Комментарий Свинаренко
Комментарий Свинаренко
Малашенко мне рассказывал (в Москве еще, когда сидел в богатом офисе Гусинского, в бывшем СЭВе – в диктофон рассказывал): «Не скрою, я и тогда жил хорошо. У меня был исключительно высокий социальный статус. Зарплата рублей двести восемьдесят! Двухкомнатная квартира в цековском доме! (В так называемом Царском Селе – я ее получил от Академии наук.) Должность ученого секретаря! Командировки, стажировки в Америке! Ну что ж, такие тогда были правила! О’кей, я принял их и играл по ним. В этом отношении я конформист. Меня можно называть оппортунистом, а можно в позитиве назвать человеком мобильным. Для меня важно понимать правила игры! Я начинал как боец идеологического фронта. Участвовал в холодной войне на стороне Советского Союза. Всю изобретательность ума тратил на то, чтоб переиграть американцев! Так мы играем в шахматы, я люблю этот образ, это и про ядерную стратегию тоже. Хотя, безусловно, мы потерпели поражение в холодной войне, и я очень сожалею, что этот факт никогда не был признан открыто. Я считал, что из холодной войны надо выходить, абсурдность происходившего была очевидна… Но я, как в детском рассказе у Пантелеева, дал честное слово и стоял на часах. А теперь правила игры изменились… Мерилом успеха стали деньги? О’кей. Я играю. И я считаю, что действую достаточно успешно».
Не могу тут удержаться от того, чтоб не обозначить перекличку Малашенко с моим собеседником – я имею в виду знаменитое интервью Коха, которое цитировалось в начале книги, – о том, что русские сами во всем виноваты, поскольку сами себя сажали и расстреливали. После того как все внешние враги были побеждены. Так вот что мне Малашенко рассказывал в 1997 году: «Меня раздражают разговоры, что вот пришли нехорошие коммунисты и устроили революцию и тот режим. Как будто большевики были марсиане, прилетели на космических кораблях и изнасиловали бедную хорошую страну! На самом деле половина наших сограждан была готова посадить и содержать в лагерях другую половину – или вовсе расстрелять. Сколько было истрачено и промотано за десятилетия! А из ямы выбраться до сих пор не можем».
И вот еще два примера. Один мой коллега, старший товарищ, сильный профи, как раз в 84-м вступил в партию – и немедленно ушел на заметное повышение. Его тут же стал возить шофер на казенной «Волге», в том числе и на обкомовскую промтоварную базу за дешевыми импортными шмотками. И вот он мне в то самое время говорил: «Старик, большевики – это всерьез и надолго. Поэтому надо с ними сотрудничать и брать свое». Он меня просто-таки стыдил за то, что я не вступаю в ряды… После он ушел в немедийный бизнес, поднялся и уехал со своей фирмой в бывшую социалистическую Европу. А вот еще один товарищ, чистейшей воды альтернативщик, со всеми феньками – церковный сторож, самиздат, гитара, самогоноварение, хиппизм, – где-то в 80-м мне сказал: «Через два-три года у нас в стране все изменится, мы будем путешествовать, зарабатывать деньги, вообще заживем как люди. Откуда я это знаю? Да так, просто чувствую». Ошибся он на три-четыре года, то есть практически, плюс-минус, в яблочко попал. Но после он, вот что странно, вот что досадно, так и остался альтернативщиком! (Были временные отступления, на уровне попыток заняться бизнесом и уходов, заходов в легальную коммерческую прессу, но его все равно выбросило в старую колею.) Тут просто ирония судьбы: одни ошибаются в прогнозах, неверно понимают ситуацию, но живут красиво при всех политических режимах, а другие все видят насквозь, на годы вперед, но это им не мешает перебиваться с хлеба на квас. Как говорил Чехов, цитируя по памяти Достоевского, чтоб жить по уму, одного ума мало…
– А вообще я никогда не ставил такой задачи: быть успешным любой ценой. Это такой детский идеализм, который мне вдалбливали в голову еще черт знает с каких времен – и родители, и покойная тетка, и дядьки, которые сидели на шахтах… А вот папаша у меня коммунист был! Что ты! Карьеру делал… Он был как Малашенко. Партфункционером, правда, не был никогда – он чистый производственник. Но на партконференции, задрав штаны, ходил… Хотя по большому счету чего ему было в коммунистах делать, они ж его законопатили за Можай в шестилетнем возрасте…
– Это ты ему так говорил?
