Глава 16 Терминатор

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 16

Терминатор

Когда я впервые увидел макет афиши фильма «Терминатор», машину-убийцу изображал не я, а Оу-Джей Симпсон. За несколько недель до этого я столкнулся с Майком Мидевоем, главой компании «Орайон пикчерс», финансировавшей проект, на съемках сюжета о полицейском вертолете.

— У меня есть для вас самый подходящий фильм, — сказал он. — Он называется «Терминатор».

Во мне тотчас же зашевелилось недоброе предчувствие, потому что несколько лет назад уже выходил один дрянной боевик под названием «Экстерминатор»[18].

— Странное название, — пробормотал я.

— Ну, — сказал Майк, — название можно изменить. В любом случае, роль крупная, ведущая, очень героическая. — Он вкратце пересказал сюжет научно-фантастического фильма, в котором мне предстояло сыграть роль храброго солдата по имени Кайл Риз, который сражается с роботом, защищая девушку и спасая будущее. — Мы уже почти уговорили Оу-Джея Симпсона на роль терминатора, то есть, машины-убийцы. Почему бы нам всем не встретиться вместе? — предложил Мидевой. — Режиссер живет в Венисе, как раз рядом с вашей конторой.

Дело было весной 1983 года. Я читал множество сценариев, намереваясь заняться еще одним проектом параллельно с продолжением «Конана», съемки которого были намечены на конец года. Мне предлагали фильмы про войну, фильмы про полицейских и даже пару романтических историй. Больше всего мне пришелся по душе сценарий про Пола Баньяна, легендарного дровосека, настоящего мужчины. Мне понравилось то, что он борется со злом и несправедливостью, и я нашел очень смешным то, что закадычным другом у него синий бык. Был еще один сценарий «Большой плохой Джон» про героя фольклора, написанный по мотивам популярной песни 1961 года певца в стиле кантри Джимми Дина. В ней говорилось о таинственном необычайно сильном шахтере, который выручал своих собратьев, когда тех заваливало в шахтах, однако себя он спасти не смог. Теперь, когда я снялся в кассовом фильме, связанном с именами Дино Де Лаурентиса и «Юниверсал», студии и режиссеры обхаживали меня, предлагая все более хорошие сценарии. Незадолго до выхода на экраны «Конана» я сменил агента, подписав контракт с Лу Питтом, деятельным главой отдела кинокомпании «Интернешнл криэйтив менеджмент». Мне было неловко расставаться с Ларри Кубиком, который так мне помог, когда я еще был ничем в мире кино. Но я полагал, что у меня за спиной должно стоять крупное агентство вроде ИКМ, которое вело дела всех ведущих режиссеров и актеров и обладало необходимыми связями. И, разумеется, было приятно удостоиться самого теплого приема в одном из агентств, которые несколько лет назад мне отказали.

Мое сознание быстро приспособилось к тому новому миру, в котором я оказался. Я всегда говорил Марии, что моя цель — получать миллион долларов за фильм, и в контракте на второго «Конана» была прописана именно такая сумма. Но я уже больше не хотел быть только Конаном. От мысли снять несколько фильмов в духе Геркулеса, забрать деньги и заняться спортивными клубами, как это сделал Редж Парк, не осталось и следа. Я почувствовал, что мне нужно ставить перед собой более высокие цели.

«Теперь, когда студии сами обращаются ко мне, — говорил я себе, — что, если я полностью посвящу себя кино? Всерьез займусь актерским мастерством, всерьез займусь трюками, всерьез займусь всем тем, что нужно для экрана? А также начну по-настоящему рекламировать себя, рекламировать свои фильмы, продвигать, представлять их? Что, если я поставлю перед собой цель войти в пятерку ведущих голливудских актеров?»

Все говорят, что на вершине лишь считаная горстка настоящих мастеров, но я никогда не сомневался в том, что еще для одного место там всегда найдется. Мне казалось, что поскольку места наверху так мало, многим просто страшно, и они убеждают себя в том, что уютнее и спокойнее оставаться внизу. Однако на самом деле чем больше людей так мыслит, тем больше народу скапливается на нижней ступеньке! Не надо ходить туда, где толпа. Лучше идти туда, где пусто. И даже если дорога туда трудна, именно там мое место, и конкуренция там не такая острая.

Разумеется, было совершенно очевидно, что я никогда не стану таким актером, как Дастин Хоффман или Марлон Брандо, или таким комиком, как Стив Мартин, но я относился к этому совершенно спокойно. Я был нацелен на образы неправдоподобно могучих героев, какие воплощали на экране Чарльз Бронсон и Клинт Иствуд, а до них — Джон Уэйн. Вот это были те, на кого я равнялся. Я просмотрел все фильмы с их участием. Работа мне предстояла большая, — но зато передо мной открывалась возможность стать такой же яркой звездой, как и они. Я хотел встать в один ряд с ними и зарабатывать столько же. Как только все это оформилось у меня в сознании, я ощутил спокойствие. Потому что я четко увидел перед собой цель. Точно так же, как это было и в культуризме, я был уверен на все сто процентов, что добьюсь этой цели. Впереди появился новый образ, а я всегда считал, что если я его вижу и верю в него, то обязательно смогу до него дойти.

Мы с Лу Питтом уже присматривались к фильмам о войне и героическим эпопеям в качестве запасного варианта на тот случай, если «Конан» выдохнется. Хотя, по большому счету, это была лишь пустая трата времени, поскольку по условиям моего нынешнего контракта я на ближайшие десять лет полностью принадлежал Дино Де Лаурентису. Контракт обязывал меня сниматься в продолжениях «Конана» раз в два года, когда это сочтет нужным Дино, всего в пяти фильмах, и не браться ни за какие другие роли. Так что если бы «Конан» добился успеха, чего мы все желали, мы бы сняли третий фильм в 1986 году, четвертый — в 1988 году, и так далее, и заработали бы кучу денег. Лу успокоил меня относительно того, что я был связан контрактом: «Не беспокойтесь об этом. Если понадобится, мы перезаключим контракт на новых условиях». Поэтому я отбросил все тревоги. Мысль перейти от героев, у которых есть только одни мышцы, к серьезным ролям в качественных фильмах казалась мне все более притягательной.

