§ 3. Теология и философские и частные дисциплины

§ 3. Теология и философские и частные дисциплины

В связи с тем что теология является высшей мудростью, конечный объект которой — исключительно бог как «первопричина» вселенной, мудростью, независимой от всех остальных знаний, возникает вопрос: отделяет ли Фома Аквинский науку от теологии, как это весьма часто утверждают католические историки философии? На этот вопрос следует ответить только отрицательно, ибо положительный ответ как теоретически, так и практически означал бы одобрение рационалистической точки зрения по вопросу о взаимоотношении теологии и науки, о которой упоминалось в первом параграфе настоящего раздела, в особенности признание аверроистской теории двух истин, а также принципа предметного разграничения. А ведь в сущности концепция науки Фомы представляла собой идеологическую реакцию на рационалистические тенденции, направленные на то, чтобы освободить науку от влияния теологии.

Можно, правда, сказать, что Аквинат обособляет теологию от науки в гносеологическом смысле, т. е. считает, что теология черпает свои истины не из философии, не из частных дисциплин, а исключительно из откровения. На этом Фома не мог остановиться, ибо не это требовалось теологии. Такая точка зрения лишь подчеркивала «превосходство» теологии и ее независимость от других наук, но она не решала самой существенной для того времени задачи, стоявшей перед римской курией, а именно необходимости подчинить теологии развивающееся научное течение, особенно течение, имеющее естественнонаучную ориентацию. Таким образом, речь шла прежде всего о том, чтобы доказать неавтономность науки, превратить ее в «служанку» теологии, подчеркнуть, что любая деятельность человека, как теоретическая, так и практическая, исходит в конечном счете из теологии и сводится к ней.

В соответствии с этими требованиями Фома вырабатывает следующие теоретические принципы, до настоящего времени определяющие генеральную линию церкви по вопросу об отношении теологии и науки.

1. Философия и частные науки выполняют по отношению к теологии пропедевтические, служебные функции. Выражением этого принципа является известное положение Фомы о том, что теология «non accipit ab aliis scieentiistamquam a superioribus, sed utitur illis tamquam inferioribus, et ancillis (не следует другим наукам как высшим по отношению к ней, но прибегает к ним как к подчиненным ей служанкам)» (6, I, q. 1, 5ad 2). Теология, правда, не черпает из философии и частных дисциплин никаких положений— они содержатся в откровении, — но использует их в целях лучшего понимания и более глубокого разъяснения истин откровения. Использование их, по мнению Фомы, не является свидетельством несамодостаточности или слабости теологии, а, напротив, вытекает из убогости человеческого ума. Рациональное знание опосредованным и вторичным образом облегчает понимание известных догматов веры, приближает к познанию «первопричины» вселенной, т. е. бога.

2. Истины теологии имеют своим источником откровение, истины науки — чувственный опыт и разум. Фома утверждает, что с точки зрения способа получения истины знания можно разделить на два вида: знания, открытые естественным светом разума, например арифметика и геометрия, и знания, черпающие свои основы из откровения. В пределах опытного и рационального знания нужно в свою очередь различать низшие и высшие науки; например, теория перспективы основана на принципах, сформулированных геометрией, а теория музыки — на принципах, выработанных арифметикой. Подобно тому как музыка соблюдает правила арифметики, так и теология верит принципам, содержащимся в откровении.

3. Существует область некоторых объектов, общих для теологии и науки. Стоит отметить, что это утверждение направлено против принципа разграничения по предмету и цели, выдвинутого Иоанном Салисберийским. Аквинат считает, что одна и та же проблема может служить предметом изучения различных наук. К выводу о том, что земля круглая, приходят как астроном, так и естествоиспытатель, но они достигают этого различными путями. Первый оперирует математическими абстракциями, другой пользуется материалом наблюдения. Следовательно, ничто не мешает тому, чтобы одними и теми же проблемами, поскольку они доступны познанию при помощи естественного света разума, занимались как философские науки, так и теология, хотя эта последняя черпает свои знания из откровения. Это, очевидно, не исключает того, что известные истины откровения могут быть доказаны рациональным путем. К ним относятся, в частности, истины о бессмертии человеческой души, о существовании бога, о сотворении мира и т. п.

