I. P. Декарт Небольшие сочинения 1619–1621 гг.[29] [Копии] г-на Лейбница Частные мысли
I. P. Декарт
Небольшие сочинения 1619–1621 гг.[29]
[Копии] г-на Лейбница
Частные мысли
1619. Январь
«Подобно тому, как актеры, дабы скрыть стыд на лице своем, надевают маску, так и я, собирающийся взойти на сцену в театре мира сего, в коем был до сих пор лишь зрителем, предстаю в маске».
«Юношей, сталкиваясь с открытиями, требующими изобретательности, я стремился к тому, чтобы, не читая автора, самому попытаться прийти к ним; и, таким образом, я мало-помалу заметил, что каждый раз действую, следуя определенным правилам».
«Наука подобна женщине: поскольку, оставаясь добродетельной, она принадлежит лишь своему мужу, ее уважают; когда она становится доступной всем, становится дешевой».
«Большинство книг таково, что, прочитав несколько их строк и просмотрев несколько фигур, уже знаешь о них все, так что остальное помещено в этих книгах лишь для того, чтобы заполнить бумагу».
«СОКРОВИЩНИЦА МАТЕМАТИКИ ПОЛИБИЯ КОСМОПОЛИТА, в которой даются истинные средства решения всех трудностей этой науки и доказывается, что человеческий ум не может продвинуться дальше в решении этих проблем, чем должна возбуждаться нерешительность либо порицаться опрометчивость тех, кто обещает новые чудеса во всех науках; наконец, для облегчения трудов множества мучеников, денно и нощно распутывающих гордиевы узлы математики, затрачивая бесполезно силы своего ума, эту сокровищницу всему просвещенному человечеству… Р[енатус] К[артезиус] вновь предлагает».
«Современные науки носят маски; если эти маски снять с них, они предстанут во всей своей красе. Для постижения их связи удерживать в памяти порядок их следования покажется не труднее, чем удерживать в памяти числовой ряд».
«Для каждого ума предначертаны пределы, переступить которые он не может. Те, кто из-за недостатка способностей не могут пользоваться принципами для совершения открытий, по крайней мере смогут познать истинную цену наук, а этого достаточно для приобретения истинных суждений о ценности вещей».
«Я называю пороки болезнями души, которые менее легки для распознания, чем болезни тела, так как мы часто можем давать себе отчет о хорошем состоянии здоровья нашего тела, но в отношении ума — никогда».
«Я замечаю, что в периоды грусти или опасности, также и во время безрадостных занятий мой сон глубок, а аппетит — чрезвычайный; но, преисполненный радости, не ем и не сплю».
«Из теней, представляющих различные фигуры, — деревьев и т. д. — можно составить сад; точно так же сады можно подстричь таким образом, что в различных перспективах они будут представлять соответственно различные фигуры; точно так же, как в комнате можно сделать так, что лучи солнца, проходя через определенные отверстия, будут представлять различные цифры или фигуры; точно так же, как можно заставить возникать в воздухе комнаты образы языков огня, огненных колесниц и других фигур. И все это — посредством определенного вида зеркал, собирающих лучи солнца в некоторой определенной точке. Точно так же можно сделать, чтобы солнце, сияющее в комнате, всегда казалось восходящим с одной и той же стороны или хотя бы движущимся с запада на восток — посредством параболических зеркал, для чего необходимо, чтобы лучи солнца, сияющего над крышей, падали на зажигательное стекло, так называемая точка рефлексии которого находится на одной прямой с небольшим отверстием, а затем чтобы эти лучи попали на другое зажигательное стекло, точка рефлексии которого также находится на одной прямой с этим отверстием (и точкой рефлексии первого зеркала), и тогда лучи будут падать в комнату в виде параллельных линий».
«В 1620 году я начал понимать основание чудесного открытия». [На полях: «Олимпика, X. Ноября начал понимать основание чудесного открытия»].
«Сон ноября 1619 года, во время которого приснилось начало седьмой поэмы Авзона: „По какому жизненному пути я последую?..“
Авзон».
«Порицание друга столь же полезно, сколь почетна похвала врага.
Похвалы мы ожидаем от постороннего, а от друга — правды».
«В каждом уме имеются определенные части, которые, будучи лишь слегка задеты, возбуждают сильные страсти. Так, ребенок сильного темперамента, если его ругают, не станет плакать, но вспылит; другой — обольется слезами.
Если нам скажут, что случилось большое несчастье, мы опечалимся; если же добавят, что его причиной является некий дурной человек, мы придем в ярость. Переход от одной страсти к другой происходит по смежности; часто, однако, сильнее переход по противоположности: представим себе, например, сообщение о большом несчастье среди радостного пира».
