Канцона вторая

И совсем не в мире мы, а где-то

На задворках мира средь теней.

Сонно перелистывает лето

Синие страницы ясных дней.

Маятник, старательный и грубый,

Времени непризнанный жених,

Заговорщицам секундам рубит

Головы хорошенькие их.

Так пыльна здесь каждая дорога,

Каждый куст так хочет быть сухим,

Что не приведет единорога

Под уздцы к нам белый серафим.

И в твоей лишь сокровенной грусти,

Милая, есть огненный дурман,

Что в проклятом этом эахолустьи

Точно ветер из далеких стран.

Там, где всё сверканье, всё движенье.

Пенье всё, – мы там с тобой живем.

Здесь же только наше отраженье

Полонил гниющий водоем.

Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚

Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением

ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОК

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Читайте также

Канцона вторая Храм Твой, Господи, в небесах, Но земля тоже Твой приют. Расцветают липы в лесах, И на липах птицы поют. Точно благовест Твой, весна По веселым идет полям, А весною на крыльях сна Прилетают ангелы к нам. Если, Господи, это так, Если праведно я пою, Дай мне,

Канцона третья Как тихо стало в природе, Вся – зренье она, вся – слух, К последней страшной свободе Склонился уже наш дух. Земля забудет обиды Всех воинов, всех купцов, И будут, как встарь друиды Учить с зеленых холмов. И будут, как встарь, поэты Вести сердца к высоте, Как

Канцона первая Закричал громогласно В сине-черную гонь На дворе моем красный И пернатый огонь. Ветер милый и вольный, Прилетевший с луны, Хлещет дерзко и больно По щекам тишины. И, вступая на кручи, Молодая заря Кормит жадные тучи Ячменем янтаря. В этот час я родился, В

Осенняя канцона («В недели увяданья сада…») В недели увяданья сада Среди аллей Мечта светлей, Крылата мысль и Муза рада. На ветках и песке едва-едва, Живая и сухая, Прошелестит и прошуршит листва, От солнца полыхая, А после этого

Бусинка сорок вторая – Моя вторая мама Галина Николаевна Есиновская. Санкт-Петербург, нач. 90-х гг. ХХ в. Фото автора.Говоря откровенно, манты – это одно из моих самых любимых блюд. Лично мне они, в первую очередь, дороги ещё и тем, что неразрывно связаны с одним

КНИГА ВТОРАЯ ПРЕДИСЛОВИЕ Успех, выпавший на долю 1-го тома моих служебных воспоминаний, окрыляет меня и дает смелость предложить ныне моим читателям второй том уголовных очерков.За истекшие 2 года я получил множество писем с весьма лестными отзывами о моей работе, но были

Часть вторая Введение* Эта книга — вторая часть третьего тома воспоминаний; она охватывает восьмилетие (1910–1918), связанное с жизнью на Западе и с кругом объектов, по-новому освещающих все впечатления бытия; с осени 1911 года я уже, ощущая Россию как нечто мне чуждое,

Часть вторая 1.За ночь снегу прибыло, утром тоже порошило. На крышах бараков снег уже лежал слоем толщиной в ладонь.Лагерь проснулся, как обычно: удары в рельс, возгласы «Kafe hole-e-e…» Штубендинсты побежали за кофе.— У нас в лагере девушки! Слышали?На «мусульман» в бараках эта

Вторая — Вот я и в международной эскадрилье. Летал со всеми и вроде хорошо. Прошёл месяц, а я на подхвате, летаю короткие рейсы, как какой-то попрыгунчик, но молчу, как молчат партизаны.Увидело это начальство и задумалось, что со мной делать. А тут приходит

Глава вторая Конечно, можно только предположить, что, уничтожая двенадцать руководителей Комитета освобождения народов России, И.В. Сталин планировал уничтожить саму идею такого освобождения.В любом случае ясно, что идея Русского освободительного движения изучалась в