Глава семьдесят восьмая
Глава семьдесят восьмая
Завершение восстановительного периода. Новая «колонизация» деревни. Иностранные фильмы вышли на экран. Перевод Хрущева в Москву. Семидесятилетний юбилей Сталина
Тысяча девятьсот сорок девятый год был отмечен событиями, показавшими миру силу СССР, — успешные испытания атомной бомбы, провозглашение Китайской Народной Республики. Но при этом происходила дальнейшая консолидация Запада — образованы Федеративная Республика Германии и НАТО, на что Москва ответила созданием Совета экономической взаимопомощи (СЭВ) и Германской Демократической Республики. Надеждам на то, что Германия будет нейтральной, похоже, пришел конец. Надо было переходить к традиционной для России политике — оборона на Западе, активность на Востоке. Это означало, что СССР должен принять на себя новые большие расходы.
Двадцать восьмого июня 1948 года Сталин принимал китайскую делегацию во главе с секретарем ЦК КПК Лю Шаоци. Он сообщил, что Китаю предоставляется кредит в 300 миллионов долларов под один процент годовых сроком на десять лет. СССР должен был поставить оборудование и материалы для электростанций, машиностроительных и металлургических заводов, угольных шахт, железнодорожного и автомобильного транспорта — всего 50 базовых промышленных предприятий. Льготные условия кредита были беспрецедентны; даже странам Восточного блока предоставлялись кредиты под два процента годовых. Несмотря на их тяжесть, Сталин считал, что всемерная поддержка Китая — единственный для СССР путь в мировой политике. Поэтому он категорически отверг предложенный Мао Цзэдуном порядок взаимоотношений КПК с ВКП(б) как младшего со старшим. Конечно, сталинские возражения носили отчасти дипломатический характер, но все же было очевидно, что Китай занимает особое место в его карте мира.
К этому же периоду надо отнести и явления особого «советского Ренессанса», запечатленного в архитектуре Москвы. Это был язык вечности, который должен был выразить сталинскую идеологию — триумф государства создал триумфаторский стиль. При проектировании здания Московского университета на Воробьевых (Ленинских) горах нашему герою пришлось отбиваться от настойчивых предложений дать университету его имя и украсить главное здание фигурой вождя. Сталин сказал, что университет должен носить имя М. В. Ломоносова, а насчет памятника выразился с юмором. По словам ректора МГУ, академика В. А. Садовничего, когда Сталин, посетив почти выстроенное здание, увидел пустой постамент перед главным входом и услышал, для чего он предназначен, его реакция была удивительной: «Поставьте здесь памятник дворнику»604.
Сталин иногда возражал против подобного рода памятников. Например, при посещении мастерской скульптора Евгения Вучетича, осмотрев свое изображение, предлагаемое для установки в Берлине, он утвердил не его, а фигуру солдата с девочкой в одной руке и с автоматом в другой. Правда, предложил заменить автомат мечом. О собственном изображении он так сказал Вучетичу: «Вам не надоел этот усатый?»
Конечно, Сталин принимал пропаганду своей личности как неизбежную форму укрепления режима, но лично ему она не доставляла никакого удовольствия.
К 1949 году восстановление народного хозяйства уже завершилось.
Оно проходило в обстановке очень высокого риска. Например, возрождать Донбасс начали сразу после освобождения осенью 1943 года. Сюда были направлены из действующей армии горные инженеры, на плечи которых легло восстановление взорванных и затопленных шахт. Задавались немыслимо короткие сроки, после истечения которых незавершенные шахты объявлялись вступившими в строй, а руководителей, не сумевших обеспечить добычу в столь сложных обстоятельствах, иногда для острастки другим судили за обман и приписки: ведь они сами подписывали протоколы о сдаче объектов.
Так было повсеместно: сжималось время, трещали ребра.
