БИБЛИЯ И БОГОСЛОВИЕ ПЕРЕД КРИТИКОЙ ЗДРАВОГО СМЫСЛА

БИБЛИЯ И БОГОСЛОВИЕ ПЕРЕД КРИТИКОЙ ЗДРАВОГО СМЫСЛА

Было бы гораздо легче освободиться от уз религии, если бы передо мной стояла задача стать атеистом. Но в том-то и заключалась трудность, что я был далек от мысли порвать с религией. Как утопающий за соломинку, я хватался за все, что так или иначе поддерживало религию и оправдывало мое положение священника. Чтобы согласовать противоречия в учении церкви и жизни духовенства и верующих, я снова обратился к богословию, к библии, к «творениям святых отцов», рассчитывая найти ответ на все волнующие вопросы и согласовать «кажущиеся противоречия».

Это не было повторением пройденного в семинарии и духовной академии, когда я, за исключением незначительных сомнений и колебаний, доверял и библии, и богословию, и преподавателям. Это уже был критический подход к источникам своих убеждений. «Верую, господи, помоги моему неверию», — примерно так молился я тогда, работая над богословской и естественнонаучной литературой. На моем письменном столе рядом с библией синодального издания появилась «Библия для верующих и неверующих» Е. Ярославского, рядом с «Догматическим богословием» — «Сущность христианства» Л. Фейербаха, вместе с творениями «святых отцов» Василия Великого и Иоанна Златоуста — «Благочестивые размышления» и «Происхождение нашего бога» И. Скворцова-Степанова, рядом лежали сборники статей К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина о религии и проповеди митрополита Николая, «Журнал Московской патриархии» и журнал «Наука и жизнь».

Все свободное от службы время я проводил над книгами, часто бывал в библиотеке, Центральном лектории. В ненастную погоду иногда не уезжал домой, оставаясь ночевать в церкви. И вместо того чтобы шептать молитвы и класть поклоны, как это было прежде, я до самого рассвета читал книги. Мучительные поиски истины продолжались…

Миновала осень, наступила и также миновала зима 1956 года. Я вынужден был констатировать факт бесчисленных, самых настоящих, а не «кажущихся» противоречий и бессмыслиц как в библии, так и в богословии вообще. Только тогда мне стало ясно, что не случайно в семинарии и академии больше говорят о библии, чем изучают ее. Если бы библию изучали целиком, а не отдельные, избранные места из нее, то, несомненно, каждый любознательный студент обнаружил бы в ней много противоречий и небылиц. Например, можно взять две начальные главы библейской книги «Бытие». В первой из них рассказывается, будто бог после создания животных словом своим «из ничего» сотворил мужчину и одновременно женщину; а в другом — иначе: будто сначала он сотворил из «праха земного» мужчину «и вдунул в лицо его дыхание жизни», потом сотворил животных и только после этого из выломанного у мужчины ребра была сотворена женщина.

Поскольку в библии нет ни слова о том, что и в лицо Евы бог «вдунул» душу, этот вопрос долгое время был предметом богословских споров. Многие «отцы» считали, что у женщины вовсе нет души. Только после длительных споров на Маконском церковном соборе в 585 году большинством всего в один голос духовенство решило, что у женщины тоже есть душа.

Душа, по учению церкви, имеет вид младенца. Но где она находится, когда и каким путем входит в зародыш человека — церковь ответа не дает. Спрашивается: если душа — «дыхание божие», «частица божества», то почему же она грешит? А если грешит не душа, а тело, то почему на «том свете» за его грехи будет отвечать душа и почему ее надо «спасать», если она божественного происхождения? А каково состояние «частицы божества» — души у человека умалишенного, идиота? И как должен «спасать» душу такой человек?

Много вопросов возникало и по поводу библейского повествования о грехопадении. Почему бог запретил Адаму (кстати, Ева такого запрещения от бога не получала, ибо он «создал» ее уже после запрещения) попробовать плода с «древа жизни» и с «древа познания»? Неужели для того, чтобы он был смертным, глупым и не умел познавать окружающий его мир? Зачем бог произрастил эти деревья? Для кого? Почему он поместил их посредине рая на виду у неопытных людей?

«И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела, и дала также мужу своему, и он ел» (Бытие, III, 6).

Эти слова обнаруживают не только естественное стремление человека к удовлетворению естественных потребностей, но и стремление к красоте и к знанию. Но «любвеобильный» бог запрещает человеку все эти естественные и благие стремления под страхом смерти!

Я знал, что церковь объясняет «первородный грех» свободой воли. Но это ответ неудовлетворительный и противоречит другим догматам. Раз люди не устояли в искушении, значит бог создал их несовершенными, слабовольными. Это — его вина. Почему же люди должны страдать от этого? Если бог специально искушал Адама и Еву, чтобы посмотреть, как они в данном случае поступят, то он сам поступил как неразумный отец, заставивший детей играть бритвой и наказавший их, когда они порезались.