– Нет, в принципе я его понимал, правила игры были такие. Сам себе пусть бы он задал этот вопрос! А мамаша – она была позлей, конечно.
– Ну и где у нас сейчас Малашенко?
– В Нью-Йорке; тоже нех…во. Вон куда кривая вывела, из ЦК-то КПСС… Я тебе не рассказывал, как я в разгар скандала с НТВ выступал в Вашингтоне в Никсоновском центре? Я им там говорил: «Как это так? Объясните мне! Вот я перед вами сижу – я, Кох, который, будучи кандидатом наук, работал дворником, потому что как беспартийный и с репутацией соответствующей не мог на хорошую работу устроиться… А теперь кто же учит меня демократии? Сотрудник ЦК КПСС Малашенко и преподаватель Высшей школы КГБ Киселев. И вы недоумеваете почему-то по поводу меня – а не по поводу их!» Ха-ха-ха.
– И чем ваша беседа с американцами кончилась?
– Если ты помнишь, после нескольких моих и Бори Йордана поездок в Вашингтон в столице США как-то спал накал страстей по поводу того, что в России душат свободу слова. Мы там подробно объяснили, что такое свобода слова в исполнении Гусинского и сколько он брал денег, чтоб не наезжать…
– Ну и сколько?
– Говорят, пятьдесят лимонов в год у него такса была. Говорят! А сам я точно не знаю. Я, во всяком случае, не платил ему ни копейки. Может, поэтому он меня поедом ел в 97-м году? Но вернемся к тем временам, к нашему 84-му. Почему я не колебался вместе с линией? Наверное, это идеализм, в этом не было рационализма. Думаю, что так… А может, меня просто не принимали в эту игру, а напрашиваться не хотелось. Лень, да и противно…
– А Париж, он же стоит мессы?
– Нет, не стоит. Вот ты посмотри! Я себе наметил карьеру, в которой можно было, не сильно наступая себе на горло, что-то делать: ассистент, старший преподаватель, доцент, профессор… Можно было остаться беспартийным и неплохо себя чувствовать материально. И при этом хорошие книжки читать, с умными людьми общаться… Например с моим покойным руководителем, профессором Овсиевичем. Бегать на лекции всяких мудрых стариков – знаешь, Панченко там, Гумилева. Лихачев иногда выступал. Заметь, это неплохой компромисс – в рамках той системы.
– А у меня тогда была интересная мысль – в конце концов пойти обратно работать сторожем или дворником и читать какие-то книжки. Мне это казалось привлекательной перспективой. Браги выпил, ходишь в телогреечке… Погрузил чего-то, пришел домой, заварил чифир с сухарями и читай себе…
– А придет товарищ, еще и «Агдамом» угостит.
– Да еще и идеалистка какая-нибудь даст, так и вовсе хорошо…
– Это ж была целая эпоха андеграунда!
– Да и сейчас Юрий Рост ходит в телогрейке и подпоясывается обрывком каната…
– Что, понты? Зарабатывает-то прилично, наверное.
– Да мало он зарабатывает. А еще меньше его это волнует.
– Многие именно из-за женщин пытаются состояться! Соперничество имеет важное значение… А вот и важная тема обозначилась: формирование российской интеллигенции в условиях безвременья. Фуфайка, книжки за макулатуру, аскеза, которая не воспринималась аскезой – она радостная была! Книжки, общение, «Агдам», курево. Анаша… Путешествия автостопом по всей России. Драные джинсы, хиппизм поздний, который на Западе уже отошел давно… Вспомни! Это ж позитив! К 84-му интеллигенция (ненавижу это слово), молодежь из андеграунда – она нашла противоядие против Совка.
– В фашистской Германии тоже был ведь какой-то андеграунд.
– Нет, это плохая аналогия. Фашистскую Германию надо сравнивать со сталинской Россией. В одной стране все писали кипятком от товарища Гитлера, а в другой – от товарища Сталина.
– Римская империя?
