«Я брожу одиноко…»
«Я брожу одиноко…»
Я брожу одиноко,
Словно загнанный волк…
Я поверил до срока
В твой загаданный срок.
Словно дикие очи,
Редких звезд огоньки,
Завывает по волчьи
Полночь горной реки.
Смутный берег обшарил
Я, слепой, как беда…
Может, огненный шарик
Мне уронит звезда?
А незримые ветви
Сеют шепот, как стон.
– Не вздыхай, словно ветер,
Это сон, только сон.
Вижу звезды на дне я
Поредевшей тоски,
А надежда длиннее
Этой длинной реки.
Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚
Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением
ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОКДанный текст является ознакомительным фрагментом.
Читайте также
"Месяц замер одиноко..."
"Месяц замер одиноко..." Месяц замер одиноко Над застывшим морем ржи. С поля видные далёко, Мы гуляем вдоль межи. Близок дом с заросшим садом, С группой мраморных богинь. Через мост идем мы рядом. Ночь прозрачна, воздух синь. Потянуло коноплею С огородов и полей. Рыхлой
«Опять я брожу по осеннему саду…»
«Опять я брожу по осеннему саду…» Опять я брожу по осеннему саду, Разбросанными лоскутами шурша, Опять умиленье сменяет досаду И успокоенье находит душа. На всем обреченность, везде ожиданье, Повсюду покой и дремота без грез; Болезненною красотой увяданья Отмечены
«Мне сегодня как-то одиноко…»
«Мне сегодня как-то одиноко…» Мне сегодня как-то одиноко, Потому я в грезах наяву По великолепной Ориноко С Александром Гумбольдтом плыву. Стаи экзотических двулапых И поют, и стонут, и кричат, От цветов и листьев пряный запах, Духота и сырость словно
«Нельзя делать литературу совсем одиноко»
«Нельзя делать литературу совсем одиноко» Казалось, Чуковский снова смог восстать из пепла, воспрянуть после гибели дел, которым отдавал себя целиком. Жизнь оказалась возможна без «Всемирной литературы» – она еще агонизировала, но уже не работала, глава ее, Александр
«Тихо. Красное леточко. Одиноко...»
«Тихо. Красное леточко. Одиноко...» 27.VI.87.«Тихо. Красное леточко. Опустевшая Москва. Суббота... Чего-то комок в горле. Плачу... Я где-то и лелею надежду на то, что сын мой не из того поля-ягоды... Выпивал когда-то... Сколько сил и слез... Больницы, «Скорые помощи». У них так получается:
4. Брожу ли я вдоль улиц шумных…
4. Брожу ли я вдоль улиц шумных… Наш переезд «на квартиру» был первым выходом Воскрешенного из лабораторных стен в живой мир. Сначала предполагалось даже, что Пушкина перевезут во сне, но все участники реанимационной группы восстали: не Людмила же он из поэмы, неужели не