Майк Мидевой договорился, чтобы я пообедал вместе с режиссером «Терминатора», а также с продюсерами Джоном Дейли и Гейл-Энн Херд. Я предварительно прочитал сценарий. Сценарий оказался очень неплохо написан, захватывающий и полный действия, но сюжет был странный. Сара Коннор, простая официантка, вдруг обнаруживает, что за ней охотится безжалостный убийца. На самом деле это Терминатор, робот, облеченный в человеческую плоть. Он был переправлен назад во времени из 2029 года, когда на Земле наступила эра ужаса. Компьютеры обезумели и спровоцировали ядерную катастрофу. Теперь они с помощью терминаторов добивают уцелевших представителей человеческой расы. Однако сопротивление людей крепнет, ход борьбы изменяется в их пользу, и у них есть харизматический предводитель по имени Джон Коннор — будущий сын Сары. Машины решают подавить восстание в зародыше, не дав Коннору даже появиться на свет. Поэтому они используют временной портал, чтобы отправить в прошлое терминатора, который выследит и уничтожит Сару в настоящем времени. Единственной надеждой на спасение для нее является Риз, молодой солдат, преданный Джону Коннору, которому удается проскочить во временной портал, прежде чем тот оказывается разрушен. Риз должен любой ценой остановить терминатора.

Джеймс Кэмерон, режиссер фильма, оказался худым деятельным мужчиной. Весь этот причудливый сюжет родился у него в голове. За обедом мы подробно обсудили фильм. Кэмерон жил в Венисе, и, подобно многим художникам оттуда, мне он показался гораздо более настоящим, чем, скажем, жители Голливуд-Хиллс. До этого он снял только одну картину — итальянский фильм ужасов под названием «Пиранья-2: Нерест», о котором я даже не слышал, но мне он сразу же понравился. Кэмерон рассказал, что искусству кино он учился у Роджера Кормена, режиссера, гения малобюджетных постановок. Уже по одной речи Кэмерона я почувствовал, как он хорошо технически подкован. Казалось, он знает все о кинокамерах и объективах, о том, как снимаются дубли, о софитах и освещении, о расстановке декораций. И еще Кэмерону были известны все всевозможные лазейки, позволяющие экономить деньги, чтобы можно было снять фильм стоимостью двадцать миллионов долларов всего за четыре миллиона. Четыре миллиона долларов — именно такой бюджет выделили «Терминатору».

Когда мы начали обсуждать фильм, я поймал себя на том, что меня больше интересует образ Терминатора, а не Риза, главного героя. У меня сложилось очень четкое представление о терминаторе. Я сказал Кэмерону:

— Вот что меня беспокоит. Тот, кто будет исполнять роль терминатора, будь то Оу-Джей Симпсон или кто-либо другой, для него очень важно иметь соответствующую подготовку. Потому что, если задуматься, раз этот тип на самом деле машина, он будет стрелять, не моргнув глазом. Когда он вставляет в автомат новый магазин, ему не нужно смотреть, попал ли он в приемное отверстие, потому что это делает машина, компьютер. Когда он убивает, у него на лице нет никакого выражения — ни радости, ни торжества, абсолютно ничего. Терминатор не думает, не моргает, не рассуждает, а только действует.

Я объяснил Кэмерону, какую подготовку, на мой взгляд, должен пройти актер. В армии нас учили производить неполную разборку и сборку оружия на ощупь. Тебе завязывают глаза, и ты должен разобрать перепачканный в грязи пулемет, вычистить его и снова собрать.

— Вот какую подготовку должен иметь актер, — закончил я. — Все то же самое, чем я занимался на съемках «Конана».

И я рассказал, как я часами учился размахивать мечом и срубать людям головы, пока это наконец не стало для меня второй натурой.

Когда принесли кофе, Кэмерон неожиданно спросил:

— А почему бы вам самому не сыграть Терминатора?

— Нет, нет, я не хочу отступать назад.

Реплик у Терминатора должно было быть еще меньше, чем у Конана, — в конце концов их оказалось всего восемнадцать, — и я боялся, что зрители вообразят, будто я стараюсь избегать роли со словами, или, что еще хуже, мои реплики вырезают при монтаже, поскольку звучат они ужасно.

— Я считаю, вы идеально подходите на роль Терминатора, — настаивал Кэмерон. — Я вас послушал и твердо заявляю, что вы хоть завтра можете приступать к съемкам! Мне больше не надо будет объяснять вам, в чем суть роли. До вас еще никто не понимал этот образ. — И он добавил: — И вы не сказали ни слова о Кайле Ризе.

Напоследок Кэмерон припас главный аргумент.

— Знаете, очень немногим актерам удавалось передать образ машины. — По его словам, одним из них был Юл Бриннер, сыгравший робота-убийцу в научно-фантастическом триллере 1973 года «Мир Дикого Запада». — Это очень сложная, очень тонкая задача с точки зрения актерского мастерства. И, Арнольд, это же заглавная роль! Вы будете Терминатором. Представьте себе афишу: «Терминатор: Шварценеггер».

Я пытался возразить, что моей карьере не пойдет на пользу, если за мной закрепится образ злодея. К этому можно было обратиться позже, но пока что я хотел играть положительных героев, чтобы зрители привыкли воспринимать меня как героический персонаж. Кэмерон не соглашался. Достав листок бумаги, он быстро набросал рисунок.