Если бог всеведущ, то он, несомненно, должен был знать, что люди отведают запретного плода. Почему же он не помешал змею искусить первых людей? Где его неусыпный промысел? Если он не мог помешать, значит змей сильнее бога; если не успел, значит змей бдительнее бога. В библии змей разговаривает человеческим голосом, и Ева вовсе не удивляется (как в сказке!). Церковь, видя нелепость говорящего змея, учит, что то был дьявол в образе змея, хотя в библии нет ни намека на это. Если так, то почему дьявол тоже жил в раю? Да и зачем бог создал дьявола? Если он создал его как светлого ангела, который после согрешил и стал темным, значит и здесь бог не смог создать совершенное существо. Создавая ангела, бог и не знал, что создает своего вечного врага — дьявола.

Затем возникал вопрос: куда же девался рай, насажденный якобы самим богом, в котором жил он сам и дьявол? Рай, по определению библии, находился «в Едеме на Востоке» и был орошаем реками Фисоном, Гихоном, Тигром и Евфратом (Бытие, II, 8—14). Теперь там Ирак и Турция. А где же бог и его рай? Что там был когда-то рай и в нем жил бог и дьявол говорит только библия. А что теперь там нет ни рая, ни бога, ни дьявола, знает весь мир. Куда и когда бог с дьяволом переселились, уничтожив рай и вырубив все райские деревья?

Облик бога — жестокого карателя и далеко не всеведущего — ярко проявляется в библейской легенде о «всемирном потопе», во время которого он истребил грешников. Здравый разум вопрошал: в чем же виновны недавно родившиеся грудные младенцы или те, которым, быть может, надлежало родиться завтра? В чем же виновны животные и птицы? И как поступил бог с рыбами и водными животными? Как ему удалось наказать эти существа водою? И за что «милосердный» бог решил истребить на Земле все живое? Библия говорит: «Раскаялся господь, что создал человека на Земле и восскорбел в сердце своем» (Бытие, VI, 6).

Как видно, ни всеведением, ни всемогуществом, ни любовью библейский бог не отличался. На первой странице библии говорится, что все сотворенное богом «весьма хорошо», а немного далее он сам кается, что скверно создал человека, и решает истребить «венец творения». Но «всемирный потоп» не изменяет человеческой природы: она остается греховной. И бог уже и не знает, как исправить свои погрешности, допущенные при сотворении человека.

Библия говорит, что бог шесть дней творил Вселенную, а в седьмой день почил. Церковь добавляет, что он почивает и доселе. На этом основании новейшие богословы утверждают, что под днями творения следует понимать не сутки, продолжающиеся 24 часа (хотя именно так следует понимать, ибо написано: «был вечер и было утро — день один»), а целые периоды, длившиеся, быть может, тысячи и миллионы лет. Допустим, что были не дни, а периоды. Но как существовал растительный мир в третий «период», ведь Солнце-то было создано в четвертый «период», а без Солнца жизнь на Земле немыслима?

Все страницы библии насыщены сведениями о том, что бог и после седьмого дня продолжает действовать, только уже не творит, не создает, а разрушает, убивает, сжигает, проклинает… Однажды за непослушание одного человека «любвеобильный» бог истребил 24 тысячи человек (Числ., XXV, 9). Библия рассказывает, как бог помогал истреблять ханаанские народы, не щадя даже женщин и детей, как уничтожал целые города, убивал жителей огнем, мечом и камнями. Он не довольствуется только наказанием провинившегося. Он наказывает и потомство за грехи предков. Так человечество осуждено за грех первого человека Адама — за проступок, в котором человечество вовсе неповинно. Можно ли после этого говорить о всеблагом и любвеобильном боге?

Бог пошел еще дальше. Ни потопом, ни различным истреблением людей он не мог исправить допущенные им при творении недостатки в человеческой природе и вот, наконец, он решился на неслыханную жестокость и несправедливость. Для спасения рода человеческого бог посылает на Землю сына своего «единородного», посылает на страдания, на распятие, вместо того чтобы в самом начале простить Адама и Еву и наказать дьявола. Однако бог не только не думал наказать дьявола или изгнать его из рая. Из «Книги Иова» явствует, что бог с дьяволом в весьма хороших отношениях. Богу себя на приеме вместе с «сынами божьими» принимает и дьявола, беседует с ним, дает ему целый ряд ужасных поручений, и дьявол прекрасно исполняет все повеления бога: отнимает у Иова семь тысяч мелкого скота, три тысячи верблюдов, пятьсот пар волов, пятьсот ослиц, убивает «весьма много прислуги», семерых сыновей и трех дочерей Иова и самого Иова поражает «проказою лютою от подошвы ноги его по самое темя его» (I и II главы). Из библейской книги «Судей» видно, что бог в своих целях одинаково распоряжается и «злым духом» и «святым духом» (IX, 23 и XI, 29—33). Апостол Павел также признает, что ему бог послал «ангела сатаны, чтобы удручать его» (2 Кор., XII, 7).