– Едва ли. Мы знаем их нравы, но не знаем ментальности. Я думаю, что самая близкая аналогия нашему тогдашнему застою – это современные Соединенные Штаты. Наряду с официальной политкорректной культурой, в которой люди носятся со звездно-полосатыми флагами, где среди ковбоев якобы встречались негры, существует и альтернативная культура, которая живет абсолютно параллельно. Там люди курят марихуану, слушают другую музыку, исповедуют белый расизм… И они друг другу не мешают, они не лезут друг к другу!
– Ну да. В Штатах, там везде в прессе истерия насчет политкорректности и здорового образа жизни. Я этого страшно боялся, когда ехал жить в Moscow, что в штате Пенсильвания. Приехал, пошел сразу в бар, выпить и перекусить. А там все пьяные, накурено, хоть топор вешай, и одна дама, которую я первый раз в жизни видел, подсела и начала мне рассказывать похабные анекдоты – причем не ради похабности, но юмора для! Так что зря нас пугали… Могу официально подтвердить, что альтернативная культура там очень заметна и сильна.
– Вот и мне так кажется. При застое у нас был официоз, потом его разрушила альтернативная культура. А сейчас официоз снова появляется! Так что опять нужно развивать альтернативную культуру. Показывать молодежи, что и как…
– И кто будет этим заниматься?
– Мы. Молодежь ведь сама не знает, как это делается, она жила в стране, в которой не было официоза и андеграунда. (Молодежь – это моя дочь, к примеру, старшая, она институт заканчивает.) А у нас есть ноу-хау. Мы сами все сформулируем, и они к нам перейдут.
– А есть ли у нас силы и желание этим заниматься?
– Не важно. Она и без нас формируется, я чувствую… Сейчас всем доступны мощнейшие технические средства, включая Интернет, чего при нас не было. Сейчас из Интернета можно списывать любую музыку, любое видео, тут же это записывать на диски и засаживать в CD-плейеры. Огромное количество факсов, принтеров, хуинтеров. Можно сделать любой дизайн, любую телепередачу.
– А мы-то их чему будем учить? Самогонку гнать?
– Самогонку гнать. Анекдоты травить. И пофигизму…
– А как ты собираешься совместить бизнес и пофигизм?
– Слушай, ну при чем тут бизнес? Какой ты странный! Ведь и в бизнесе существует тема доцента и старшего преподавателя! Если ты хочешь быть профессором-академиком политэкономии или там научного коммунизма – это одна история. А хочешь быть кандидатом, условно говоря, физматнаук – то можно обойтись без политкорректности.
– А, тут такая аналогия: либо ты сражаешься за «Славнефть» – либо ты хозяин двадцати киосков и доволен жизнью, так?
– Ну да. Или просто работаешь на security market – на рынке ценных бумаг. Тебя вообще никто не увидит: сидишь себе в Интернете, имеешь свой скромный заработок…
– Ну, там думать надо, в Интернете…
– Знаешь, чтоб стать кандидатом физматнаук, тоже думать надо. Причем даже больше, чем с научным коммунизмом. Это очень важная тема: создание альтернативной культуры, которая не противоречит официальной. Они развиваются параллельно, не мешая друг другу. Абуладзе, условно говоря, снимал «Покаяние», а Чхеидзе снимал «Твой сын, земля. Повесть о секретаре райкома». И никто никому не мешал. Помню, как тема альтернативной культуры звучала в 84-м году: в Питере возник рок-клуб, который объединил в себе Цоя, «Аквариум»…
– А потом она пропала, эта альтернативная культура.
– Она пропала вместе с официозом, альтернативу которому она представляла. Сейчас процесс повторяется… Потому что тот официоз, который гонят ОРТ с РТР, – он требует альтернативы.
