«Великодушный гражданин»
«Великодушный гражданин»
Директор Царскосельского лицея Энгельгардт непрестанно интересовался судьбой своих питомцев. В письмах повторял неоднократно, что «Пушкин ничего не делает в Коллегии, он даже там не показывается».
Допустим, что так оно и было: именно «не показывается». Но разве обязательно отсюда извлекать отрицательный вывод – «ничего не делает»?
Быть может, переводы с французского или переводы на французский Пушкин готовил на квартире графа Каподистрия и передавал в собственные руки?
В обстановке противоборства с Нессельроде мог ли Каподистрия хранить всю свою доверительную переписку в служебных стенах?
Вряд ли в архивах министерства удастся обнаружить бумаги, выполненные рукой Пушкина. Вдвойне секретная переписка была либо уничтожена, либо увезена. И отсутствие в архиве МИДа подобных бумаг не умалит, скорее повысит основательность наших умозаключений.
Предположим, что Пушкин, давший подписку о неразглашении служебных тайн, не только не был обязан появляться в Азиатском департаменте, более того, был обязан не появляться. Иначе непонятно, каким образом граф Каподистрия приобрел близкое, тщательно продуманное представление о биографии и характере молодого поэта. В сопроводительном письме, при отсылке Пушкина на юг, Каподистрия заботливо, участливо пишет Инзову:
«Исполненный горестей в продолжение всего своего детства, молодой Пушкин оставил родительский дом, не испытывая сожалений. Лишенный сыновней привязанности, он мог иметь лишь одно чувство – страстное желание независимости».
«Не желаю ничего лучшего как дать ему место при себе, но он получит эту милость не иначе, как через ваше посредство, и когда вы скажете, что он ея достоин».
Иначе говоря, Каподистрия выражает готовность вернуть под свое начало Пушкина. Это кого же? Того, кто пренебрегал служебными обязанностями?
Стало быть, ничегонеделание было легендой, прикрытием серьезных занятий. Василий Львович Пушкин не заблуждался, когда писал в те дни, в июне 1820 года: «Радуюсь сердечно, что г. Каподистрия к нему хорошо расположен».
Начальник, наставник и заступник Пушкина, Каподистрия совместно с Карамзиным в апреле-мае 1820 года хлопотал за поэта и добился отмены ссылки в Сибирь, на которой настаивал Аракчеев.
Два года спустя сам Каподистрия был вынужден уйти в отставку и покинуть пределы России. В 1827 году, после победы России над Турцией, Каподистрия стал первым правителем свободной Греции. 9 октября 1831 года в ходе разжигаемых из-за рубежа внутригреческих распрей он был убит. Его прах покоится в семейном склепе за оградой монастыря Платитеры на острове Корфу.
По настоянию Каподистрии Пушкин был откомандирован из столицы не куда-нибудь, а в Бессарабию, в места, находившиеся в ведении Каподистрии, в тесное соседство с политической картой Балкан.
Напрашивается вывод, что круг служебных занятий Пушкина изначально был связан с греческим вопросом. Коротко говоря, не потому Пушкин стал твердым сторонником освобождения Греции, что оказался в Кишиневе, а потому очутился именно в Кишиневе, что был убежденным сторонником свободной Греции. Возможно, еще в Петербурге он усвоил те способы скрытнописания, которые применяла этерия. Например, избрание условной темы рассуждений.
Отвечая Пушкину на построчный разбор стихотворения «Водопад», П. А. Вяземский в письме от 30 августа 1826 года выразился замысловато:
«…строфа, осужденная тобою к острацизму, не лишняя, но надобно ее поаристидить в формах…»
Очень может быть, что придуманное Вяземским словечко «поаристидить» не случайно соседствует с термином «остракизм», также имеющим древнегреческое происхождение.
Что такое остракизм? Изгнание, удаление. Эта мера, этот способ политической борьбы был введен и постоянно применялся в Афинах в пятом и четвертом веках до нашей эры.
Кто был Аристид? Древнегреческий государственный деятель, по прозванию Справедливый. Однако именно он был подвергнут остракизму. Впоследствии изгнаннику удалось вернуться в Афины и остаться в памяти потомков образцом честного, правдивого, неподкупного правителя.
Чем объяснить, что невнятная фраза Вяземского нимало не удивила, ничуть не озадачила Пушкина? Раз он не стал переспрашивать, значит, от него не был сокрыт некий далеко не очевидный смысл.
Не впервые два поэта, два вольнодумца оставляли сказанное в письмах недоступным для окружающих. Годом ранее Пушкин похвалил своего постоянного собеседника за догадливость, за умение подхватить намек:
«Прощай, добрый слышатель; отвечай же мне на мое полуслово».
Чтоб понять изобретенный Вяземским глагол «поаристидить», надо отыскать опорный текст, известный обоим поэтам. И действительно, есть у Пушкина стихотворение, которое послужило отправной точкой. В начале упоминается остракизм. Далее – Афины. А в окончании – последнее слово последнего стиха – Аристид.
Поставленные рядом стихотворные строки Пушкина и письмо Вяземского проясняют друг друга. Что же здесь означает «поаристидить»? Укрыть, притаить подспудный смысл.
Таково первое пояснение. А второе вытекает из первого. Пушкин уже «поаристидил”! Иначе говоря, его Аристид – фигура замаскированная. В стихотворении кроется то, что в письме Вяземского именуется «задняя мысль».