Библейские противоречия объясняются тем, что в первую часть библии — Ветхий завет — этот сборник узконациональных религиозных книг древних иудеев — внесены легенды и мифические рассказы, заимствованные у других древних и более культурных народов Востока: вавилонян, египтян, персов… Однако ни в одной библейской книге нет ничего такого, что выходило бы за рамки человеческого ума и мудрости. Например, легенда о «всемирном потопе» возникла первоначально среди народов, живших в местностях, подверженных большим наводнениям. У древних вавилонян, населявших нижнее течение реки Евфрат, и сложился ряд поэтических рассказов о наводнениях. Во время вавилонского плена евреи позаимствовали эти сказания у вавилонян, переделали их во «всемирный потоп» и внесли в библию. Чего не знали соседние народы, то не было известно и составителям библии. Например, в ней ни слова нет о матриархате, о таких древних странах, как Индия, Китай.

Перед судом здравого смысла и в системе богословского учения обнаружилась целая серия противоречий. В самом деле, согласно бесконечной справедливости бога, человек должен быть наказан за всякий грех, тогда как безмерное милосердие бога требует прощать всякого грешника. С одной стороны, благость бога, а с другой — страдания людей. Как согласовать любовь бога и ад для людей? Много путаницы и в вопросе об отцовстве Христа. Догматическое богословие утверждает, что Христос — сын первого лица «троицы», то есть бога-отца. Евангелие же в одном месте называет отцом его Иосифа-плотника, который внесен даже в родословную Христа, а в другом — указывает на третье лицо троицы, то есть бога-«духа святого», от которого дева Мария зачала и родила Христа. Но поскольку Мария не знала мужа, естественно, неизвестен и отец ее сына.

Не случайно Августин, «отец церкви» (V век) говорил, что если бы авторитет церкви не обязывал его, то он тоже не верил бы евангелиям.

Особенно рельефно выражены противоречия в церковном учении об «искупительной жертве Христа». Ни в чем не повинного Христа, сына своего «единородного», бог посылает на распятие, приносит его себе же в жертву. В этом случае отсутствует и справедливость и милосердие. Исходя из догмата о троичности бога (бог-отец, бог-сын и бог-«дух святой» — один бог), приходится сделать вывод, что бог себе в жертву принес самого себя.

«Что это за бог, который заставил людей убить бога, чтобы они признали бога?» — спрашивал французский философ Д. Дидро. Но и распятие Христа не спасло людей от смерти, болезней, страданий, голода, расовой вражды, ужасов войны и других бедствий.

Я увидел в действиях божиих не проявление высшей нравственности, а возмутительный произвол и бессмысленную нелепость. Обратил внимание и на то, что все учение церкви об аде, рае, воскресении основывается единственно на снах, сновидениях и притчах различных блаженных, юродивых, психически ненормальных.

Не менее противоречиво религиозное учение, с одной стороны, о промысле божием и предопределении, а с другой — о свободе воли. Если все от бога («без меня не можете творить ничего»), если даже волос с головы человека не упадет без воли божией, то все, что делает человек, угодно богу. Спасение или гибель человека будто зависят от божьего предопределения. Следовательно, человек ни за что не должен нести ответственность перед богом, промысел которого управляет им. Если же человек, как одаренный свободой воли, отвечает за свои поступки, значит «промысел» божий не имеет никакого значения и нельзя, следовательно, говорить, что «все от бога».

В процессе размышлений над «гармонией», над «целесообразностью» мира, о чем немало говорилось в академии, предо мной снова встал навязчивый вопрос: если бог — источник добра, то откуда же в мире зло? Откуда болезни, нищета, голод, страдания невинных детей, убийства, кровопролитные войны, стихийные бедствия? «Мы должны признать, — говорил древнегреческий философ Эпикур, — что бог или хочет удалить зло из мира и не может, или может и не хочет, или, наконец, и может и хочет. Если он хочет и не может, то он не всемогущ, то это — бессилие… Если он может и не хочет, то это свидетельство злой воли… Если он хочет и может… то почему же в таком случае на земле существует зло?»