– Ну у нас какой-то веселый выходит официоз, не как раньше, когда Брежнев по всем каналам шамкал. Сегодня у нас госканал пускает сериал про положительных братков («Бригада»), потом гонит порнуху («Широко закрытые глаза»)…
– …а в промежутке между этими веселыми рейтинговыми передачами госканал все равно нам рассказывает, какой чудесный у нас президент. Может, оно и так… Наверное, так… Скорее всего так… Но мне, по старой привычке, почему-то хочется услышать это от Солженицына, Войновича. Хотелось – от покойного Астафьева. Ведь Ельцина он хвалил. Ну на худой конец (раз Толстого нет), от Шевчука. Вот потому и нужна альтернативная культура. Помнишь, Маркс что-то в этом роде говорил: «Идея, охватившая массы, становится материальной силой». Вот то же и с альтернативной культурой: чем больше масс она охватит, оттащит от параши с официозом, тем более материальной станет. Да никакой не Горбачев сделал перестройку, это полная туфта! Нет, никто не отнимает у Михаила Сергеевича его заслуг; согласен, да, это он штурмовал Тбилиси, Баку и вильнюсскую телебашню, – все как положено… Но Горбачев был бессилен интеллектуально что-то противопоставить официозу.
– При Черненко он себя неплохо чувствовал. Гнал нам про Ленина, про партию-херартию.
– Ну конечно! Перестройку сделал не Горбачев. Перестройку сделал андеграунд! Альтернативная культура! Все эти Гребенщиковы, Цои, Макаревичи, Шевчуки, всякие Митьки, – как это ни банально, это именно они свалили официоз.
– Митьки свалили коммунистов? Голыми руками? Это ты как ученый-экономист мне рассказываешь?
– Ну не одни только Митьки. Еще же и цены на нефть пошли вниз! А это была основа нашего бюджета. Мы добывали при застое 600 миллионов тонн нефти в год. А сейчас – 350… Нефть в хорошие годы, когда энергетический кризис был, шла по 40 долларов за баррель. Это были просто какие-то невероятные деньги! В три раза больше, чем сейчас! Но жили, конечно, хуже. Потому что все деньги…дячили в ВПК. А потом наши месторождения начали иссякать, их же варварскими способами разрабатывали! Мы стали добывать все меньше и меньше. (А арабы, Венесуэла и Мексика – все больше, платформы в Северном море появились.) К тому ж цены на нефть пошли вни-и-из. На автомобили стали ставить более экономичные двигатели… В общем, бюджет стал беднеть… Ну, это длинная история. Мы когда дальше по годам пойдем, я там подробней расскажу.
– Ты-то откуда это все знаешь? Ты же был простой аспирант.
– Так я ж после изучал, когда в правительстве работал! Я всю эту статистику видел!
– А, так ты назад откручивал?
– Конечно. Смотрел, где корни кризиса.
– Ты, значит, соображал…
– Ну. Я не верил в добронамеренность Горбачева! Я прекрасно понимал, что он зажат в тиски какими-то совершенно объективными причинами.
– Похоже на то… Иначе б он не был такой вялый и сдутый.
– Конечно. У него не было альтернативы! Надо было либерализовываться, чтобы дать толчок прогрессу… А такого впечатления, что сильно умный, он не производил.
– Ага… А ты, значит, хочешь сказать, что раньше коммунальная кухня была кузницей культуры андеграунда. А теперь это у тебя на даче в бане такая кузница?
– У меня в бане. У тебя в журнале. У Бори Йордана на канале, которого попросили с НТВ через неделю после этого разговора. Где угодно! Вот Масяня, ее гоняют по ТВ – это и есть пропаганда альтернативной культуры.
– А тебе она нравится, эта Масяня?
– Не важно, нравится мне она или нет. Но мне нравится, что это другой язык, другая стилистика. Мне не нравится, а дочка моя тащится.
– Мы давали эту Масяню в журнале «Медведь» еще до Парфенова. Я сам тоже этого не понимаю, но сочувствую идее.
– Нам какая разница – понимаем мы или нет? Mult.ru, где Масяня – сайт номер один по посещаемости.
– Я так понимаю, у тебя пошла такая блатная романтика сопротивления режиму.
– Да нету сопротивления! Это просто развитие параллельное. Сопротивляться бессмысленно – посадят, раздавят как букашку. Мы вам не мешаем – вы нам не мешайте. Этим 1984 год от 83-го и отличается. 83-й – это было обострение противостояния андеграунда и официоза. Официоз в связи со смертью вменяемого лидера отступил и позволил развиваться андеграунду. Эти две культуры развивались параллельно. После альтернативная культура, постепенно превратившись в мейнстрим, сожрала официоз.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.