— Все зависит от вас, каким вы представите этот образ, — сказал он. — Терминатор — это машина. Машина эта ни плохая, ни злая. Если сыграть эту роль интересно, вы сможете представить Терминатора героем, которым будут восхищаться за его способности. И многое зависит от нас: как мы будем снимать, как будем редактировать…

Кэмерон показал набросок меня в роли Терминатора. Ему удалось прекрасно передать холодный безучастный взгляд. Я мог бы играть роль, отталкиваясь от этого рисунка.

— Я абсолютно убежден, — закончил Кэмерон, — что если вы исполните эту роль, образ Терминатора станет одним из самых запоминающихся в истории кино. Я вижу вас в этом образе, вы машина, и вы полностью это осознаете. Вы прочувствовали эту роль.

Я пообещал еще раз перечитать сценарий и подумать. Тут принесли счет за обед. В Голливуде актеры никогда не платят. Но Джон Дейли никак не мог найти свой бумажник, Гейл-Энн Херд забыла сумочку, а Кэмерон обнаружил, что у него также нет денег. Это была сцена из комедии: все стояли и шарили по карманам. Наконец я сказал:

— У меня есть деньги.

После того как мне пришлось одалживать у Марии деньги на билет на самолет, я взял за правило никогда не выходить из дома без тысячи наличными и безлимитной кредитной карточки. Поэтому я заплатил за всех, и все были смущены.

Мой агент отнесся к этому предложению скептически. Расхожая голливудская мудрость гласит, что роль злодея ставит крест на карьере актера. К тому же, как только я ставил перед собой цель, мне всегда было трудно менять планы. И все же по многим причинам «Терминатор» казался мне именно тем, что я искал. Наконец мне предлагалась возможность сбросить набедренную повязку и одеться в настоящую одежду! Главным будет действие и актерская игра, а не только то, как я раздираю на груди рубашку. Терминатор — бесконечно твердый персонаж, в черной кожаной одежде и непроницаемых черных очках. Я чувствовал, что в таком обличье я засияю. Пусть слов у меня будет немного, но зато я приобрету навыки обращения с современным оружием. Сценарий был замечательный, режиссер произвел на меня впечатление человека умного и страстно увлеченного, и деньги были хорошие: 750 000 долларов за шесть недель съемок здесь, в Лос-Анджелесе. И все же проект казался мне недостаточно серьезным, и я не хотел рисковать своей репутацией, взявшись за что-то новое.

Я понимал, что если отлично поработаю в «Терминаторе», это откроет передо мной новые двери. Ключевым моментом было то, что следующая роль необязательно должна была быть ролью злодея. Больше того, мне обязательно следовало какое-то время отказываться от ролей злодеев. Я не хотел искушать богов кино, исполняя роль злодея больше одного раза.

Мне потребовался всего один день, чтобы принять решение: я перезвонил Кэмерону и сказал, что берусь за роль машины-убийцы. Его радость не имела границ, но он понимал, что прежде чем что-либо начинать, мы должны получить «вольную» у Дино Де Лаурентиса.

Когда я вошел к Дино в кабинет, меня встретил не тот раздражительный человечек, которого я оскорбил несколько лет назад. Его отношение ко мне изменилось на милостивое, чуть ли не отцовское. То же самое я неоднократно испытывал со стороны Джо Уайдера. Я задвинул на задворки сознания то, как Дино в самом начале наших контактов отхватил мои пять процентов за «Конана». Я рассудил, что теперь это уже не имело значения, и я всегда предпочитаю действовать, опираясь на позитивное. Стоя в кабинете Дино, я сосредоточил теперь внимание не на непомерно огромном письменном столе, а на статуэтках и наградах со всего мира: «Оскары» и «Золотые глобусы», итальянские награды, немецкие награды, французские награды, японские награды. Я бесконечно восхищался Дино за то, чего он достиг. Начиная с 1942 года, он так или иначе был причастен более чем к пятистам фильмам и официально значился продюсером ста тридцати картин. Гораздо важнее было учиться у него, чем припоминать те глупые пять процентов. К тому же, Дино выполнил свое обещание заплатить мне за «Конана-2» миллион, тем самым позволив мне осуществить свою мечту. Я был признателен ему за это.

Дино и без слов понял, зачем я пришел к нему. Он знал, что я получаю другие предложения, и, наверное, то обстоятельство, что и другие видные люди Голливуда проявляли ко мне интерес, заставляло его еще больше ценить меня. Дино также сознавал, что образ мышления у меня скорее как у бизнесмена, чем как у обыкновенного актера, и что я понимаю его проблемы. «Передо мной открываются потрясающие возможности, и я хочу получить достаточно свободы, чтобы в промежутках между фильмами о Конане заниматься чем-нибудь еще», — начал я. Я напомнил, что мы можем снимать только один фильм в два года, поскольку прокатчикам нужно два года, чтобы максимально раскрыть потенциал каждой ленты. «Так что остается время и для других проектов», — настаивал я. Я рассказал о «Терминаторе» и двух-трех других заинтересовавших меня фильмах.

Дино запросто мог бы продержать меня связанным по рукам и ногам все десять лет. Однако он проявил гибкость. Когда я полностью выложил все, что у меня было, он кивнул и сказал: «Я хочу работать с тобой и снять много фильмов с твоим участием. Конечно, я тебя понимаю». В итоге мы договорились, что будем снимать продолжения фильмов про Конана до тех пор, пока они будут приносить прибыль. И если я, помимо того, соглашусь сняться у Дино в современном боевике (в каком именно, будет решено позже), он разрешит мне участвовать в любых других проектах. «Ступай и снимайся в своих фильмах, — сказал Дино. — Когда у меня будет готов сценарий, я тебя позову».

Единственным дополнительным условием было то, что я не должен был отвлекаться от «Конана-2», поэтому освободился я только тогда, когда весь фильм был отснят. Мне пришлось вернуться к Кэмерону и Дейли и спросить, готовы ли они отложить съемки «Терминатора» до весны следующего года. Они согласились. Я также прояснил этот вопрос с Майком Мидевоем.