Наряду с областью объектов, общих для этих двух дисциплин, существуют определенные истины, которые нельзя доказать при помощи разума, и потому они относятся исключительно к сфере теологии. Нужно сказать, что подобные утверждения уже имели прецедент в христианской философии. Вспомним Ансельма Кентерберийского, который считал, что существуют некоторые догматы, доказуемые при помощи разума, например догмат о существовании бога. Как известно, он был автором так называемого онтологического доказательства бытия бога. В отличие от Ансельма Фома расширяет сферу истин, доказуемых при помощи разума, но исключает из компетенции разума те догматы, которые нельзя обосновать, а следовательно, и защитить рациональным путем. Учитывая опыт средневекового спора об отношении веры и разума, Аквинат понимал, что лучше не подвергать суду разума те истины откровения, которые противоречат правилам человеческого мышления. К истинам, которые недоступны разуму, Фома относил следующие догматы веры: догмат воскрешения, историю воплощения, святую троицу, сотворение мира во времени, возможность ответить на вопрос, что такое бог, и т. д. Поэтому, если в данной области разум приходит к прямо противоположным положениям, то это является достаточным доказательством ложности последних.

Утверждение о существовании области некоторых объектов, общих для теологии и науки, являлось довольно тонкой попыткой поставить науку в зависимость от теологии, к чему особенно стремилась римская курия. Признание точки зрения разграничения по предмету и цели неизбежно привело бы к автономизации рационального знания.

4. Положения науки не могут противоречить догматам веры. Острие этого принципа непосредственно направлено против взглядов аверроистов, а косвенно — против взглядов Петра Дамиани. Аверроистская концепция двух истин — научной и теологической — предполагала наличие между ними определенного конфликта, что следовало из различия путей их доказательства. Необходимо мириться с этим противоречием, поскольку оно не затрагивает интересов ни одной из этих истин. Точка зрения аверроистов требовала признания двух истин и, так же как и точка зрения Петра Дамиани, проповедовавшая полное осуждение науки, не могла быть принята папством. Первая из них была направлена на освобождение науки из-под контроля теологии, вторая же вела к компрометации церкви, тем более что в XIII в. возрос интерес к науке. В противоположность этим точкам зрения Фома утверждает, что рациональные истины не могут противоречить догматам веры, что разум должен лишь подтверждать эти догматы. Таким образом, не отрицая ценность науки, Аквинат ограничивает ее роль интерпретацией догматов откровения, доказательством их соответствия данным разумного знания.

Философия и частные науки должны опосредованно служить теологии, должны убеждать людей в справедливости ее принципов. Разумное знание обладает ценностью постольку, поскольку служит познанию абсолюта. Стремление познать бога — это подлинная мудрость, sapientia. А знание — scientia — это лишь служанка (ancilla) теологии.

В соответствии с понимаемой таким образом функцией науки философия, например, опираясь на физику, должна конструировать доказательства существования бога, задача палеонтологии состоит в подтверждении Книги бытия, историография должна показывать божественное руководство человеческими судьбами и т. д. В связи с этим Фома пишет: «Размышляю о теле, чтобы размышлять о душе, а о ней размышляю, чтобы размышлять над отдельной субстанцией, над нею же размышляю, чтобы думать о боге» (15, III, 2). Если рациональные знания не выполняют этой задачи, они становятся бесполезными, более того, перерождаются в опасные рассуждения. Полезно, чтобы разум занимался догматами веры, но «чтобы только не возомнил заносчиво, — пишет Фома, — что понял их или доказал» (15, I, VIII). Речь идет здесь о том (добавим со своей стороны), чтобы разум случайно не пришел к выводу, противоречащему догматам.

В случае конфликта решающим является критерий истин откровения, которые превосходят своей истинностью и ценностью любые рациональные доказательства. Они окончательно решают, является рассуждение истинным или ложным. Этот принцип, известный в настоящее время под названием «негативная норма», требует развивать научные знания в рамках их соответствия книгам откровения.

