Глава четвертая

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава четвертая

Сов. секретно

Черному. Радиостанция «Пена» 20.9.42 г.

«Сообщите, где, на каких объектах посажены люди. Называйте только район, предприятие или объект, а также оперативную кличку. Фамилию сообщать не надо.

Николай».

Дорога в бригаду Антона Бринского была долгой и тяжкой. Партизаны обходили деревни далеко стороной. Порою казалось, этому пути нет конца — под ногами бесконечные болота, кочки, мхи.

На четвертый день пути они вышли к деревне Борки. Позади остались железная и шоссейные дороги Барановичи-Лунинец. Теперь до родной базы, как сказал Гончарук, рукой подать — километров шестьдесят.

Сделав привал, отдохнув, партизаны вновь двинулись в дорогу. А когда под ногами Черный почувствовал скользкие кладки, понял: пришли.

Первым делом оценил подходы к базе. Как и у Линькова, здесь все было сделано толково, по уму. Партизаны располагались на островке в глубине болот.

Пройдет немного времени и жизнь сама докажет трезвый расчет и умение в выборе месторасположения базы. Неожиданно нагрянут каратели. Однако партизанам удастся скрыться. Но это будет потом.

А пока группа Гончарука вышла к родному отряду. Черному предстояло познакомиться с майором Бринским, которого он знал только по радиограммам.

Вот как этот момент описывает в книге «Боевые спутники мои» сам Антон Бринский.

«В пасмурный день ждали мы возвращения с базы группы капитана Гончарука. После обеда я вышел на восточную опушку лесного острова, на котором был расположен партизанский лагерь. Часовой (с вышки наблюдательного пункта далеко видно) доложил, что по лесной дороге движется большая группа партизан во главе с Гончаруком. Вскоре они показались на нашей тропке. Шли медленно, тяжело нагруженные. Это нас обрадовало. Значит, несут нам подарки с Большой земли.

Среди знакомых фигур наших бойцов мы сразу заметили несколько новичков, одетых в одинаковые черно-синие куртки десантников. Один из них шагал рядом с Гончаруком. Когда подошел Гончарук, доложил о выполнении задания: взрывчатку принесли, никаких происшествий в пути не было. И, отступив на полшага, вполоборота к своему спутнику, представил его:

— С нами прибыл товарищ Черный, заместитель Бати.

Он и на самом деле был черным — молодой, хорошо сложенный брюнет с правильными чертами смуглого лица и густыми бровями. И новая десантка с цигейковым воротником, и добротные сапоги — все на нем было хорошо пригнано, ладно сидело.

Здороваясь, он представился четко, по-военному:

— Капитан Черный.

— Майор Бринский, — ответил я, пожимая его руку…

Возвращение связных с Центральной базы всегда было для нас радостным событием, а теперь особенно: прилетел человек из Москвы, привез радиостанцию, свежие газеты, а главное, сам он расскажет, что делается за линией фронта, как живут наши советские люди.

В тот же день вечером Черный провел беседу с партизанами о положении на Большой земле и на фронтах. Казалось, конца не будет вопросам.

Иван Николаевич никому не мешал, "не строил из себя представителя Центра", а как-то незаметно, весело и просто вошел в наш круг. Партизаны полюбили его…»

Когда Черный познакомился с отрядом Бринского, он понял — по вопросам разведки положение точно такое же, как у Линькова месяц назад. Подрывники работали хорошо, а вот разведчиков в отряде не было. Ну что ж, следовало и здесь разворачивать эту важную работу.

Черный подобрал группу способных партизан и начал их подготовку. Открыл, как шутил Бринский, «лесную разведшколу». Учениками школы стали партизаны Караваев, Новиков, Шелест, Семенюков, Голумбиевский, Белорус, Хрищанович.

Пока партизаны осваивали нелегкую науку разведки, Черный внимательно изучал обстановку. А она была такова. В этих районах действовало несколько партизанских отрядов — имени Щорса, имени Чапаева, «Советская Беларусь», отряд Картухина. В меру своих сил и возможностей они боролись с немцами, но делали это как умели. Перспективы дальнейшей работы были для них не ясны. В рядах партизан крепко утвердилось мнение, что надо идти на восток, на соединение с Красной армией. В худшем случае они согласны были партизанить в прифронтовой полосе. Считали, что борьба в глубоком тылу, без связи с Москвой, со слабым вооружением не даст никакого эффекта.

Однако и Черный, и Бринский хорошо понимали ошибочность этих взглядов. Ведь движение на восток приведет к неоправданным жертвам и потере времени.

