Продолжение комментария Свинаренко
Продолжение комментария Свинаренко
Что? Хохляцкая морда? А тогда ты – немец-перец-колбаса!
Горбачев рассказывал Бушу: «Я вам скажу, что потребовались колоссальные усилия, огромное напряжение, политическая воля, чтобы буквально перешагнуть через себя, преодолеть старые подходы, казавшиеся незыблемыми, действовать так, как этого требовали изменившиеся реалии. Мне до сих пор приходится у нас в стране разъяснять эту позицию, доказывать необходимость нового мышления, новых подходов к тому, что происходит в мире, убеждать в правильности таких шагов. Это не всегда легко, тем более что на Западе есть люди, которые подбрасывают анализ, основанный на старом мышлении, и это осложняет мое положение». Будто бы старое мышление было такое, что у каждой страны есть свои интересы и их не надо сдавать. А сдаешь, так бери что-то взамен. А новое мышление – это была удачная попытка американских политиков убедить русских, что США якобы ставят свои интересы ниже общечеловеческих. И якобы у нас с ними гамбургский счет. Горбачев поверил – или сделал вид, что поверил, – и повернул дело так, что мы стали отказываться от разных своих интересов и сливать Западу.
– Алик! А Горбачев, кстати, деньги брал?
– Этого я знать не могу.
– Ну, в таком контексте это и непринципиально.
– Это непринципиально. Да.
– Скажи, пожалуйста, Алик…. Вот мы заговорили про Горбача, а ты помнишь, что он как раз в 90-м вышел из партии? Это что было, поступок или просто пиар?
– Я думаю, что мелкий пиар. Но давай мы лучше про свою жизнь поговорим. Мы же все-таки не про Горбачева книжку пишем. Тебя все тянет в херню какую-то…
– Это просто журналистская привычка. Я всегда говорил, что если изжурналистики убрать поверхностность, от нее вообще ничего не останется.
– Ха-ха-ха!
– Хули ты смеешься? Журналист же не пишет роман на века. Ему надо какую-то херню сочинить, такую, чтоб сегодня это кинулись читать, а назавтра про это напрочь забыли. Кстати, требования взаимоисключающие, поди еще в них уложись. Тут нужен талант. Как говорит знаменитый репортер Юрий Рост, в журналистике только одно хорошо: что тут быстрый результат. Вчера написал, сегодня это уже читают, завтра бабки. Как говорится, утром в газете, вечером в клозете.
– Давай расскажи, где ты был в тот год.
– Нет, давай ты лучше, а то почему-то все я да я сначала.
– Я? Я в июне избрался…
– О-о-о! Началось…
– Да, да! Мэром города я избрался, ебть.
– Города? Или поселка?
– Какого поселка! Сестрорецк – это пятьдесят тыщ жителей!
– А как это так вышло? Ты вот сидишь, двигаешь науку, варишь самогонку, и вдруг тебе ебануло в голову возглавить Сестрорецк. И развратить этот маленький город.
– У меня был – да, собственно, и есть – товарищ, Мишка Дмитриев. Мы с ним в одной группе учились в институте, он сейчас замом у Грефа работает, по пенсионной реформе. По отчеству Мишка – Эгоныч, его отец немец был.
– Помню, был такой Эгон Кренц, начальник восточного немецкого комсомола. Он приезжал к нам в Лейпциг. Обедал у нас в университетской столовой. Правда, в отдельном кабинете, но шел в него через общий зал.
– Так мой дружок Мишка избрался депутатом ВС РСФСР. В 90-м году. А избрался он, кстати, от Сестрорецка. И он сразу мне позвонил и говорит: слушай, я тут в большом авторитете, если ты готов, то мы тебя изберем мэром. И я подумал – а хули? И – пошел!
– Ты задавал себе вопросы типа: «На хрен мне это нужно? Чего я этим хочу сказать?»
– А я обычно такими вопросами не задаюсь.
– О, как это тонко!
– Я считаю, что как только начинаешь искать ответ на этот вопрос, сразу выходит рецепт: «Ни х… не делать». Вот у меня жена… Она мне все время вопросы такого рода задает и тем самым ставит в тупик. Потому что мне нечего ей ответить – ну действительно нечего! По ее совету, при здравом размышлении, я начинаю думать: я не сделал этого, потому что то-то, и не сделал того, потому что то-то, и вот это вот делать тоже не надо было, потому что это на хуй не нужно. И получается, по рецепту моей жены, что все – фигня. И вообще ничего не надо.
– Так оно и есть, если философски посмотреть на вещи.
– Да. Но жизнь – это некая череда событий. А если слушать мою жену, то ничего у тебя в жизни не произойдет. Так что я жену обыкновенно ставлю перед фактом.
– Хорошо, что мы с тобой не слушаем твою жену.
– Не, она мудрый, интересный человек, заботящийся о благе семьи. Просто ее слушать нельзя. Я вот после института поступил в аспирантуру – она была против. Она считала, что я должен пойти работать на завод и как молодой специалист получить квартиру для семьи. А я, пойдя в аспирантуру, потерял все шансы получить квартиру. Вот. И потому мы одиннадцать лет по коммуналкам мыкались.
– То есть ты служил обществу в ущерб личной выгоде и во вред семье.
– Да. Потом она была против моего избрания мэром. Утверждала, что все это хуйня на постном масле.
– То есть ты был против рвачества тогда!
– Потом она была против переезда в Москву. Но мы переехали. И так далее… Она была против всех знаковых событий нашей жизни!
– Она небось также и против того, чтоб ты пил…
– Ну, это естественно. А чё ты меня про это спросил? Про «пить»? Ты меня хотел подъебнуть?
– Я хотел? Да ты ж уже не пьешь. Практически.
– Да. Но зачем ты меня подъебываешь? Я же чувствую! Выгородить себя хочешь перед моей женой! Зачем? А?
– Да брось ты. Жена же – это друг человека.
– Довольно неспортивно ты себя повел.
– Не пизди! Где же это – неспортивно? Жены, они все против пьянства. Не напрягайся. Это же очень простая шутка.
– Скотская.
– Да ладно. Что ты комплексуешь? Ну хочешь, я скажу, что я алкоголик?
– А ты алкоголик?
– Да. Чего тут стыдиться?
– Прошу обратить внимание на это признание.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.