Ирина Панченко. «Когда я выхожу на сцену, у меня сердце разрывается…»

Моноспектакль о Януше Корчаке

Шарль Фоерберг в роли Януша Корчака

Талантливый польский педагог, писатель и врач Януш Корчак написал книгу «Как любить ребёнка». Он творил педагогику любви. Видел в каждом маленьком человеке личность, неповторимую индивидуальность. Не случайно именно его перу принадлежит и книга «Право ребёнка на уважение».

Корчак уважал в ребёнке раннюю жажду независимости и самоосуществления. Он сочинил для ребёнка сказку о государстве детей «Король Матиуш Первый».

Слово педагога Корчака было единым с его делом. Он самоотверженно служил сиротам Детских домов, которым посвятил свою жизнь.

Корчак был мужественным человеком. Он принял на себя руководство Детским домом в варшавском гетто во время гитлеровской оккупации Польши и героически боролся за каждый день жизни еврейских детей. Миру известен его нравственный подвиг: Корчак не оставил своих воспитанников и тогда, когда фашисты обрекли их на гибель в печи лагеря смерти Треблинки. Корчак выбрал смерть, хотя немцы гарантировали ему, известному писателю, жизнь.

Саму свою смерть Корчак превратил в урок высокой нравственной педагогики.

Как создать благородный образ Януша Корчака минимальными средствами на сцене? Как донести в кукольном театре до современного зрителя значительность и обаяние личности этого Человека?

Именно к такой чрезвычайно сложной задаче стремились авторы пьесы «Всё будет хорошо…» заслуженный артист Украины, директор Киевского городского театра кукол Сергей Ефремов и московский искусствовед и художник-кукольник Ирина Уварова. Своей пьесе они дали подзаголовок: «Театральная фантазия по дневнику Януша Корчака».

Моноспектакль в постановке С. Ефремова по этой пьесе был впервые сыгран заслуженным артистом Украины Шарлем Фоербергом в Киеве, а потом – на гастролях в Европе. Полиглот Фоерберг в Украине играет спектакль на украинском языке, в Польше – на польском, в Германии – на немецком.

И всюду – полный успех.

…Этот спектакль оригинален и неожиданен для кукольного театра. По сути, в нём играют не столько куклы, сколько один актёр Шарль Фоерберг, который находится не за ширмой (как это происходит обычно), а прямо перед нами на сцене. Мера театральной условности в спектакле очень велика, актёр не отлучается со сцены ни на минуту. Он играет Януша Корчака. Действие разворачивается в польском гетто, где мы видим Корчака и его маленьких воспитанников (это Агнешка, Регина, Матек, Юлек, Владек, Янек…). Воспитанники – куклы. Их на наших глазах создаёт Шарль как бы «из ничего»: из носовых платочков и палочек. Эти возникшие прямо на наших глазах импровизированные куклы-дети оказываются (как и те дети, что сидят в театральном зале) зрителями спектакля о маленьком Иисусе и царе Ироде, который разыгрывает одновременно перед теми и другими педагог Корчак, встревоженный судьбой детей, за которых он в ответе. Корни мудрого, символического спектакля из нескольких старинных притч, которые, как сказку, пересказывает для детей Корчак, уходят в глубину веков.

«Театр в театре» – приём известный, давний. Вспомним, хотя бы, пьесу бродячих актёров «Мышеловка» в шекспировском «Гамлете». Время от времени этот приём используется в драматических оперных спектаклях, балетах, но в театре кукольном? Я не могу припомнить такого случая. Да ещё в сочетании с «театром одного актёра»? Это истинно новаторский спектакль. Представляете, какими разнообразными талантами мениями должен обладать актёр, который играет роль Корчака?

Он должен быть пластичным, искушённым в драматическом искусстве, быть умелым укловодом, легко перевоплощаться каждую новую куклу, появляющуюся по сюжету (Марии, Ангела, Ирода, Звездочёта…), говорить то мужскими, то женскими голосами… а главное, памятуя о высокой своей нравственной миссии, всё время держать зал во внутреннем напряжении.

Именно таким незаурядным артистом является Шарль Фоерберг.

Не случайно он приезжает в театр за полтора-два часа до спектакля, чтобы настроиться на ту особую лирическую волну, на то щемящее душу состояние, которое потом эмоционально пронзает зрителей в зале, заставляя их тайком вытирать слёзы.

Реквизит спектакля тоже необычен. Знаток истории кукольного театра Ирина Уварова (она в этом спектакле предстаёт не только как один из авторов текста, но и как художник) опиралась на традиции народного вертепного театра – разновидности кукольного театра. Вертепный театр зародился в XVII веке в Польше и на Украине на основе западноевропейской рождественской драмы марионеток.