И тогда они решили побывать в отрядах и побеседовать с людьми, переубедить их. Словом, душа болела за эти «бесхозные» партизанские отряды.

В Центр Черный послал телеграмму следующего содержания: «В районе озера Выгоневское имеются три партизанских отряда, насчитывающие 800 человек. Эти отряды не имеют ни с кем связи, нуждаются в помощи и руководстве. Они взорвали 9 воинских эшелонов, портят железнодорожное полотно.

В Витебском районе немцы сожгли все деревни, угнали часть населения, остальные бродят по лесам, возможности для развертывания движения большие. Прошу указаний».

И он получил указание. На радиостанцию «Слива» пришла рассерженная радиограмма из Москвы.

«Вам поставлены задачи насаждения стационарной диверсионной сети из лиц, работающих на объектах, — негодовал Патрахальцев. — Пока мне ничего не известно, как вы выполняете этот приказ.

Уточняю его и ставлю задачу: создать на железнодорожном узле Барановичи не менее двух не связанных между собой диверсионных групп и руководить ими.

Их задача — сведения о воинских перевозках по этому узлу. Какие части движутся, какой идет груз, техника, когда и по каким направлениям? А также вывод из строя паровозного и вагонного парка и организация других диверсий. О ходе выполнения этой задачи доносите каждые пять дней.

Всякие другие вопросы, в том числе и партизанские, будут решать те, кому это поручено. Надеюсь, это тебе вполне ясно и ты меня не подведешь».

Центр упорно возвращал его к главной задаче — развертыванию агентуры и организации разведки, и очень болезненно относился к тому, что Черный занимался «не своим делом».

Однако, как он мог оставить сотни людей в неведении. За много месяцев борьбы партизаны впервые видели посланца Москвы, и хотя многие из них спорили, сомневались, не соглашались, слово командира с Большой земли было весомым и действенным.

Позже, в своих мемуарах Антон Бринский напишет: «Выступления Черного перед партизанами и местными крестьянами в то трудное время сыграли громадную роль. Вскоре деятельность партизан в этих районах заметно усилилась.

Особенно удачны были операции, проведенные отрядами имени Щорса, которые разгромили немецкий гарнизон в Чемолах. Отряд Картухина сделал налет на районный центр Кривошин, разрушил полотно на узкоколейной дороге Кривошин-Линок, уничтожил два паровоза на магистрали Брест-Барановичи, ликвидировал несколько бензозаправочных и продовольственных пунктов».

Разумеется, не забывал Черный и о своей главной задаче — разведке. В реальном выражении она формулировалась так — проникнуть в Барановичи, создать там агентурную сеть.

Однако Иван Николаевич ясно осознавал — Барановичи — это далеко не Житковичи. Крупнейший железнодорожный узел. Магистрали расходятся во все концы страны — в Минск, Брест, Гомель, на север в Ленинград, на юг в Киев. Именно поэтому Центр не уставал повторять: насаждение нашей агентуры в Барановичах крайне важно.

Правда и немцев в Барановичах было значительно больше. И гестапо работало весьма активно, без сомнения, имея разветвленную агентуру.

Обсуждая этот вопрос с Бринским, своими разведчиками, Черный пришел к выводу: надо начинать с городка Кривошин, который располагался верстах в тридцати от Барановичей.

Решили сначала просто наведаться в город, узнать новости, разведать, как говорят, «кто чем дышит».

Используя житковический опыт, Черный проинструктировал разведчиков: заходить в разные дома, пока никого не агитировать, не вербовать, просто приглядеться к людям получше.

Что ж, задача ясна: приглядеться. В первую вылазку вместе с разведчиками пошел и сам Черный.

Встречали их в поселке настороженно. Кто знает, откуда они? Народ был запуган арестами и расстрелами.

Потом партизаны появились в Кривошине второй раз, третий. Люди встречали партизан уже приветливее, видно пообвыклись, пришли к мысли, что вокруг них не одни фашисты да полицаи.

В очередное посещение поселка попали они в дом слесаря паровозного депо Ромуальда Лиходневского.

Слесарь угостил их обедом — картошкой, хлебом. Разговорились. Лиходневский живо интересовался событиями на фронте. Признались не таясь, что обстановка непростая — фашисты рвутся к Сталинграду.

Возможно Ромуальд Викентьевич и ждал предложения от партизан, но те промолчали, поблагодарили за угощение и распрощались.