Но именно в этих фантастических условиях проявляли себя талантливые люди, чью деятельность можно уподобить свету во тьме: конструктор ракетной техники С. П. Королев, физик-ядерщик И. В. Курчатов и многие оставшиеся в том времени герои.
В одном случае этот свет в прямом смысле создал Юрий Михайлович Рыбас, чем спас жизни многих людей. Он открыл новую физическую возможность, позволявшую сделать люминесцентные лампы («дневного света») абсолютно безопасными для применения во взрывоопасной атмосфере шахт (и других производств). Свет, появившийся в подземной темноте, где раньше электрическое освещение было чревато взрывами метана, позволил поднять производительность труда и стал символом восстановления, за что автор изобретения получил Сталинскую премию. Это сочетание творчества, государственного давления и поощрения было одним из особенностей того периода.
По итогам 1948 года валовая продукция промышленности уже составила 118 процентов от уровня 1940 года. Это было достигнуто за счет беспрецедентного налогового давления на крестьян и возвращения к довоенным, мобилизационным методам. Даже соратники вождя (Молотов, Микоян и Вознесенский) пытались доказать, что необходимо оставлять деревне больше средств, но всегда натыкались на жесткие возражения.
Однако если даже в военном НИИ-88, где главный конструктор С. П. Королев разрабатывал баллистические ракеты дальнего действия, в столовой через день давали на обед щи из крапивы (май 1946 года), то можно представить уровень общего благосостояния народа.
У Кремля не оставалось никакого выбора, кроме как возвращение к политике «колонизации деревни», что осуществлял, проводя индустриализацию, еще С. Ю. Витте и что в иных формах повторилось в 1930-е годы. Но с 1947 по 1949 год был проведен ряд мер, которые сделали положение крестьян совсем плачевным. Так, были изъяты 5,9 миллиона гектаров угодий, «незаконно присвоенных колхозниками», запрещено торговать на рынке без специального разрешения (свидетельства, что колхоз выполнил обязательства перед государством), повышены сборы и налоги от продаж на свободном рынке, ежегодно возрастали объемы обязательных поставок, причем закупочные цены на зерно составляли только одну седьмую часть от его себестоимости. Денежная реформа 1947 года ударила прежде всего по крестьянам, хранившим деньги не в сберкассе, а в «кубышке».
Зато в промышленности царил подъем, у заводских проходных выстраивались очереди вчерашних колхозников, растущая экономика требовала новых рабочих рук.
Исходя из реальных обстоятельств, можно сказать, что послевоенная экономика СССР (включая стройки, где работали заключенные — около 2,5 миллиона человек) мало чем отличалась от военной. Это была героическая экономика. Но долго ли человек может жить на пределе своих сил?
Несмотря на все усилия пропаганды, выдвинувшей идею «сталинских великих строек коммунизма», повседневная жизнь большинства советских людей во многом была далека от декларируемых государством задач. Конечно, возведение гигантских гидроэлектростанций на Волге и Днепре, строительство Волжско-Донского и Туркменского каналов, лесозащитных полос в засушливых степях — все это увлекало людей, но только отчасти.
И вот что показательно: когда экономика и пропаганда работали в военном режиме, в целях пополнения бюджета Политбюро постановило (31 августа 1948 года) выпустить на экраны 24 немецких трофейных и 26 американских, французских и итальянских художественных фильмов, дав таким образом населению иные образы для подражания и сравнения. Почему же Сталин, который в литературных делах проявлял, по словам Симонова, «поразительную осведомленность» и, добавим мы, был первым пропагандистом и идеологом страны, допустил такую ошибку?
Полного ответа на этот вопрос нет. Есть ответ общего порядка, который, на наш взгляд, объясняет ситуацию: Сталин не был всезнающим провидцем. Он не мог разглядеть в развлекательных западных фильмах долговременной угрозы. Он, скорее всего, считал так: ну посмеются, отвлекутся от повседневности, а бюджет пополнится. Разве это плохо?