Своему Аристиду Пушкин дал весьма высокое определение – «Великодушный Гражданин». (С больших букв!)
Вместе с тем, рассылая рукопись вольномыслящих стихов, Пушкин явил осторожность, предусмотрительно указав ложный след. Надпись «Стихи Ф. Глинке» – всего лишь громоотвод. Федор Глинка оставался чиновником средней руки, адьютантом у генерала Милорадовича.
К древнегреческому Аристиду Пушкин приравнял крупную фигуру, видного политического деятеля, лично знакомого тому же Вяземскому, а также Жуковскому. Данное В. А. Жуковским в одном из более поздних писем к А. С. Стурдзе определение «наш христианский Аристид» относится не к кому иному, как к графу Каподистрия.
Кроме всего прочего, Каподистрия быя почетным членом литературного общества «Арзамас». Каждому арзамасцу присваивалась кличка, придумывал их, как правило, Жуковский. Какое прозвище пришлось на долю Каподистрии? Аристид!
Как свидетельствуют биографы, в нем сочетались «блестящие дарования ума и качества прекрасной души», а также «характер идеально-бескорыстный».
Почему именно в конце 1822 года, а, допустим, не двумя годами ранее Пушкин счел своевременным написать стихи про остракизм? И почему пришлось укрывать имя подлинного адресата?
По предложению императора Александра I ушедший в отставку Каподистрия отправился в путешествие «для поправления здоровья». Он навсегда покинул Россию в августе 1822 года. Значит, примерно в сентябре известие об остракизме дошло до Пушкина.
Именно тогда, когда напоминание о дружеском участии «Великодушного Гражданина» в судьбе поэта могло принести только вред, именно тогда поэт сердечно поклонился тому, чей «отрадный голос», чье письмо к Инзову хранил в благодарной памяти. Если бы этих стихов не существовало, поэт остался бы в неоплатном долгу перед своим заступником, перед воплощением справедливости.
Перечитаем заново стихи, вернув им притаенное заглавие.
(Аристиду)
Когда средь оргий жизни шумной
Меня постигнул остракизм,
Увидел я толпы безумной
Презренный, робкий эгоизм;
Без слез оставил я с досадой
Венки пиров и блеск Афин;
Но голос твой мне был отрадой,
Великодушный Гражданин!
Пускай судьба определила
Гоненья грозныя мне вновь,
Пускай мне Дружба изменила,
Как изменяла мне Любовь,
В моем изгнаньи позабуду
Несправедливость их обид:
Они ничтожны – если буду
Тобой оправдан, Аристид.
Коль скоро проступил наружу остававшийся непрочтенным смысл, стихи, и без того превосходные, преобразились в весьма значительный поступок. И мы вправе применить не раз встречаемую у Пушкина оценку: подвиг честного человека.
Сам ли Вяземский догадался, что в этих стихах Пушкин «аристидит»? Или не обошлось без подсказки? При таком допущении вырисовывается связный ход заочной беседы.
а) Пушкин с одной из надежных оказий посылает Вяземскому стихи, прикрытые своего рода ширмой – пометой «Стихи Ф. Глинке».
б) Некоторое время спустя, вроде бы ни к чему, Пушкин призывает проявить догадливость («услышь мое полуслово»).
в) В очередном письме, еще не получив ответа на предыдущее, Пушкин продолжает свою скрытую игру в прятки и отгадки. Он шлет насмешливо-пренебрежительную эпиграмму на Федора Глинку. Соль шутки в том, что «Ижица» – последняя буква алфавита:
Наш друг Фита, Кутейкин в эполетах,
Бормочет нам растянутый псалом:
Поэт Фита, не становись Ферт?м!
Дьячок Фита, ты Ижица в поэтах!
Не выдавай меня, милый: не показывай этого никому…»
Тем самым «ширма» отодвигалась в сторону. Эпиграмма давала знать, что «Кутейкин» и «Великодушный Гражданин» никак не могут быть отнесены к одному и тому же лицу.
г) В том же году Вяземский при помощи придуманного им глагола «поаристидить» подает знак, что сложил концы с концами, притемненный адрес уразумел и будет хранить его в секрете.
Казалось бы, из всего сказанного несложно извлечь вывод, что Каподистрия – Аристид и что Аристид – Каподистрия. Однако большинство ученых все еще признает Глинку не формальным, а реальным адресатом. Другие на эту роль предлагали генерала Милорадовича…
Генерал, в отличие от Каподистрии, не подвергался остракизму, не имел касательства ни к Бессарабии, ни к Афинам и, что главное, не был автором письма к Инзову.
Если согласиться с тем, что Каподистрия – образец справедливости, то все сказанное в его письме о трудном детстве Пушкина предстоит принимать и обдумывать всерьез, на правах точного факта, да еще и подтвержденного самим Пушкиным («Но голос твой мне был отрадой…»).
Вот и приходится тем, кто озабочен наведением хрестоматийного глянца, изворачиваться. Согласно их расчетам, детству поэта положено быть безоблачным, более чем благополучным. Следовательно, хитроумный дипломат все понавыдумывал, дабы разжалобить Инзова, – ибо это у Инзова, и, мол, только у Инзова. было детство, лишенное отеческой заботы.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.