Напомню, традиционный вертеп представляет собой деревянный ящик с двумя ярусами-этажами, в полу которых были проделаны прорези. Вертепщик риводил движение стержневых укол, прикреплённых к проволоке, через эти щели. Так как одна из стен ящика, повёрнутая зрителю, вертепе отсутствовала, не фактически являл собой переносной миниатюрный театр.

Спектакль «Всё будет хорошо…» начинается с того, что Корчак-Фоерберг выходит на сцену с большим дорожным чемоданом, ставит его торцом на стол, открывает, как шкаф, а в чемодане оказываются два яруса, прикрытые лёгкими з анавесочками, за которыми скрыты куклы. Открывая и закрывая миниатюрные занавеси, кукловод сосредотачивает внимание зрителей на декорации, необходимой по сюжету. И хотя в ярусах чемодана нет прорезей (это позволяет актёру брать любую куклу в руки, непосредственно передвигая её куда нужно), можно догадаться, что перед зрителями – осовремененный вариант старинного вертепа.

Импровизированный вертеп помогает Корчаку-Фоербергу разыграть перед своими воспитанниками новозаветный сюжет о рождении младенца Иисуса, о приветствии его тремя волхвами, а далее – о чудесном спасении маленького Иисуса от свирепого царя Ирода.

Интересно, что именно этот сюжет разыгрывался на рождественские праздники в традиционных вертепных драмах в Польше и на Украине в XVII–XIX веках. Этот же сюжет лёг в основу устной русской народной драмы «Царь Ирод», которая несла следы влияния украинской вертепной драмы.

…Корчак показывает свой спектакль. Младенец лежит в яслях, Мария поёт над ним колыбельную. Слова колыбельной, которые за Марию поёт тоненьким голосом Шарль, когда-то пела ему мать по имени Регина (помните, так же зовут в спектакле одну из маленьких воспитанниц Корчака-Фоерберга). Эти эмоционально значащие детали очень важны для артиста, который говорит о спектакле: «Для меня это – исповедь».

…Спектакль продолжается. Со второго яруса своего чемодана-вертепа (это уже «дворец» кровожадного тирана Ирода), Шарль извлекает самого Ирода-куклу в короне. Царь отдаёт приказ убить младенца Иисуса. Педагог Корчак в лице Шарля комментирует событие: «Убить ребёнка – это крайнее проявление мирового зла». Однако он тут же успокаивает детей словами прилетевшего Ангела: «Всё будет хорошо…». И действительно, Ангел предупреждает святое семейство об угрозе Ирода.

Из чемодана появляется Иосиф. Он ведёт забавного ослика, на котором едет Мария с младенцем на руках. Все они спасаются бегством в Египет.

Сказка Корчака не только поучительна, она ещё содержит юмористические положения. Поэтому у кукловода Фоерберга разгневанный бегством семьи Иисуса Ирод забавно бегает на нитке по столу и кричит в злобе и досаде, веселя детей: «Ах-ах-ха!». Как предсказал Звездочёт, тирана вскоре настигает возмездие. Сатана отправляет царя Ирода в ад. Прохожий случайно находит вещи Ирода и возвращает его жене брюки, корону и большой современный мужской галстук. Эти весёлые дополнения к новозаветной классике напоминают зрителям, что Корчак Фоерберга адресует свой спектакль детям Варшавского гетто 1942 года, чтобы подарить им немного радости. Когда Корчак-Фоерберг рассказывает об «эвакуированном в ад» Ироде, в нём просыпается местечковый балагур, он увлекается, заразительно смеётся – и это единственный момент, когда внутреннее напряжение, в котором держит актёр зрителей в зале, на миг отступает…

После рассказа об Ироде в спектакль вплетается ветхозаветный сюжет «о другом царе» Навуходоносоре (его имя не звучит со сцены), который жил в Вавилоне (глава третья «Книги пророка Даниила»). Большущую голову нового персонажа Фоерберг надевает на палец и показывает зрителям. Туловище у этого царя отсутствует, ведь спектакль импровизируется из тех кукол, которые нашлись в чемодане.

По библейской легенде этот царь за неуважение к языческой золотой статуе приказал швырнуть трёх отроков в полыхающую огненную печь. Однако произошло чудо спасения: отроки Анания, Азария и Мисаил не сгорели. «Даже не опалился волос их головы, и их плащи не изменились и запах огня не вошёл в них», – читаем в Библии.