По сравнению с «Конаном-варваром» «Конан-разрушитель» казался поездкой в «Клуб Мед»[19]. Мы снимали в Мексике, бюджет был сопоставим с бюджетом первого «Конана», поэтому можно было не скупиться на костюмы и декорации. Вот только нам недоставало Джона Милиуса, который не имел возможности снимать продолжение и даже не смог принять участие в написании сценария. Вместо этого студия взяла на себя гораздо более активную роль, что привело, на мой взгляд, к большим ошибкам.

Все мысли «Юниверсал» были заняты «Инопланетянином». Компания заработала на этом сверхпопулярном фильме Спилберга такие деньги, что ее руководство решило и из «Конана» сделать кино для всей семьи. Кто-то даже подсчитал, что если бы «Конан-варвар» был отнесен к категории «детям до 13» вместо «детям до 18», продажа билетов увеличилась бы в полтора раза. Главная мысль заключалась в том, что чем шире зрительская аудитория у фильма, тем бо?льшим будет его успех.

Но из Конана-варвара нельзя было сделать Конана-няньку. Этот образ никак не соответствовал категории «детям до 13». Это был свирепый воин, жаждущий покорять и побеждать. Героем Конана делали его телосложение, его искусство воина, способность терпеть боль, его преданность и честность, и в придачу немного юмора. Укрощение Конана до категории «детям до 13», возможно, вначале и расширило бы зрительскую аудиторию, однако в конечном счете это подорвало его образ, поскольку самые ярые поклонники Конана остались недовольны. В первую очередь нужно удовлетворять запросы лучших клиентов. Кто читал книги про Конана? Кто фанатично следил за его приключениями на стр. х комиксов? Эти люди воочию доказали, что «Конан-варвар» пришелся им по вкусу. Поэтому чтобы продолжение понравилось им еще больше, нужно было усовершенствовать сюжет, сделать его более сочным, а батальные сцены — еще более выразительными. Стремление сосредоточить внимание на рейтингах было ошибочным.

Я четко высказал свою точку зрения Дино, Рафаэлле и руководству студии, и последовали долгие жаркие споры. «Вы трусливо поджимаете хвост, — настаивал я. — Вы изменяете всему тому, что составляло суть „Конана“. Наверное, вам лучше отказаться от дальнейшей работы, если вас так смущает насилие и образ героя. Просто откажитесь от „Конана“ или продайте права на него кому-либо другому. Но только не делайте то, что не будет „Конаном“». Бесполезно. В конце концов, мне пришлось принять решение студии, поскольку я был связан контрактом.

На этот раз режиссером был Ричард Флейшер. Он уже сорок лет снимал кино в Голливуде, в том числе такие выдающиеся фильмы, как «Тора! Тора! Тора!» и «20 000 лье под водой». Не ему пришла в голову мысль усмирить Конана до категории «детям до 13», однако в свои шестьдесят шесть лет он был рад получить заказ и не собирался спорить со студией и с Дино. Ему сказали добиться общей атмосферы комиксов, добавить приключений и фантазии и вместо Ницше и крови использовать волшебные за?мки. Во всех остальных отношениях Ричард как режиссер в «Конане-разрушителе» поработал выше всяческих похвал, однако он неукоснительно выполнял все требования студии.

Скрашивала съемки только возможность поработать вместе с Уилтом Чемберленом и Грейс Джонс. Рафаэлла продолжила традицию Милиуса приглашать на главные роли не профессиональных актеров, а интересных людей. По сюжету царица-чародейка обещает Конану воскресить его погибшую возлюбленную Валерию, если тот добудет для нее кое-какие драгоценные камни и волшебный бивень. В помощь она дает ему свою молодую племянницу, единственное человеческое существо, которое может брать в руки драгоценные камни, и капитана дворцовой стражи, великана Бомбату, который должен будет убить Конана, как только тот добудет сокровища.

Роль Бомбаты стала для Чемберлена в кино первой. Мало того, что он был одним из самых рослых баскетболистов за всю историю; при своих семи футах одном дюйме Уилт-Ходуля служил живым свидетельством того, что силовые упражнения не влияют отрицательно на гибкость мышц. Он набирал в клубе «Юниверсал» полный комплект гирь и гантелей и выполнял распрямления трехглавой мышцы с двухсотсорокафунтовой штангой с такой легкостью, как будто она ничего не весила. На площадке Уилт с 1959 по 1972 год играл так мощно и упорно, что никто не мог сдвинуть его с пути. Я воочию убедился в его атлетизме, увидев, как он фехтует на мечах.

Однако самая интересная схватка произошла между Уилтом и Грейс Джонс. Грейс играла роль разбойницы по имени Зула, излюбленным оружием которой была боевая палка, — этой палкой она во время батальных сцен случайно отправила в больницу двух каскадеров. Я знал ее еще по той толпе, которая собиралась в Нью-Йорке у Энди Уорхола: модель шести футов роста, театральная художница, талантливая музыкантша, умеющая становиться по-настоящему свирепой. Грейс занималась полтора года, готовясь к этим съемкам. Они с Чемберленом постоянно спорили в гримерном трейлере о том, кто из них на самом деле чернее. Уилт называл ее афроамериканкой, а Грейс, родившаяся и выросшая на Ямайке, просто взрывалась от гнева.

— Никакая я не афроамериканка! — кричала она. — Не смей меня так называть!

Гримерный трейлер на съемках — это то место, где все говорят то, что хотят. Если кого-либо что-то тревожит, это можно услышать именно там. Иногда актеры приходят в трейлер веселые, жизнерадостные, довольные собой; но бывает, что они буквально ищут ссоры. Возможно, это проявление неуверенности в себе. А может быть, в следующей сцене у них слишком много реплик, они в ужасе, и любая мелочь выводит их из себя.

