Ксения Гамарник, Ирина Панченко. Сценические метаморфозы притчи Важи Пшавелы

Как воплотить поэтические строки на сцене? Как найти сценический эквивалент чеканному ритму стихотворных строф? Превращение поэмы в театральный спектакль является сложнейшей задачей. Режиссёр, хореограф, сценограф и актеры театра «Синетик» (Synetic Theater, название которого составлено из соединения трех слов – «synergy», «cinema» и «kinetic») блестяще справляются с этой задачей.

Сезон 2003-2004 гг. в театре «Синетик» открылся притчей о бунтаре, восставшем против законов своего рода – спектаклем «Гость и хозяин» по мотивам поэмы великого грузинского поэта Важи Пшавелы.

…Двое воинов из враждующих племен целятся друг в друга из ружей. Оба они устали и измучены. Кажется, сейчас прогремят их выстрелы и оба воина падут. Но вот они медленно, не сводя друг с друга настороженного взгляда, опускают ружья и припадают к ручью, чтобы утолить жажду. Это простое действие словно разряжает атмосферу напряжённости. Каждый из них уже более не желает смерти своего врага, они забыли об оружии и поглядывают друг на друга почти с сочувствием и пониманием. Но закон кровной вражды неумолим, он не допускает дружбы между врагами. С разных сторон звучат два выстрела, и оба воина падают замертво. Только пугливый олень (эту роль грациозно исполняет Кэтрин Гаста) бродит в горах, окутанных густым туманом…

Так в сцене пролога режиссёр Паата Цикуришвили задает камертон спектакля – в величественных кавказск их горах, с их природным миром удивительной красоты, из века в век продолжается кровавая распря между христианами и мусульманами, и несть ей конца и края.

Контраст между одухотворённой красотой природы и живущими в горах людьми, не внемлющими её молчаливой таинственной мудрости, составляет содержание творчества певца гор Пшавелы.

Важа Пшавела – литературный псевдоним грузинского поэта Луки Павловича Разикашвили (1861-1915). Перу Важи Пшавелы принадлежат прекрасные стихи и колоритные поэмы о жизни горцев Кавказа («Гость и хозяин», 1893; «Змееед», 1901; а также рассказы и драма «Отверженный», 1894). В своих произведениях автор философски переосмыслял образы грузинской мифологии и фольклора. Пшавеле принадлежит также ряд этнографических статей, рассказывающих о жизни древних кавказских народов: пшавов и хевсуров.

Сам Важа Пшавела так сформулировал своё писательское кредо: «Главную душу сынов земли, на мой взгляд, составляет сама жизнь, добро и зло в ней. А писатель, поскольку он отражает жизнь, обязательно должен вращаться в её гуще. Все его чувства и мысли, из самой жизни проистекающие, самой жизнью рождённые, должны кружиться вокруг этой жизни. Без этого литература – пустой, бесцельный, никому непонятный звук».

Важа Пшавела похоронен в Пантеоне грузинских писателей и общественных деятелей, который находится на полпути к священной горе Мтацминда, нависающей с запада над Тбилиси. Над его могилой установлена необработанная каменная глыба, привезённая из его родного селения. Имя поэта было присвоено одному из тбилисских проспектов.

Рождению мировой славы Важи Пшавелы содействовал знаменитый грузинский кинорежиссёр Тенгиз Абуладзе. В 1967 году он снял фильм «Мольба» по мотивам поэм Пшавелы. Этот фильм открыл эпическую трилогию режиссёра (вслед за «Мольбой» появились фильмы-притчи «Древо желания» и «Покаяние»). В фильме «Мольба» Абуладзе, используя сугубо национальные сюжеты поэм Пшавелы, вслед за поэтом перевёл разговор в русло общечеловеческих ценностей.

Русскоязычные читатели знают Пшавелу по прекрасным переводам лучших российских поэтов. Арсений Тарковский перевёл сотни стихотворений грузинского поэта, Николай Заболоцкий осуществил перевод его поэм, в том числе, поэмы «Гость и хозяин».