«Так же, как воображение пользуется образами для познания тел, так и разум привлекает различные чувственные тела для вещественного воплощения духовного, например образы ветра, света. Более глубокая философия может возвысить дух до познания высочайших и чистейших эмпирей».
«Может показаться удивительным, что великие мысли чаще встречаются в произведениях поэтов, чем в трудах философов. Это потому, что поэты пишут, движимые вдохновением, исходящим от воображения. Зародыши знания имеются в нас наподобие огня в кремне. Философы культивируют их с помощью разума, поэты же разжигают их посредством воображения, так что они воспламеняются скорее».
«Высказывания мудрецов могут быть сведены к очень небольшому числу общих правил».
«Перед концом ноября я доберусь пешком до Лоретто из Венеции, если это будет удобным и если таков обычай; если же нет, то я проделаю это путешествие по крайней мере со всем благочестием, привычным для отправляющегося туда, и закончу полностью мой трактат[30] перед пасхой. И если у меня не будет недостатка в книгах, а также если трактат покажется мне достойным опубликования, я его опубликую, как обещаю сегодня, 23 февраля 1620 года».
«Во всем действует одна и та же активная сила: любовь, благосклонность, гармония».
«Чувственные вещи весьма пригодны для постижения высших духовных [олимпических] сфер: ветер означает дух; движение во времени — жизнь, свет — познание, тепло — любовь, мгновенное действие — акт творчества. Все телесные формы действуют гармонично. Имеется больше влажных вещей, чем сухих, холодных — нежели теплых. Без этого активное начало очень скоро одержало бы победу и мир бы долго не продолжался [во времени]».
«Бытие [первая книга Библии] говорит, что бог отделил свет от тьмы, что то же самое, как если бы сказали, что он отделил хороших ангелов от плохих, ибо нельзя отделить некоторое отсутствие чего-нибудь от некоторого естественного свойства. Не надо, следовательно, понимать этот текст дословно. Чистое понятие есть бог».
«Бог создал три чуда: вещь из ничего, свободную волю и человека-бога».
«Человек познает природные явления только через их подобие вещам, подпадающим под его чувства. Наилучшим и наиболее глубоким философом является тот, кто сопоставляет с наибольшим успехом искомые вещи с результатом чувственного опыта».
«Высокое совершенство, с которым животные производят различные действия, заставляет нас подозревать, что они лишены свободной воли».
«Несколько дней назад я подружился с ученейшим человеком, предложившим мне следующую задачу:
камень, сказал он, падает из А в В за один час; он постоянно увлекается к земле одной и той же силой и не теряет ничего из той скорости, которая сообщена ему предшествующим тяготением, так как то, что движется в пустоте, движется, согласно ему, вечно. Спрашивается: за какое время камень покроет некоторое заданное расстояние?
Я решил задачу…».
«Он подозревает, что струны лютни, издающие более резкий звук, колеблются быстрее; так что в верхней части октавы струна совершает два колебания против одного для ее нижнего звука, для квинты это отношение равно 1 1/2 и т. д.».
«Если дана математическая нить, то она будет в равной мере и прямой, и кривой. Действительно, мы говорим, что такая линия допустима, но лишь в механике, точно так же, как мы можем применять весы для взвешивания тяжестей, струну для сопоставления со звуком, площадь, заключенную в циферблате солнечных часов, для измерения времени и другие подобные установки, в которых сравниваются два [различных] рода».
«Пробежав глазами с пользой для себя все вздорные вещи Ламберта Шенкеля [в книге „Об искусстве запоминания“], я подумал, что мне будет легко объять воображением все, что я открыл, посредством сведения к причинам, а так как при этом все причины сводятся в свою очередь к одной, ясно, что, применительно ко всем наукам, нет необходимости в памяти, ибо тот, кто возвысился до понимания причин, в своем мозгу сможет воспроизвести ускользнувшие образы, явления, связанные с этой причиной, и это — истинное искусство запоминания, прямо противоположное искусству этого мошенника, которое не то чтобы было недейственным, а занимает место лучшего искусства, и что порядок, предлагаемый им, неверен. Истинный порядок запоминания состоит в выявлении взаимной связи образов. Он это опускает [не знаю, сознательно ли], но в этом — ключ ко всему таинству. Я представил себе другой способ: если из несвязанных образов вещей, обладающих определенной взаимосвязью, образовывать новые классы образов, общих для всех, или по крайней мере объединить их все в один, нашему взгляду будут доступны не только одни лишь соседние, но и все другие…».
«Недавно, когда я сжигал какие-то бумаги и огонь, на котором они горели, становился сильнее, я заметил, что [написанное] остается нетронутым и столь же легким для прочтения, как и раньше. Напротив, я видел, как написанное чернилами, смешанными с серой, исчезает в течение двадцати четырех часов».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.