Кое-кто из знаменитостей гримировался в отдельном трейлере. Мне это не нравится. Ну почему я должен сидеть один и не общаться с остальными членами съемочной группы? Я всегда шел гримироваться в общий трейлер. Там можно услышать разговоры обо всем: обсуждение предстоящих эпизодов, жалобы на фильм, то, над чем кому-то приходится работать.

С гримерным трейлером не сравнится ни один салон красоты, поскольку у актрис, разумеется, проблем во много раз больше, нежели у обычных домохозяек. «Сейчас мне предстоит сниматься в этой сцене, а она мне не нравится, и что мне делать?» Или: «У меня сегодня вскочил прыщ на лбу, как от него избавиться?» Вероятно, главный оператор уже сказал этой актрисе: «Я не хирург, я не могу вырезать прыщ». И вот теперь она в ужасе и возвращается в гримерный трейлер.

Но в первую очередь здесь обсуждали личные проблемы. Актеру приходится очень нелегко, когда он два, три, пять месяцев на съемках, вдали от дома, оторванный от семьи. Ребята говорят о детях, оставшихся дома, говорят о своих женах, которые могут им изменять. Говорят все, и каждый старается вставить свое слово: актеры, гримеры. Но тут входит режиссер. Его беспокоит настрой одного из актеров. Иногда здесь можно увидеть обнаженных людей, которым наносят татуировку для какой-нибудь сцены. Это замечательно для комедии или драмы, но в гримерном трейлере к этому относятся совершенно равнодушно. Споры Уилта и Грейс получались крайне бурными. Я не мог взять в толк, откуда в них столько враждебности, однако это было так.

— Я не такая, как ты! — кричала Грейс. — Я веду свою родословную не от необразованных рабов. Я родом с Ямайки, я говорю по-французски, и мои предки никогда не были рабами.

Слово «ниггер» звучало постоянно, что приводило меня в ужас. Уилт говорил:

— Во мне нет ничего черного! Не корми меня этим дерьмом! Я живу в Беверли-Хиллс среди белых, я трахаю только белых женщин. Я езжу на таких же машинах, что и белые, у меня есть деньги, как и у белых. Так что это ты ниггер, твою мать!

Как-то раз я не выдержал и вмешался:

— Так, так, так, так, уймитесь! Ребята, пожалуйста, это гримерный трейлер, давайте обойдемся без споров. Понимаете, атмосфера в гримерном трейлере должна быть спокойной, тихой, потому что актеры готовятся здесь к следующей сцене. Так что не надо заводиться. К тому же, вы давно в последний раз смотрелись в зеркало? Как вы можете отрицать, что вы черные? Я хочу сказать, вы оба черные!

На что они ответили:

— Нет, нет, ты ничего не понимаешь, это не имеет никакого отношения к цвету кожи. Все дело в позиции, все дело в корнях.

Их аргументы были очень сложными. На самом деле они спорили не о цвете кожи, а о том, какие различные этнические группы попали в Америку. Было забавно слушать, как двое негров обвиняют друг друга в том, что они чернокожие. Потом мы смеялись, вспоминая все это; к концу съемок Грейс и Уилт были уже неразлучными друзьями. Оба были живые, очень талантливые люди. И спорили они просто ради забавы.

Мексика быстро стала для меня одним из любимых мест для съемок. Съемочная группа работала очень усердно, декорации возводились невероятно быстро и качественно. Все соответствовало старым европейским стандартам. Если требовалось что-нибудь прямо сейчас — скажем, на заднем плане склон горы, — через два часа склон был уже готов, с пальмами, соснами или тем, что требовала сцена.

В «Конане-разрушителе» было так много езды верхом, что мы не могли расстаться с лошадьми даже в свободное от съемок время. Когда ко мне в гости приезжала Мария, мы с ней отправлялись верхом в горы. Мария великолепно держалась в седле; она выросла в традициях английской верховой езды. Мы привязывали к седлам корзинки с едой и бутылкой вина и уезжали на целый день, чтобы отдохнуть в тишине, помечтать. У нас не было никаких забот, никаких обязанностей.

В феврале 1984 года я вернулся из Мексики, готовый приступить к подготовке к «Терминатору». У меня оставался всего один месяц до начала съемок. Передо мной стояла задача овладеть холодным поведением киборга, начисто лишенным эмоций.

Я ежедневно занимался с оружием, разбирая и собирая его вслепую, до тех пор, пока движения не становились автоматическими. Кроме того, я много времени проводил в тире, осваивая целый арсенал различных видов стрелкового оружия, привыкая к звуку выстрелов, чтобы не моргать, нажимая на спусковой крючок. Как Терминатор я, передергивая затвор и вставляя новый магазин, не должен был смотреть на автомат, как не смотрел на свой меч Конан, засовывая его в ножны. И, разумеется, мне нужно было одинаково хорошо пользоваться обеими руками. Всего этого можно было добиться только регулярной тренировкой. Я повторял каждое движение по тридцать, сорок, пятьдесят раз, пока оно не становилось чем-то совершенно естественным. Еще во времена занятий культуризмом я уяснил, что все определяется количеством повторов. Чем больше миль ты проедешь на лыжах, тем лучше будешь кататься; чем больше раз ты повторишь какое-то упражнение, тем четче прорисуются мышцы. Я свято верю в напряженный труд, в то, что все добывается по?том, и не останавливаюсь, пока дело не сделано, так что такая работа пришлась мне по душе.

Для меня остается загадкой, почему я понял сущность Терминатора. Разучивая роль, я как заклинание повторял слова Риза, обращенные к Саре Коннор: «Слушай и запоминай. Там терминатор. Его нельзя купить. С ним нельзя договориться. Он не чувствует жалости, раскаяния и страха. И он не остановится до тех пор, пока не убьет тебя». Я работал над тем, чтобы создать образ машины, лишенной всего человеческого, абсолютно бесстрастной, не делающей никаких лишних движений, запрограммированной во что бы то ни стало выполнить поставленную задачу. Поэтому когда Терминатор заходит в полицейский участок, где укрылась Сара, и говорит дежурному: «Я друг Сары Коннор. Мне сказали, что она здесь. Я могу с ней увидеться?», а тот отвечает: «Быстро не получится. Если хотите подождать, вот скамейка», зритель понимает, что дальше последует что-то неприятное.

