в экономических науках такой среды никогда не существовало. Встречались отдельные авторитеты, но и они должны были в первую очередь мыслить по-марксистски.
Сказанное выше вовсе не означает, что Россия должна вообще отказаться от проведения экономических реформ. Но эти реформы должны проводиться гораздо более спокойно, медленно и с обязательными предварительными экспериментами в отдельных городах, областях и регионах. Только так мы сможем накопить необходимый опыт и быстро подготовить нужные стране экономические кадры. Пока еще наблюдать за дискуссиями экономистов «старой» и «новой» школ тяжело: ни та ни другая сторона не вызывают необходимого доверия — ни с точки зрения доводов, ни с точки зрения практического опыта. А между тем именно доверие — и к власти, и к экономистам, разрабатывающим проект реформ, — это основа здоровой экономики.
Отсутствие доверия народа было главной причиной неудач и кабинетов Черномырдина и Кириенко. Только Евгению Примакову удалось существенно поднять уровень доверия населения России к правительству и поддерживать его на протяжении восьми месяцев.
Владимир Путин сумел еще больше укрепить это доверие граждан к властным структурам, и это стало самым важным достижением нового Президента России. «Политика, построенная на основе открытых и честных отношений государства с обществом, — заявлял В. Путин в послании Федеральному собранию, — защитит нас от повторения прежних ошибок, явится базовым условием нового общественного договора».
Это задача, которую много раз провозглашали, но так и не могли решить лидеры нашего государства в XX веке. Но без решения этой задачи Россия не сможет добиться успеха и в новом, XXI веке.
В экономической науке имеется много школ, концепций, теорий, течений, между которыми идет постоянная полемика. Это естественно для науки, которая связана с хозяйственной деятельностью людей и с их интересами. Но в ходе споров возникло и немало догм, упорное отстаивание которых вопреки реальности ведет к неудачам и краху.
В. Путин включил в состав своей администрации и правительства нескольких экономистов и чиновников, которых общественное мнение не без оснований относило к числу поклонников монетаризма и догматиков либерализма; такие назначения были, вероятнее всего, следствием политического компромисса или просто отсутствия выбора. Эти люди ничем не отличились в прошлом и не слишком отличились на своих новых постах в 2000–2003 годах. Мы убедились за эти годы, что российская экономика оказалась в ситуации, из которой невозможно выйти посредством каких-либо чисто марксистских или монетаристских рекомендаций. И президент, и правительство, и даже законодатели из Государственной думы должны были исходить из реального положения вещей, а не из догм какого-либо экономического учения.
Опорой для нас должен быть в первую очередь простой здравый смысл. Еще знаменитый французский ученый Пьер Симон Лаплас (1749–1827), который был не только математиком и астрономом, но также философом и общественным деятелем и даже министром внутренних дел Франции, говорил, что многие важнейшие положения науки являются обобщением обычного житейского здравого смысла.
С приходом в Кремль В. Путина радикалы вновь заявили о себе — и в правом и в левом лагере. Газеты «Завтра» и «Советская Россия» стали постоянно призывать президента немедленно принять мобилизационную экономическую программу, провести решительное перераспределение собственности и выплачивать долги западным странам за счет увеличения налогов на крупные состояния или за счет их конфискации. С противоположной стороны была выдвинута программа Германа Грефа, в которой финансовые проблемы страны предлагалось решать за счет сокращения государственных расходов и социальных обязательств государства. Программа, предложенная группой Г. Грефа, сразу же подверглась резкой критике. «Составители этой пагубной программы, — писал экономист Михаил Делягин, — не понимают существа рынка в развитых странах. Программе Грефа не хватает важнейшего приоритета — планомерного сокращения доли населения с доходами ниже прожиточного минимума»[193]. Как заявляла экономист Наталья Римашевская, реализация программы Грефа «поможет богатым, но ускорит обнищание большинства россиян и подорвет человеческий потенциал страны». Подробный разбор и критику программы Г. Грефа «Независимая газета» опубликовала под заголовком «Эта программа будет посильнее шоковой терапии Гайдара»[194]. Один из авторов газеты, профессор Разуваев, выражал твердое убеждение в том, что Путин будет обязательно следовать советам Германа Грефа и Андрея Илларионова: «Грядет второе издание гайдаровских реформ. На этот раз — куда лучше обеспеченное политически и потому куда более эффективнее реализуемое. То-то нелюбимый почти всем российским обществом Егор Тимурович посмеется»[195].
Разуваев в данном случае ошибался, выдавая желаемое за действительное. Либеральные реформы не были остановлены в 2002–2003 годах. Но сама методика разработки, принятия и проведения в жизнь этих реформ изменилась. Начали и постепенно расширили вполне либеральную налоговую реформу. Были разработаны, приняты и утверждены парламентом и президентом Земельный, Гражданский, Трудовой, Уголовно-процессуальный кодексы. Поэтапно готовится и проводится в жизнь реформа жилищно-коммунального хозяйства и естественных монополий. Проведена пенсионная реформа, которая не уменьшила, а увеличила объем социальной поддержки пенсионеров, инвалидов, малоимущих, детей, ветеранов.
Понятие либерализма — это производное от понятия свободы. Экономика нуждается в свободе. Это не только политическая, но и экономическая категория, это великая ценность, которую мы должны утверждать во всех почти сферах нашей жизни, но утверждать разумно. Как известно, еще К. Маркс и Ф. Энгельс говорили о социализме как о царстве свободы, а о капитализме — как о царстве угнетения и принуждения. Борис Немцов и Егор Гайдар не раз указывали на своих съездах на то, что президент Путин на 80 процентов выполняет именно их либеральную программу. Однако лозунги свободы, в том числе и свободы для инициатив в хозяйственной деятельности, родились в головах гораздо более значительных людей, чем наши либеральные реформаторы начала и середины 1990-х годов. Во многих отношениях Гайдар, Немцов, Чубайс и их соратники лишь скомпрометировали идеи либерализма и демократии, превратив эти понятия в сознании значительного числа граждан России едва ли не в ругательные слова. Результатом работы этих людей в составе правительства была не либерализация, а анархия с сильным криминальным оттенком.
Государство сегодня не уходит из экономики, но оно сосредоточивает свои усилия лишь в тех отраслях и в областях управления, где его присутствие необходимо. Это должен быть новый и лишенный догматизма либеральный курс, основные направления которого еще предстоит разработать.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.