В середине декабря 1949 года был снят с поста первый секретарь Московского горкома и обкома, секретарь ЦК Г. М. Попов, выдвиженец Жданова. Это событие имело далеко идущие последствия, определившие судьбу СССР. Собственно, в период «позднего Сталина» любое кадровое перемещение могло неожиданно повлиять на послесталинский расклад сил, но так получалось, что увольнение Попова и перевод из Киева на его место Хрущева сыграли особую роль. Это только на первый взгляд может показаться, что малокультурный напористый Хрущев долгие годы случайно пребывал в Политбюро, что его время закончилось в годы индустриализации. Нет, он оказался очень нужным игроком, внешне не претендующим на первые роли. Тем более у Сталина его фигура навсегда была связана с памятью о Надежде Аллилуевой. Маленков, вытащивший Хрущева из Киева, мог быть доволен этим кадровым решением, завершившим разгром конкурентов. К тому же за новым назначенцем была самая крупная республиканская партийная организация с огромным промышленным и оборонным потенциалом. Такие области, как Донецкая (Сталинская), Харьковская, Днепропетровская, Запорожская, располагали колоссальными ресурсами руководителей. Эти люди получили инженерное образование в начале 1930-х годов, сделали первые шаги политической карьеры перед войной, воевали, а затем вытащили на своих плечах восстановление разрушенной экономики.
Среди тех, кто оставался на Украине, выделим несколько человек — это Леонид Брежнев, а также Андрей Кириленко, Николай Щелоков, Константин Грушевой, Владимир Щербицкий. Именно они составят «ближний круг» команды Брежнева, когда он станет генеральным секретарем ЦК КПСС. Брежнев обратил на себя внимание Сталина, когда сумел форсированными темпами восстановить «Запорожсталь» и Днепрогэс. (Осенью 1947 года сдана первая очередь металлургического комбината и восстановлены другие стратегически важные объекты.) Сталин лично звонил Брежневу, контролируя ход дел.
Хрущев был бесспорный тяжеловес, глава мощнейшего регионального клана. Маленков недооценил его таланты, не разглядел в нем будущего противника. Впрочем, что там Маленков! Даже Сталин не разглядел.
Но это было неудивительно: после разгрома ленинградцев самой сильной группировкой стали украинцы, поэтому их лидер и оказался в Москве.
Свой семидесятилетний юбилей Сталин встретил как-то равнодушно. 21 декабря 1949 года во всех газетах были напечатаны поздравление ЦК и Совета министров, а также Указ Верховного Совета СССР о награждении юбиляра орденом Ленина. В Большом театре, где когда-то Сталин клялся перед памятью Ленина, состоялся торжественный вечер. Сталин в мундире генералиссимуса сидел в президиуме рядом с Мао Цзэдуном и лидерами многих коммунистических партий.
То, что произошло дальше, озадачило многих.
«Когда отзвучали восторженные речи, президиум заседания и весь зал стоя долго рукоплещут Сталину. Все ожидали, что вот сейчас он взойдет на трибуну и произнесет свою, как всегда, ювелирно отделанную речь. Или скажет хотя бы несколько благодарственных фраз. Или простое спасибо за теплоту и сердечность, с которыми обратились к нему все выступавшие гости со всего мира. Но Сталин не идет к трибуне. Глядя безучастным взглядом в зал, он медленно хлопает в ладоши. Овации нарастают. Сталин не меняет ни выражения, ни позы. Зал неистовствует, требуя выступления. Сталин сохраняет невозмутимость.
Так проходит 3, 5, 7 — не знаю, сколько минут.
Наконец заседание объявляется закрытым»605.
Наш герой вел себя так, словно он был из другого мира. Не любя торжеств и славословий в свой адрес, он молча исполнил роль, в которой не было никакой драматургии. Единственный внятный посыл адресовался, по-видимому, китайскому руководителю, которому он недавно предложил отношения равных партнеров. На самом деле властелин полумира почтил присутствием командующих своими армиями.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.