Кэмерон обещал мне сделать Терминатора фигурой героической. Мы долго обсуждали, как этого добиться. Как заставить зрителей восхищаться киборгом, который разгромил полицейский участок, зверски убив три десятка полицейских? Ключом явилось сочетание того, как я сыграл роль, и того, как Кэмерон снял этот образ, плюс те мелочи, с помощью которых он представил полицейских безмозглыми тупицами. Вместо того чтобы быть компетентными защитниками общественного порядка, они не знают, что им делать, и постоянно отстают на шаг от Терминатора. Поэтому зритель думает: «Они тупы, они ничего не понимают, и к тому же у них чересчур высокое самомнение». И Терминатор безжалостно с ними расправляется.

Такие люди, как Кэмерон, стремящиеся все держать в своих руках, обожают ночные съемки. Это позволяет режиссеру полностью контролировать освещение, потому что он сам его создает. Ему не нужно соперничать с солнцем. Он начинает с кромешной темноты и дальше добавляет то, что ему нужно. Если требуется снять панораму пустынной улицы так, чтобы зритель с первого взгляда почувствовал, что лучше держаться отсюда подальше, проще сделать это ночью. Поэтому большинство эпизодов «Терминатора» снималось после наступления темноты. Конечно, для актеров ночные съемки означают мучительный режим, да и удовольствия это доставляет гораздо меньше, чем съемки при свете дня.

Кэмерон напоминал мне Джона Милиуса. Он страстно любил кино, знал его историю, все выдающиеся фильмы, режиссеров, сценарии. Кэмерон мог бесконечно говорить о технических приемах. Я начинал терять терпение, когда он заводил речь о чем-то невозможном. Я думал: «Ну почему ты просто не можешь снимать фильм как надо? Я хочу сказать, Спилберга и Копполу кинокамеры устраивали. Альфред Хичкок снимал прекрасные фильмы и не жаловался на оборудование. А ты кто такой, твою мать?» Не сразу я понял, что Джим — замечательный режиссер.

Кэмерон безукоризненно ставил все сцены, особенно те, которые были насыщены действием. Он приглашал лучших каскадеров и заранее подробно объяснял им, что хочет от них в том или ином эпизоде, словно тренер, настраивающий игроков на матч. Скажем, из переулка на бульвар вылетают две машины, в сплошной поток, все сворачивают кто куда, стараясь избежать столкновения, одну машину заносит, она задевает бампер пикапа, движущегося в противоположном направлении. Сам Джим снимал эту сцену общим планом, а затем выбирал кадры с других ракурсов. Он прекрасно разбирался во всех тонкостях трюков, и каскадеры чувствовали, что говорят с ним на одном языке. Они шли на риск и делали все, что хотел от них Кэмерон.

Скорее всего, в три часа ночи, когда снимались эти сцены, я спал в своем трейлере. Мне давали немного передохнуть, и я отправлялся урвать пару часов сна. Но, просматривая на следующий день отснятый материал, я проникался благоговейным почтением. Поразительно, откуда у режиссера, снимающего всего второй свой фильм, было столько мастерства и уверенности, чтобы проворачивать такое!

На съемочной площадке Кэмерон вникал во все детали и постоянно был на ногах, поправляя то или это. Казалось, у него есть глаза на затылке. Даже не поднимая взгляд на потолок, он говорил: «Дэниэл, черт побери, дай мне этот софит, и я уже говорил тебе поставить белый экран! Или мне нужно подняться к тебе и сделать все самому, твою мать?» И Дэниэл едва не падал со своего помоста на высоте девяносто футов. Откуда Кэмерон все узнал? Джим знал всех по именам и ясно давал понять, что шутки с ним плохи и халтурить он никому не позволит. Так что даже и не пытайтесь! Он кричал, устраивал публичные разносы, при всем при этом пользуясь профессиональной терминологией, и осветитель, к примеру, думал: «Он разбирается в свете лучше меня. Надо будет сделать все так, как он говорит». Это было хорошим уроком для такого человека, как я, до того не обращавшего внимания на подобные мелочи.

Однако я понимал, что Кэмерон не просто замыкается на деталях, — он обладал даром видеть общую картину; в первую очередь это относилось к тому, как будут выглядеть на экране женщины. За два месяца до начала работы над «Терминатором» Кэмерон написал сценарии к фильмам «Чужие» и «Рэмбо: Первая кровь, часть 2». «Рэмбо» демонстрирует, что он знал, как представить героев-мужчин; однако самым выразительным персонажем в «Чужих» является женщина: это роль Рипли, сыгранная Сигурни Уивер. И образ Сары Коннор в «Терминаторе» также получился сильным и героическим.

И это было верно не только в отношении фильмов Джима. Женщины, которых он брал себе в жены, хотя их и набрался длинный список, все до одной принадлежали к типу тех, с кем лучше не связываться. Одна из продюсеров «Терминатора» Гейл-Энн Херд вышла за Джима замуж чуть позже, во время работы над «Чужими». Ее задача заключалась в том, чтобы наш фильм уложился в бюджет — который в конечном счете все же растянулся до шести с половиной миллионов долларов. Однако даже эта цифра оказалась крайне тесной для такого амбициозного фильма. Гейл-Энн, которой тогда было под тридцать, занялась производством фильмов после окончания Стэнфордского университета, начав секретаршей у Роджера Кормена. Она была страстно влюблена в кино и полностью отдавалась очередному проекту. Как-то раз вместе со своей подругой Лизой Сонн, помощником художника-постановщика, Гейл-Энн пришла к нам домой в три часа ночи и разбудила меня, чтобы поговорить о фильме.

