Крымский след?
Крымский след?
В цепочке фактов биографии Бартини зияет разрыв — семь лет, с двадцать третьего по тридцатый. В первых изданиях «Красных самолетов» про это время вообще ничего нет. Как нет ни слова об аресте, «Бутырках», «шараге», о работе в Новосибирске. В издании 1989 года остались «неохваченными» лишь 20-е годы. Неужели не было ничего интересного? Видимо, Бартини сам «закрыл» этот период. Умолчание очень красноречиво — особенно в контексте завещания. Собрать сведения о его жизни до 1923 года очень трудно — и Бартини это, конечно, понимал. Значит…
— Значит, искать ключ нужно именно в 20-х годах! — подхватил Скептик. — Есть такой анекдот — про человека, который что-то потерял в темноте, а ищет под фонарным столбом: «Тут светлее!»… Кое-что нам все же известно. Есть упоминание о работе в Москве — на научно-опытном аэродроме Главвоздухфлота. И очень глухо — «крымский след» — какие-то дела в Севастополе, связанные с гидросамолетами. Вот, собственно, и все…
Что ж, попробуем поискать там, где светлее.
1923 год. Сентябрь. Бартини в Москве. Вопрос на сообразительность: на что мог рассчитывать человек, вернувшийся в страну, из которой убыл 3 года назад, работал «нелегалом», а по возвращении был немедленно принят одним из руководителей разведки. Правильно — на отдых… А где этот «южный» человек может хорошо отдохнуть? Разумеется, в Крыму…
…В 1987 году в издательстве «Наука» вышло в свет уникальное издание — «Наука и техника СССР. 1917–1987. Хроника». Факты из истории советской науки, техники, материальной культуры и образования расположены в хронологическом порядке. Вот, например, год 1923-й: Совнарком издает декрет об организации большой экспедиции в Монголию и Тибет, «Красный путиловец» освоил выпуск тракторов — и так далее… Единственная «авиационная» новость — постройка аэросаней конструкции Туполева. А вот факты 1924 года: первый цельнометаллический самолет АНТ-2, первый пассажирский самолет АК-1, основано Московское Общество изучения межпланетных сообщений, опубликованы книга Цандера «Перелеты на другие планеты» и работа Циолковского «Ракета в космическом пространстве». В дальнейшем события развиваются по экспоненте: первая конструкторская группа по вертолетостроению, первый двухмоторный металлический бомбардировщик ТБ-1, теория «солнечного паруса», первый в мире самолет — «летающее крыло», первый дальний перелет, крупнейшая в мире аэродинамическая труба… Это — рывок! Да, конечно — НЭП, страна начинает приходить в себя. И все же…
Но в 1923 году произошло событие, которое составители хроники пропустили. И совершенно напрасно!.. Весной было объявлено о первых всесоюзных соревнованиях планеристов в Крыму. Планерная лихорадка охватила 2–3 сотни энтузиастов, но в срок уложились немногие. Все — из Москвы. Хлипкие аппараты строили в подвалах и сараях, в «красных уголках» жэков, в школьных спортзалах… Отсюда, из завязи московских улочек, тянутся нити причин и следствий — они и сегодня поддерживают «небесный» вектор движения человечества. А коктебельская гора Узун-Сырт в 20-е и 30-е годы сведет вместо людей, чьи имена узнает весь мир — Королев, Тихонравов, Яковлев, Ильюшин, Антонов, Мясищев, Пышнов и многие другие.
…Это просто совпадение: Бартини впервые побывал в Крыму во время тех планерных соревнований. Крым большой! Случайностью можно объяснить и то, что место ежегодных стартов выбрали неподалеку от знаменитого дома Максимилиана Волошина — поэта, художника, теософа, визионера, одного из «посвященных», масона высокой степени. И, конечно, нет никаких указаний на то, что в тот год дом Волошина, в числе многих десятков гостей, посетил ученый, художник и визионер Бартини…
— … Нет также сведений и о его отсутствии там, — иронически добавил Скептик. — Алиби, так сказать… Значит, все возможно! Вот даже фамилия руководителя той тибетской экспедиции, о которой позаботился Совнарком, — Козлов! Не тот ли?..
Не тот. И не родственник.
«…В Коктебеле у меня возникла мысль попробовать самому сконструировать настоящий планер», — пишет А. С. Яковлев.
Интересно, у кого еще возникли тогда подобные мысли? И насколько они случайны — в смысле места и времени? Среди киммерийских скал, на стыке моря, земли и неба, прошлого и будущего, в стране, где Одиссей созывал тени погибших товарищей… Сегодня мы кое-что знаем о географически привязанных феноменах — в Карелии, в Горном Алтае, в Хакасии, на Северном Урале. В эти «зоны» потянулись люди определенного умонастроения — «сталкеры».