Заканчивая, подчеркнем еще раз то, с чего мы начинали настоящую главу, а именно что Фома вовсе не отделил науку от теологии, а, напротив, без остатка подчинил ее теологии. Если цели науки даны, a priori, если она не может прийти к результатам, противоречащим истинам откровения, если критерием истинного или ложного являются догматы веры и если объект науки в конечном счете трансцендентная, а не материальная действительность, то это в достаточной мере доказывает не автономность науки, а ее глубокое порабощение, доказывает, что она целиком втиснута в рамки христианской ортодоксии.

Насколько же безосновательны в свете сказанного утверждения тех католических ученых, которые называют Фому «пионером» развития науки XIII в. Буржуазия того периода была заинтересована в расширении рационального знания, в развитии науки, которая бы приносила обществу практическую пользу, т. е. знания об объективной действительности, в то время как Аквинат, выражая интересы церкви и феодальных слоев в целом, отводил науке пропедевтическую, служебную роль. Теологизируя аристотелевские понятия науки, имевшие в то время положительное значение, Фома полностью парализует современную ему интеллектуальную жизнь, притупляет научный интерес, приглушает интеллектуальное беспокойство и таким образом автоматически обесценивает духовное движение того периода.

Отрицательное влияние томизма на развитие науки было очевидно уже в его эпоху, не говоря о более позднем времени. В связи с проникновением в стены Парижского университета латинского аверроизма этот университет имел возможность превратиться в подлинный научный центр, однако под влиянием томизма он приобрел крайне ортодоксальный характер. Фома и группирующиеся вокруг него доминиканцы перешли в наступление по всему фронту против аверроистов, которые, интерпретируя аристотелевскую доктрину в явно материалистическом духе, пытались развить дальше некоторые проблемы из области философии природы и человека. Но так как на этом пути они прибегали не к теологии, а к рациональному анализу, то встречали острую критику со стороны Аквината и его сторонников, а их взгляды, как противоречащие вере, были осуждены и объявлены «ненаучными». В результате борьбы с аверроистами томизм окончательно победил в Парижском университете, которому с тех пор в течение довольно долгого времени суждено было выполнять функции доктринального центра церкви и феодализма.

В период Возрождения и в более позднее время теологическая концепция науки, созданная Фомой, становится доктринальным и идеологическим тормозом научного прогресса. Опираясь на нее, церковь в течение многих веков противодействовала свободному развитию научной мысли, угнетала человеческий ум, который стремился к познанию истины о мире и человеке. На ее принципах основывалась вся деятельность церковной инквизиции, которая во имя «согласия» науки с теологией боролась с учеными, стремившимися мыслить самостоятельно. «Извращать религию, от которой зависит жизнь вечная, — пишет Фома, — гораздо более тяжкое преступление, чем подделывать монету, которая служит для удовлетворения потребностей временной жизни. Следовательно, если фальшивомонетчиков, как и других злодеев, светские государи справедливо наказывают смертью, еще справедливее казнить еретиков, коль скоро они уличены в ереси. Церковь вначале проявляет свое милосердие, чтобы обратить заблудших на путь истинный, ибо не осуждает их, ограничиваясь одним или двумя напоминаниями. Но если виновный упорствует, церковь, усомнившись в его обращении и заботясь о спасении других, отлучает его от своего лона и передает светскому суду, чтобы виновный, осужденный на смерть, покинул этот мир. Ибо, как говорит св. Иероним, гниющие члены должны быть отсечены, а паршивая овца удалена из стада, чтобы весь дом, все тело и все стадо не подвергались заразе, порче, загниванию и гибели. Арий был в Александрии лишь искрой. Однако, не потушенная сразу, эта искра подожгла весь мир» (10, IIa — IIae, q. 11, 3). Если выводы Джордано Бруно или Ванини противоречили теологии и если не удалось заставить их отказаться от своих взглядов, то не оставалось ничего иного, как сжечь этих великих корифеев науки на костре. Теологическая концепция науки Фомы, как и система томизма в целом, являясь идеологическим выражением интересов церкви, послужит также основой занесения в индекс запрещенных книг произведений Коперника, Декарта и Спинозы, Бэкона и Гоббса, Кондильяка и Ренана и всей плеяды ученых и мыслителей, которые стремились смотреть на мир собственными глазами, а не через призму теологии.