— Народ, откуда вы возвращаетесь? — спросил я.

— Ну да, мы возвращаемся с веселой вечеринки, — ответили они.

Обе были немного навеселе. Внезапно я поймал себя на том, что увлеченно обсуждаю «Терминатора»: что нужно сделать, где пригодится моя помощь. Кто занимается подобными вещами в три часа ночи? Я был в восторге.

Гейл-Энн постоянно отводила меня в сторону, чтобы обсудить сценарий, поговорить о съемках, о тех проблемах, которые приходилось решать. Она была настоящей профессионалкой и привыкла действовать жестко, однако когда ей казалось, что это поможет, она могла становиться самой любезностью. Она сидела у меня на коленях в моем трейлере в шесть часов утра, говоря: «Всю ночь ты так напряженно работал, но ты ничего не будешь иметь против, если мы задержим тебя еще на три часа и продолжим съемки? Иначе нам никак не успеть». Я всегда очень хорошо отношусь к тем, кто относится к своей работе как к чему-то личному и готов трудиться по двадцать четыре часа в сутки. Но при этом Гейл-Энн не могла обойтись без посторонней помощи, поскольку для нее «Терминатор» был далеко не тысячным фильмом. Поэтому хотя на моем месте многие актеры после подобной просьбы хватали бы телефон и звонили своему агенту, я с радостью соглашался на сверхурочные.

После масштабных, дорогих съемок за границей, организованных студией «Юниверсал», ночной прижимистый мир «Терминатора» казался чем-то совершенно необычным. Я уже не был частью огромной машины, я больше не чувствовал себя просто актером. Я участвовал в создании фильма. Гейл-Энн находилась в соседнем трейлере, решая вопросы постановки, а Джим постоянно привлекал меня к принятию решений. Джон Дейли, вложивший в фильм деньги, также часто присутствовал на съемках. Но больше не было никого. Все вопросы разбирали мы вчетвером. Каждый из нас только начинал свою карьеру, и нам хотелось добиться настоящего успеха.

То же самое можно было сказать обо всех ключевых фигурах в съемочной группе. Среди них не было никого с именем, никто еще не заработал больших денег. Стэн Уинстон получил возможность проявить себя в полной мере, взяв на себя постановку спецэффектов терминатора, включая все движущиеся части в жутких кадрах, снятых крупным планом. То же самое можно было сказать и про художника по гриму Джеффа Доуна и Питера Тотпала, специалиста по прическам, придумавшего, как сделать так, чтобы волосы Терминатора казались обгоревшими острыми иглами. Этот фильм обеспечил всем нам мировое признание.

Я даже не пытался устанавливать отношения с Линдой Хэмилтон и Майклом Бином, исполнителями ролей Сары Коннор и Кайла Риза. Как раз наоборот. У обоих было много экранного времени, однако они никак не были связаны с моим персонажем. Терминатор был машиной. Ему не было никакого дела до того, чем они занимались. Его задача заключалась лишь в том, чтобы убить их и двигаться дальше. Мне рассказывали про эпизоды, снятые в мое отсутствие. Все было хорошо, потому что Линда и Майкл играли здорово и раскрывали образы своих героев. Однако в данной ситуации никаких отношений между нами не было. Чем меньше общения, тем лучше. Я хочу сказать, боже упаси от отношений машины и человеческого существа. Так что я выбросил их из головы. Казалось, у них была какая-то своя драма, которая меня никак не касалась.

Съемки «Терминатора» вряд ли можно было назвать веселыми. Как можно веселиться, взрывая все вокруг, когда все измучены огромным давлением в плане того, чтобы правильно выполнить сложные действия и добиться желаемых зрительных образов? Вся радость заключалась в том, что мы делали нечто совершенно необузданное. Я думал: «Замечательно. Это будет фильм ужасов, наполненный действием. Или, точнее, я даже не знаю, что это будет, это будет нечто бесподобное».

Бо?льшую часть времени все мое лицо было вымазано клеем, чтобы закреплять приспособления для специальных эффектов. К счастью, кожа у меня крепкая, поэтому химические реактивы не слишком ее разъедали, но все же это было ужасно. Надевая красный глаз Терминатора поверх своего собственного, я чувствовал провод, по которому подавался ток к подсветке, ощущал, как нагревается при работе лампочка. Я учился действовать механической рукой, в то время как моя собственная рука часами оставалась привязанной за спиной.

Кэмерон постоянно преподносил какие-нибудь сюрпризы. Однажды рано утром, когда меня только загримировали под Терминатора, он сказал: «Садись в микроавтобус. Едем снимать одну сцену». Мы приехали на пустынную улицу в жилом квартале, и Кэмерон сказал: «Видишь вон ту легковую машину? Она подготовлена к съемкам. По моему знаку подойдешь к водительской двери, оглянешься по сторонам, выбьешь стекло, откроешь дверь и сядешь за руль, заведешь машину и уедешь». Как выяснилось, у нас не было денег, чтобы официально приобрести у городских властей разрешение произвести натурные съемки эпизода, в котором Терминатор угоняет машину, поэтому нам пришлось поступить так. Я почувствовал себя сопричастным к изобретательности Джима, вынужденного прибегать к всевозможным уловкам, чтобы избегать лишних трат и укладываться в бюджет.

Больше всего его выводили из себя неуклюжие идеи, особенно если речь шла о сценарии. Так, я как-то решил, что в «Терминаторе» недостаточно смешных моментов. В одном эпизоде киборг заходит в дом и проходит мимо холодильника. И вот я решил, а что если дверь холодильника будет приоткрытой или Терминатор сам ее откроет. Внутри банка пива, он не знает, что это такое, выпивает пиво, оно ударяет ему в голову, и он какое-то мгновение ведет себя неадекватно… Джим перебил меня, не дав договорить. «Это же машина, Арнольд, — сказал он. — Это не человеческое существо, и даже не инопланетянин. Она не может опьянеть».

