"К тебе, фонарному лучу..."
К тебе, фонарному лучу,
К тебе стремлюсь, тебя хочу!
В сырой осенней полумгле
Ты не забыл светить земле.
Ушла надменная луна,
Лазурь бездушная темна.
Угасли хоры гордых звезд,
Не вижу я любимых мест.
И только ты, фонарный луч,
В могильной тьме, как царь, могуч.
Душе унылой шлет привет
Твой тусклый, добродушный свет.
1907<21 сентября. Москва>
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
О тебе О тебе, о тебе, о тебе, Ничего, ничего обо мне! В человеческой темной судьбе Ты – крылатый призыв к вышине. Благородное сердце твое — Словно герб отошедших времен. Освящается им бытие Всех земных, всех бескрылых племен. Если звезды, ясны и горды, Отвернутся от нашей
ТЕБЕ ТРИНАДЦАТЬ ЛЕТ Тебе тринадцать лет. О старость этих Двух рук моих! О добрый мир земной, Где детские уста всех арифметик Тринадцать раз смеются надо мной! Я путаюсь в тринадцати решеньях — Как весело! Как голова седа! Тринадцать пуль отлей мне, оружейник, И столько ж
О тебе Мы встретились с тобой, как в осажденном городе — во времена репрессий, судов и прочих военных действий, ведущихся государством против инакомыслящих. Интересно, а как бы мы встретились в мирное время — в лесу, на берегу моря, в какой-нибудь деревушке? Узнали бы мы
ТЕБЕ Бежать и вымогать у встречных счастье, Старухой корчиться, мальчишкой приставать, На мокрых улицах расталкивать ненастье, Да, и последнее у встречного отнять: Его надежд веселых излученье, Прогулки в рощах, вольности права, Доверчивость, упорство достиженья — До
187. Тебе Люблю мелодию живую Твоих задумчивых стихов, Как нить полудня золотую До снежных наших берегов, Как весть весны, как голос мая Под трепет звезды и шелест крыл О том, что есть там жизнь иная, И песен полная и сил. 27 января 1932.
«Кто я тебе?..» Кто я тебе? Одно лишь сновиденье? Сухой букет? Лишь в хоре пара нот? Кто я тебе? Твои грехопаденья я знаю все. Давно. Наперечёт. Кто я тебе? Скажи мне без опаски. Чтоб я смогла забыть, зачем живу. Кто я тебе? И отчего лишь сказки я слышу вместо
«Хочешь, я сам тебе чай дам?» На столе — плетка из желтой, крест накрест кожи. Рахимов коварно улыбается, в руках письмо с конвертом на скрепке. Ну и такой примерно диалог. «Как дела?» — спрашивает. «Как сажа бела», — отвечаю. «Грев идет?» — «Что вы, гражданин начальник!
«Эти руки принадлежат тебе!» Просто удивительно, до чего легко и естественно я вошла в «свою борозду», которую мне, как старому коню, не пристало портить. Будто и не было этого перерыва — гастролей в больницу лагеря. Но однажды воспоминание о моей медицинской карьере
ТЫ МНЕ — Я ТЕБЕ Во время подготовительного периода шла ожесточенная торговля с французским продюсером. Поскольку все, что снималось у нас, оплачивал «Мосфильм», а все, что снималось за границей, оплачивал Александров, он старался, чтобы как можно больше объектов
«Я иду тебе навстречу» …Июнь. Жара. Мы уже отпрыгали положенные три прыжка с парашютом, и теперь — только тактика, тактика, тактика. Каждое утро выходим за город и до одури бегаем или ползаем по поросшему жесткими колючками громадному полю… В обед — пешком назад в часть.
«…В тебе и во мне!» Мне восемь лет.Мы теперь переехали в отдельную квартиру и живем все вместе: три мои тетечки, сестра Женечка и я. Женечку я воспринимаю как родную сестру (и до сих пор она моя любимая родная Женечка).Итак, мне 8, Женечке 18.Она уже студентка. Такая красивая,
3. Ты мне – я тебе Что давала дружба этих двух женщин им обеим? Для Людмилы Живковой Ванга стала, можно предположить, живым воплощением работы той самой «Живой этики» – она свято верила в способности Ванги слышать разных духов, ей льстило предсказанное Вангой будущее о
ЧТО ТЕБЕ ДАТЬ? Жизнь мою отдам, Родина — тебе, Пусть погибну я в бешеной борьбе! Если будет бой, буду и в бою Песней прославлять Родину мою. Не могу дышать, не могу смотреть, Ни о чем другом я не в силах петь. До тех пор пока цели не добьюсь — Я не отдохну, я не улыбнусь! Если
Я же говорил тебе В «Шримад-Бхагаватам» говорится[30], что вера в человека, преданного Господу, позволяет преодолеть любые препятствия. Но даже тогда, когда вера учеников в Шрилу Прабхупаду была не очень сильной, он сам восполнял ее недостаток своей верой в них.
ТЕБЕ, ОЛЬГА Все целовал и целовал бы шелк Твоих волос. И в горсти брал вот так же, Как из ручья, засыпанного солнцем, Берут пригоршни света и воды. Но нет тебя. И только шорох Сухой листвы и трав давно увядших, И сонный шум берез перед зарею — Все, что осталось в память о