Школа?! Идея стягивает единомышленников — это первичный отбор. Трудности при постройке планера — второй тур. Третий этап — в Коктебеле — отсев по способности воспринимать гипнопрограмму…
Припомним наш уговор: эта реконструкция событий, возможно, не имеет к истине никакого отношения. Из двух версий мы выбираем менее скучную. Если факты все же подтверждают наши допущения — тем лучше для фактов. Мы плачем над судьбой какой-нибудь очередной Изауры и порой спокойно проходим мимо реального несчастья: на экране страдания поданы красиво. Возможно, в нас живет тайное чувство поливариантности Бытия. Иначе говоря, все, что можно вообразить, существует в реальности. Не потому ли мы предпочитаем увлекательную выдумку скучной правде?
— Даже очень увлекательную выдумку надо хоть чем-то подкреплять! — возразил Скептик. — Ваш «крымский след» висит исключительно на совпадении сроков прибытия Бартини в Россию и коктебельского слета. Это несерьезно…
Для начала определимая: что желательно доказать? Первое: связь Бартини и Волошина. Второе: то, что Бартини принадлежала особая роль в коктебельских делах. Через эти две точки можно будет провести прямую и проследить — нет ли пересечений с «невидимым самолетом», а также с тем местом, куда в нынешнем веке безуспешно стремились так много разных людей?
…Совершенно точно известно, что идея планерного слета в Крыму, на горе Узун-Сырт принадлежит летчику, конструктору и художнику К. К. Арцеулову. Он же был избран председателем оргкомитета соревнований. Арцеулов знаком с Волошиным примерно с 1908 года. Они не раз встречались и позднее, одна из таких встреч даже запечатлена на фотографии из собрания В. Л. Купченко. Более того, Арцеулов рассказывал, что место будущих стартов они осматривали вдвоем с Волошиным. Известно, что поэт присутствовал на открытии соревнований, знакомился с пилотами и конструкторами. Если бы Бартини был там — они не могли не встретиться.
В известных мемуарах А. С. Яковлева о Бартини ничего нет. Это вполне объяснимо: они плохо переносили друг друга. Но — Арцеулов?! В книге летчика и писателя Марка Галлая «Жизнь Арцеулова» подробно изложены все перипетии слета и перечислены все мало-мальски известные люди, прошедшие школу Коктебеля. Не странно ли — Арцеулов и Галлай, прекрасно знавшие «непонятого гения советской авиации», не удостоили его ни строчкой!
У Яковлева мы читаем, что технический комитет слета возглавлял Н. Д. Анощенко. Но только до конца соревнований. Его планер «Макака» признали чрезвычайно неудачным — по этой ли причине или по какой-то другой, но от руководства техкомитетом он отошел. О том, кто его заменил, Яковлев умалчивает. Между тем оказалось, что после Анощенко председателем техкомитета Московского Общества друзей Воздушного Флота был избран… Бартини! Могло ли такое случиться, если бы он не принимал активнейшего участия в делах первого слета?
На втором слете, который состоялся 2 года спустя, Бартини участвовал как конструктор и пилот. В Коктебель он привез планер, построенный вместе с В. Мясищевым, будущим создателем знаменитых стратегических бомбардировщиков. В том же 1925 году удовлетворен рапорт Бартини о переводе из Москвы в Севастополь, в гидроавиацию Черноморского флота.
…Два вопроса настоятельно требуют ответа: почему о Бартини промолчал Арцеулов — в книге Галлая, и почему о крымских делах молчит Бартини — в книге Чутко?
— Вопрос один: о чем они молчат? — подхватил догадливый Скептик. Но, припомнив свои обязанности, брюзгливо добавил: — Могли, конечно, мелочь какую-нибудь не поделить…
Могли. Но вот что любопытно: уже после вторичной публикации статьи о «невидимке» К. Арцеулов в беседе с одним из литсотрудников «Техники — молодежи» припомнил, что во время первой мировой войны он встречался с немецким «невидимым самолетом»: «Это был „Альбатрос“ с прозрачной обшивкой. Увидев мой „ньюпор“, он развернулся в сторону солнца и… пропал! Словно растворился в воздухе!»… О чем же молчали Бартини и Арцеулов? Ответ возможен только самый косвенный. В 1927 году, совершенно неожиданно для друзей и коллег, летчик-испытатель, «победитель штопора» Константин Арцеулов уходит с Научно-опытного аэродрома в организацию, занимавшуюся аэрофотосъемкой. Дело новое, интересное, но для пилота весьма рутинное. Два года один из первых русских асов на стареньком «хэвиленде» утюжит небо над горами Внутреннего Тянь-Шаня. Как раз там, где помещают таинственную Шамбалу некоторые древние тексты! «Коктебель» по-татарски — «голубые небеса»…