Больше всего мы спорили по поводу фразы «Я вернусь». Разумеется, именно ее Терминатор произносит перед тем, как разгромить полицейский участок. Мы долго не могли снять этот эпизод, потому что я настаивал на варианте «Я еще вернусь». Мне казалось, что так эта фраза должна была звучать по-мужски, более угрожающей.

— Твой вариант звучит по-женски, — жаловался я, повторяя фразу для Джима, чтобы он смог полностью ее прочувствовать. — Послушай сам: «Я вернусь. Я вернусь. Я вернусь». По-моему, тут недостает твердости.

Кэмерон посмотрел на меня так, словно я спятил.

— Остановимся на «я вернусь».

Однако я еще не был готов уступить, и спор продолжался. В конце концов, Джим крикнул:

— Послушай, просто доверься мне, хорошо? Я не учу тебя, как играть роль, а ты не учи меня, как писать сценарий!

И мы сняли эпизод так, как было написано в сценарии. Сказать по правде, хоть я уже много лет учил английский, я до сих пор не до конца понимал все его тонкости. Но я усвоил один урок: авторы никогда ничего не меняют. Джим работал не с чьим-то чужим сценарием, а со своим собственным. В этом отношении он был еще хуже Милиуса. Он не собирался менять ни одной запятой.

Когда летом того года «Конан-разрушитель» вышел на экраны, я буквально из кожи лез, продвигая фильм. Я участвовал во всех общенациональных и местных телепередачах, куда меня только приглашали, начиная с «Поздно вечером» с Дэвидом Леттерманом, давал интервью всем газетам и журналам, от крупных до самых маленьких. Мне приходилось нажимать на рекламный отдел «Юниверсал», добиваясь зарубежных турне, и это несмотря на то, что пятьдесят миллионов долларов, больше половины всех сборов, были получены за пределами Соединенных Штатов. Я был решительно настроен сделать все возможное для того, чтобы моя первая роль стоимостью миллион долларов имела оглушительный успех.

В конечном счете, второй фильм про Конана оставил «Конана-варвара» позади, собрав в мировом прокате сто миллионов долларов. Однако хоть это было хорошо для моей репутации, для торговой марки дело обстояло далеко не так радужно. В Соединенных Штатах «Конан-разрушитель» выходил на экраны меньше своего предшественника и собрал только тридцать один миллион долларов, то есть на 23 процента меньше. Наши опасения оправдались. Превратив Конана в «милого варвара, друга всей семьи», по меткому выражению кинокритика Роджера Эберта, студия отвратила от продолжения существенную часть стойких поклонников.

Мне казалось, что с Конаном все кончено: этот проект вел в тупик. Возвратившись из рекламных турне, я снова встретился с Дино Де Лаурентисом и решительно заявил, что больше не буду сниматься ни в каких фильмах про доисторические времена — только фильмы про современность. Как оказалось, Дино также охладел к Конану. Вместо того чтобы выплачивать мне миллионы за новые продолжения, он предпочел бы снять с моим участием какой-нибудь боевик, хотя сценария у него по-прежнему еще не было. Так что пока я был свободен и мог дальше заниматься такими проектами, как «Терминатор».

Наша встреча получилась очень доброжелательной, — вот только Дино не был бы самим собой, если бы не попросил об одном одолжении. Прежде чем я навсегда повесил свой меч на стену, он сказал:

— Слушай, а почему бы тебе не сняться, ну, знаешь, в роли второго плана?

С этими словами он протянул мне сценарий под названием «Рыжая Соня».

Рыжая Соня была одной из героинь комиксов и фильмов про Конана: женщина-воительница, жаждущая отомстить за смерть своих родителей, которая похищает сокровища и магические талисманы и сражается со злыми чародеями и чудовищами. Дино предложил мне роль не Конана, а лорда Калидора, союзника Рыжей Сони. Значительная часть сюжета посвящена страстному влечению Калидора к Соне, поклявшейся хранить свою девственность. «Ни один мужчина не овладеет мною до тех пор, пока не победит меня в честном поединке», — заявляла она.

Прочитав сценарий, Мария сказала: «Не берись за него. Это мусор». Я был полностью с нею согласен, но я считал себя в долгу перед Дино. Поэтому в конце октября, незадолго до того, как «Терминатор» был готов к выходу в прокат, я очутился в самолете, вылетающем в Рим, где уже шли полным ходом съемки «Рыжей Сони».

Дино потратил больше года на то, чтобы найти актрису-амазонку, подходящую на роль Сони. В конце концов он увидел на обложке какого-то журнала Бригитту Нильсен, двадцатилетнюю датскую фотомодель шести футов роста с огненно-рыжими волосами и репутацией кутилы. До тех пор она ни разу не снималась в кино, но Дино уже пригласил ее в Рим, снял в пробах и утвердил ее на главную роль. Затем, чтобы гарантировать фильму успех, он пригласил ветеранов «Конана»: Рафаэлла была назначена продюсером, режиссером стал Ричард Флейшер, а на роль Гедрены, вероломной царицы Беркубана, была приглашена Сандаль Бергман.

Моя так называемая «роль второго плана» на деле превратилась в целых четыре недели непрерывных съемок. Все сцены с участием лорда Калидора были отсняты тремя камерами, а затем при монтаже были добавлены дополнительные планы, чтобы растянуть экранное время Калидора. Так что вместо эпизодической моя роль в конечном счете стала одной из главных. На афише «Рыжей Сони» мне было уделено вдвое больше места, чем Бригитте. Я почувствовал, что меня обвели вокруг пальца. Дино использовал мой образ, чтобы обеспечить фильму успех. В отместку, когда в июле следующего года «Рыжая Соня» вышла на экраны, я наотрез отказался участвовать в рекламной кампании.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.