Церковь утверждает, что источником зла является дьявол. Но дьявол-то создан богом, следовательно, сам бог является источником зла. Как видно из библии, сам бог не отрицает этого. Через пророка Исайю он прямо говорит: «Я… произвожу бедствия» (Исайя, 45, 7). И действительно, достаточно прочитать с 16 по 39 стихи главы XXVI книги Левит, дабы убедиться, что ярость и жестокость бога не знают пределов. Однако церковь пытается доказать, и я этому верил, будто бедствия не есть зло, и христианская религия является основой высокой нравственности. Но возникал вопрос: почему же за десятки веков своего существования христианская мораль не устранила преступлений и пороков, хотя бы среди своих последователей? Почему и поныне верующие и особенно духовенство и монахи не отличаются высокой нравственностью?

Подобных противоречий в библии и богословском учении так много, что если бы изложить их все, то получилась бы книга, объемом побольше библии. Достаточно сказать, что при сравнении всех имеющихся 3829 рукописей библии было выявлено 150 тысяч разночтений, более 50 тысяч противоречий и несогласий, около 10 тысяч мест, которые можно толковать по-разному, кому как угодно. Об этом красноречиво говорит тот факт, что все христианские вероисповедания считают библию первоисточником своего вероучения (и даже иудеи считают таковым Ветхий завет) и между тем все они отличаются друг от друга и учением и обрядами!

Не было согласованности и в сочинениях «святых отцов и учителей» церкви, у которых я тщетно надеялся получить разъяснение многих волновавших меня вопросов. Оказалось, что и «святые отцы» не без греха: и у них были подобные расхождения во мнениях и непримиримые противоречия, как и в христианском первоисточнике — библии. Не случайно средневековый французский философ — монах Абеляр написал целую книгу о противоречиях «отцов» — церковных авторитетов — под заглавием «Да и нет».

Чем же объясняются сплошные несогласия и противоречия в «священном писании»? Тем, и только тем, что составлялось это писание из различных фрагментов, написанных в разные эпохи обыкновенными смертными людьми, ставившими перед собой разные цели и задачи. Жан Мелье писал о «священном писании»: «…Вы обычно найдете гораздо больше ума, знаний, красноречия, порядка, ясности, отделанности, последовательности, точности и даже больше мудрых и солидных поучений в книгах светских философов, историков и ораторов, чем в каких-либо из этих якобы святых и священных книг, будь то Ветхий или Новый завет, главная мудрость которых заключается в том, чтобы заставить вас верить в благочестивый вздор и исполнять суеверные религиозные обряды».

Чтобы придать авторитет своим писаниям, авторы их нередко измышляли то или иное имя, якобы посланное от бога, и приписывали этому имени свое писание. Наличие массы противоречий лишний раз убеждает, что ничего боговдохновенного в этих писаниях нет, а содержание их свидетельствует, что нет в них ничего нового, чего бы человечество не знало. Вот почему автор того или иного фрагмента «священной книги» вынужден был сочинить что-то чудесное, из ряда вон выходящее, что привлекло бы внимание людей и произвело на них соответствующее впечатление.

Если же на минуту допустить вмешательство «святого духа», который по учению церкви будто бы руководил библейскими писателями, то в лучшем случае становится непонятным и необъяснимым, почему в «священном писании» имеют место разного рода нелепости.

Достаточно упомянуть, что библия со всей серьезностью повествует о том, как пророк Иона, брошенный в жертву разгневанному морю и поглощенный китом, во чреве его трое суток пел молитвы (Иона, II); как волы и овцы ниневийские постились во вретище и «крепко вопияли богу» (Иона, III, 7—8), как вавилонский царь Навуходоносор превратился в зверя (Дан., IV, 30); как молодой царь Авимелех влюбился в Сарру, одну из жен Авраама, когда ей было более 90 лет (Быт., XX), что на небе есть «источники бездны и окна небесные», откуда льет дождь (Быт., VI—VII). Достаточно сказать, что библия называет змея «полевым зверем» (Быт., II), горчицу — «деревом» (Матф., XIII, 32), зайца — «жвачным животным с нераздвоенными копытами» (Лев., XI, 6), стенной грибок — «едкой проказой дома» (Лев., XIV), так станет ясным, что библия — книга сугубо земная, человеческая и никакой божественной мудрости не содержит.

Если «святая» библия писалась по внушению самого бога, то почему же в ней масса прямых противоречий и безнравственных рассказов, например о гомосексуализме, кровосмешении, снохачестве, убийствах, грабежах и т. д. Не случайно один исследователь библии сказал, что в моральном отношении басни Эзопа стоят несравненно выше «священных писаний».

Следует обратить внимание на тот факт, что каждая религия имеет свои «священные писания»: у христиан библия (Ветхий и Новый завет), у иудеев — Ветхий завет, у мусульман — коран, у браманов и буддистов — Веды и Упанишады, у последователей Зороастры — Авеста и т. д. И каждая религия признает божественным только свое «писание» и отрицает «писания» других религий, признавая их выдумками людей. На самом же деле все так называемые «священные писания» — произведения человеческие, выдуманные, сочиненные и в разное время записанные смертными людьми. Это я понял ясно.