В отряде на совете разведчиков пришли к выводу, что с Лиходневским надо начинать работу. В следующий раз идти на свидание с ним поручили местному, кривошинскому партизану-разведчику Голумбиевскому. Тот и сам подсказал: мол, хочу выяснить, где сейчас мои бывшие друзья детства, одноклассники, приятели.

Черный это предложение посчитал деловым. И Голумбиевский ушел.

Оказалось, что в Кривошине мало кто остался из друзей и знакомых Голумбиевского. Время такое — кого на фронт забрали, кто уехал, кто и вовсе пропал. Однако об одном своем товарище партизан разузнал — Иван Жихарь был жив-здоров, работал у немцев на аэродроме.

«На аэродроме это хорошо, — подумал про себя Черный. — Эх, кабы обоих привлечь — один на аэродроме, другой в депо. Что еще надо?»

Вскоре удалось договориться с Лиходневским. Он готов был работать на партизан. Ему дали оперативный псевдоним Курилов. Теперь партизанам стало известно все, что творилось в депо, на железной дороге.

Черный радировал в Центр:

«По железной дороге Барановичи-Брест за последние числа сентября переброска живой силы, особенно танков и артиллерии, на запад увеличилась. На разъезде Бронка-Гура находится 7 артиллерийских складов.

В депо Барановичи работает мой человек Лиходневский Ромуальд Викентьевич (Курилов)».

За вербовку Курилова Центр его похвалил, за разведсообщения — упрекнул. «Ваше сообщение об увеличении перебросок по дороге Брест-Барановичи очень важны, но не конкретны, — писал в ответной телеграмме Николай. — Вы же разведчик. Надо сообщать время, сколько, чего, куда направляется.

Например: за 28.9. на участке Брест-Барановичи прошло на фронт 7 эшелонов с танками (сколько танков), 5 с войсками, 3 с неизвестным грузом».

Черный лишь вздохнул над радиограммой: ничего, придет время, будет он знать и вагоны, и сколько танков в вагонах, и даже какие шевроны на рукавах у танкистов. А пока… Пока надо работать.

Разведчикам удалось выйти на Ивана Жихаря. С ним словно случайно столкнулся в Барановичах партизан Николай Голумбиевский. Жихарь удивился, он, оказывается, слышал, что Николай уехал из родных мест.

— Да нет, как видишь, здесь — сказал ему Голумбиевский.

— А ты где же, Ваня?

Жихарь сконфузился, но признался:

— Так… у немцев на аэродроме пашу.

Голумбиевский задал несколько провокационных вопросов об аэродроме, самолетах. Но Жихарь был настороже. От ответов ушел.

Словом, не получилась их первая встреча. Расстроенный Голумбиевский пришел в отряд, рассказал обо всем Черному. Иван Николаевич выслушал разведчика, успокоил и посоветовал:

— На следующей встрече выложишь ему все напрямую, предложишь сотрудничество.

Голумбиевский так и сделал. Жихарь обрадовался, сказал, что давно мечтал уйти в партизаны. Но тут Николай его остановил.

— Прежде надо выполнить задание.

— Какое задание, говори, — сказал Иван.

— Сможешь достать у немцев электробатарею? Для радиостанции нужно.

— Смогу…

И действительно, вскоре он притащил на встречу батарею.

После этого партизаны поручили Жихарю провести диверсию на аэродроме. Иван сиял — это было ему по душе. Разведчики рассказали, как надо подготовить диверсионный акт, снабдили соответствующими «средствами».

А вскоре немецкий бомбардировщик «Юнкерс-88» взорвался на взлете. Через некоторое время, едва поднявшись в небо, вошел в штопор еще один самолет.

Иван был готов и на дальнейшие подвиги. Пришлось его «притормозить» и объяснить важность не только диверсий, но и развединформации.

Первые же данные от Жихаря ошеломили. Стало ясно, что в Барановичах не просто аэродром, а крупная авиабаза, где базируются до сотни самолетов, которые совершают полеты на Москву, Киев и даже на Ленинград.

Задача Центра была выполнена: в депо и на аэродроме Барановичи теперь находились наши агенты. В партизанский отряд Антона Бринского стала поступать регулярная, проверенная разведывательная информация. Ее сразу же передавали в Москву.

Сов. секретно

Москва. Центр. Радиостанция «Слива».

19.10.42 г.

«7.10 в Барановичи с востока прибыли 2 эшелона кавалерии. Расположились на Сенатской и Технической улицах.

7.10. с востока в Барановичи прибыли 20 вагонов зенитной артиллерии. Заняли позиции на аэродроме.

Черный».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.