В театре «Синетик» спектакль «Гость и хозяин» поставлен по инсценировке докт ора искусствоведения, профессора театральной кафедры Католического университета Роланда Рида.

…Два охотника встретились холодной ночью в горах. Время неспокойное, вражда между соседними племенами в разгаре, и все же мусульманин Джогола (Дэн Истрейт), следуя святому обычаю кавказского гостеприимства, даже не спрашивая имени второго охотника, приглашает его к себе в дом, обогреться у огня и разделить с ним трапезу. Пока охотники пробираются к жилищу Джоголы, гибкие тела безмолвной группы актеров и простые деревянные шесты у них в руках превращаются то в тревожно качающиеся под ветром стволы деревьев, то в ограды кистинского селения, то в крыши домов, и, наконец, становятся воротами дома, где охотников приветливо встречает Агхаза, жена Джоголы…

Зрителя ожидает не привычная психологическая драма, рождённая в недрах реалистической школы, а поэтическая притча. Творческая манера Пааты Цикуришвили своеобразна. Молодой 36-летний режиссёр руководствуется идеями синтетического театра, в котором образы создаются с помощью органичного сплава слова и музыки, пластики и движения, ритма и темпа. Мирное и грозное, лирическое и трагическое противостоят и схлёстываются друг с другом в соединении музыки и пантомимы.

Паата Цикуришвили закончил актёрское отделение Грузинского государственного Института театра и кино (бакалавр актёрского мастерства), получил звание магистра Тбилисского университета. Был ведущим актёром Грузинского государственного театра пантомимы. В 1986 году получил звание «Лучшего молодого мима страны». Играл на сценах театров России и Европы. Был одним из основателей театра «Мимодрама» в Саарбрюккене, Германия.

Цикуришвили приехал в США в 1996 году и стал со-основателем и сорежиссёром вашингтонского Театра-студии Станиславского. В качестве главного режиссера театра «Синетик» Цикуришвили осуществил постановку спектакля-пантомимы «Гамлет: дальнейшее – молчание…», награжденного тремя театральными премиями Хэлен Хайнс, и спектакля «Саломея» по Оскару Уайльду. Паата – требовательный режиссёр. Добиваясь идеальной слаженности актерского ансамбля, от себя и от актёров он требует полной отдачи сил.

Цикуришвили работает в творческом содружестве с женой Ириной, которая является хореографом и актрисой театра «Синетик». Ирина Цикуришвили окончила хореографическое училище им. В. Чабукиани, была ведущей актрисой Грузинского государственного театра пантомимы, в качестве хореографа работала в театре «Мимодрама» в Саарбрюккене и в Театре-студии Станиславского. Именно Ирина создала сложную хореографию спектакля «Гость и хозяин».

…Джогола и его гость проводят вечер за чаркой вина в дружеской беседе. То и дело они подносят воображаемые чаши к устам. Однако появление чужака не прошло в селении незамеченным. Дом Джоголы окружают тёмные тени, они заглядывают в окна. В маленьком замкнутом мире горного селения все живут на виду друг у друга. В госте узнают хевсура Звиадаури (Ираклий Кавсадзе), исповедующего христианство, который много раз принимал участие в битвах против кистинов…

Сценограф Георгий Алекси-Месхишвили оформил спектакль с предельным лаконизмом. В глубине сцены расположен условный силуэт жилища. Вход в дом Джоголы означен полупрозрачным пологом, то ласково впускающим гостя, то грубо отбрасываемым незваными соседями-воинами. Сценография обращена к зрительскому воображению, фантазии. Режиссёр и сценограф, используя грузинский материал, намеренно отказываются от этнографических деталей. Подобное решение диктуется задачами театра воплотить на сцене не бытовую историю, но притчу, актуальную и сегодня.

Начиная с 1975 года, Г. Алекси-Месхишвили является художником-постановщиком Грузинского академического театра им. Шота Руставели, а также сценографом Национального Оперного театра Грузии. На его счету – оформление более двухсот спектаклей в ведущих театрах разных стран мира.