Этот сюжет был содержанием древнего русского церковного обряда, так называемого «Пещного действа». Действо разыгрывалось перед Рождеством в Успенском соборе в Москве, а также в Новгороде и других кафедральных городах. Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона рассказывает, как именно шло действо: «Изображавшие халдеев вводили в печь трёх отроков, подставляли под печь горн с горящими угольями, ходили вокруг нея с зажжёнными свечами и из особых трубок метали под печи и на печь воспламенённую траву; затем в печь спускали ангела «в трусе велице зело с громом»; халдеи падали ниц, а диаконы опаляли их вместо ангельского паления; халдеи вставали с земли и высказывали друг другу удивление о случившемся… Ангел оставался до конца действа как бы парящим над печью».

Важно помнить, что подобные церковные действа были зачатками русского театра и русской драмы. Не случайно знаменитый поэт и воспитанник Киево-Могилянской Академии Симеон Полоцкий, который вобрал в себя интеллектуальные достижения Киева, считавшегося в ту пору восточнославянскими Афинами, сочинил для придворного театра свою первую пьесу «Трагедия о Навходоносоре царе, о теле злате и о трех отроцех в пещи не сожжённых» (1673-1674). Драма С. Полоцкого, написанная силлабическим стихом, являла собой литературную обработку церковного обряда «Пещного действа».

Зрители спектакля «Всё будет хорошо…» могли ран ее видеть впечатляющее воспроизведение «Пещного действа» в киноленте С. Эйзенштейна «Иван Грозный» (1946), которая была выпущена на отечественные экраны лишь в оттепельном 1958 году.

Разумеется, в исполнении кукольного театра этот сюжет не мог воплотиться так выразительно, как когда-то в соборах или, тем более, в кино. Однако мотив «полыхающей печи огненной» совсем не случайно появляется в рассказе Корчака-Фоерберга, а библейские отроки также не случайно превращаются у него в трёх обычных современных мальчиков. Педагог внушает своим маленьким воспитанникам, что мальчики не остались в печи одни. Ангел вошёл к ним в печь, и мальчики не сгорели. Ангел помог им.

Так Корчак в этот последний мирный вечер в гетто исподволь психологически готовит детей к той трагедии, приближение которой он предчувствует. Он не хочет, чтобы дети испытывали страх.

Внезапно в комнате, где находится Корчак со своими воспитанниками, раздаётся телефонный звонок.

Корчак-Фоенберг медленно поднимает трубку. Его гложет тревога. Сцена погружается в полутьму.

– Хайль Гитлер! – громко и энергично несётся из трубки. Жёсткий властный голос передаёт приказ: завтра утром дети должны быть выстроены в колонну и с оптимистическим маршем двинуться строем из гетто. «Обязательно с маршем!» – кричит трубка.

С мгновенно постаревшим, осунувшимся лицом Корчак-Фоерберг обнимает воспитанников, прижимает их к сердцу, охватывает их жестом любви. Он не слушает продолжающий звучать в трубке голос: «Освобождаем вас! Освобождаем вас!». Он наклоняется, чтобы собрать детские рисунки, и медленно-медленно, под музыку «Аве Мария», уходит со сцены, подняв голову.

Зал замирает. Несколько мгновений абсолютной тишины. Никто не пытается уйти.

Все встают.

Взрыв аплодисментов.

Шарль Фоерберг во время интервью рассказал мне, как волновался, когда играл спектакль «Всё будет хорошо…» в Германии: будут ли воспринимать спектакль немцы? Во Франкфурте услышал, сходя со сцены, как женский голос выкрикнул из зала: «Это не должно повториться!». То же самое сказал ему и немец-инвалид, который во время Второй мировой войны лишился ноги под Львовом. Этот спектакль Фоерберг играл неподалёку от Бухенвальда, играл в Детском доме в Австрии на фоне стенда с рисунками и письмами Януша Корчака…

– Как могу коротко сформулировать своё понимание с пектакля? Корчак – человек всего мира. Для Корчака и для меня, мы все – божьи дети. Спектакль не только про судьбу еврейства, он – общечеловеческий.

По содержанию – это общемировая классика. Если наши сердца едины в восприятии всего, что было показано сегодня на сцене, то слава Богу. Чтобы человечество выжило, надо, чтобы Корчак был с нами. Сегодня в восьмидесяти странах света существуют Товарищества Корчака.

Трудно ли мне играть этот спектакль?

Неужели вы думаете, что легко?

Этот спектакль играть НЕ – ВОЗ – МОЖ – НО. Он требует всей моей души, всех нервов… Я просто не могу его играть «отмороженным» зрителям. Когда я выхожу на сцену, У МЕНЯ СЕРДЦЕ РАЗРЫВАЕТСЯ ОТ БОЛИ И ТОСКИ, Я УМИРАЮ…

Панченко И. «Когда я выхожу на сцену, у меня сердце разрывается…».

Вечер, который соединяет сердца (на укр. яз.).

Культура i життя – 2002 – 16 июня.