Соседи Джоголы доносят о появлении Звиадаури старейшине кистинов Мусе. «Нет… Нет…», – звучит растерянный голос Мусы, приемного отца Джоголы. Глаза его горят, как угли, лицо страдальчески искажено и бледно от волнения. Муса не может поверить, что Джогола пригласил в свой дом врага, он всё ещё надеется, что это ошибка. (Роль Мусы исполняет замечательный грузинский актер Кахи Кавсадзе, исполнивший более 80 ролей на сцене Грузинского академического театра им. Шота Руставели и сыгравший около 100 ролей в кино). Однако мужчины селения жаждут крови, они потрясают оружием и кружатся в воинственном танце. Закон клана – «кровь за кровь» – превыше всего. Муса обрекает Звиадаури на гибель. Вооружённые воины врываются в дом к Джоголе и требуют, чтобы он убил своего гостя…

Смертельный конфликт раздирает душу Джоголы, он оказался перед необходимостью следовать святому обычаю гостеприимства и, в то же время, должен исполнять закон кровной мести. В эту страшную минуту Джогола делает благородный, но роковой выбор – он бросает вызов воинам своего клана, принимая сторону своего гостя. «Кровное», «родовое» сознание не оставляет отдельной личности права на поступок, противостоящий нормам, законам племени. Племенная правда, напоённая слепой местью, сталкивается с правдой высокой человечности. В этой драматической ситуации, когда происходит поединок между благородной волей индивидуальности и родовой общностью, между Жизнью и Смертью, побеждает насилие охранителей рода. Агхаза (Ирина Цикуришвили) предчувствует роковую развязку, но остается преданной мужу до конца.

…Ночью Агхаза, как Антигона из древнегреческой трагедии, тайком приходит на кладбище, где кистины лишили жизни Звиадаури, чтобы оплакать гостя. Недвижно застыли могильные надгробья, которые изображают круглые щиты в рук ах актеров. В этих круглых металлических щитах, напоминающих слепые глаза, чудится что-то враждебное. Женщина, тревожно оглядываясь, крадётся меж могил. Внезапно надгробья оживают, тени предков встают из могил, тянутся к Агхазе, чтобы помешать ей совершить задуманное. Они окружают Агхазу, не выпускают ее из круга, преследуют её. Охваченная смертельным ужасом, женщина бежит с кладбища…

Цепь Зла на этом не прерывается, ибо соплеменники Звиадаури тоже исповедуют закон кровной мести. Жены снаряжают их в поход. На прощанье они подносят мужьям воображаемые чаши с вином, оседлывают воображаемых коней. Хевсуры жаждут возмездия, они идут мстить кистинам за смерть Звиадаури. В этой битве гибнет бунтарь-одиночка Джогола, он один вышел сражаться с христианами, его соплеменники не приходят к нему на помощь. Смерть настигает и верную Агхазу. В интерпретации режиссёра храбры и отважны и хевсуры, и кистины. Напрасны лишь кровавые жестокие жертвы меж ними.

…Завершилась драма, в которую оказались вовлечены Джогола, Агхаза и Звиадаури. В эпилоге спектакля режиссер снова приводит зрителей в горы, в могучий лес, возникающий на сцене благодаря слаженным движениям актёров. Гармонична музыка мирозданья, тянутся вверх стройные стволы деревьев, качаются ветви, шелестит листва. Прекрасный олень бродит по горам, в которых на время установилось затишье. Но вот тишину снова разорвали выстрелы. Кровавая вражда продолжает пожинать все новые жертвы…

Идея поставить спектакль «Гость и хозяин» с его трагическими коллизиями пришла к Паата Цикуришвили после американской трагедии 11 сентября 2001 года. Таким образом режиссёр присоединил свой голос к тем, кто выступает за прекращение вражды между людьми разных национальностей, разного вероисповедания.

Гамарник К., Панченко И. Сценические метаморфозы притчи грузинского поэта Важи Пшавелы.

Побережье – 2003 – № 12 – С. 258–260.