Глава четвертая
Глава четвертая
Приютный дом похож на черный склеп.
В нем — нищета и грязь, клопы и тараканы,
Хозяйка «цербер» там уж много лет,
Ну, а еда — еда, все дети там в коросте, в ранах.
Там пятилетки, шестилетки малыши,
А восьмилетних нет — они уж на работе.
Под рваною одеждой поедом едят их вши,
И лица детские невеселы — всегда в заботе.
Мальчишку бросили средь малышей,
Там он лежал недвижимый и бездыханный,
Детей хозяйка гнала от новорожденного взашей.
Хотелось им узнать, не умер ли подарочек нежданный.
Вдруг в склепе в темноте раздался крик,
И мертвый залился противным плачем,
Подушка на лице вдруг оказалась вмиг,
Но не успели задушить: остался жив — удача.
Работорговлей жил приютный дом,
Детишек много — деньги все же приносили,
Как восемь стукнуло — из дома вон.
Работай по шестнадцать в день, чтоб не прибили.
Еще ведь повезло, не продали совсем и навсегда,
А только лишь в наем ребенка сдали,
Еще вернуться на ночь есть куда.
Ребенок счастлив, что чужому не отдали.
Бесправие царило в те века и произвол:
Раз в нищете родился — в нищете подохнешь.
И выбрать можешь только зло из этих зол,
И что среди богатых нищий может.
Нет выбора в той жизни — тут и там.
Ну, только если Бог пошлет талант ребенку,
Тогда, быть может, вверх пробьется он с грехом пополам.
По грани между Сциллой и Харибдой тонкой.
Хозяйка отлупила без пощады кочергой
Несчастных, чтобы впредь была наука,
И занялась подсчетом выручки дневной,
А в доме наступила омертвляющая скука.
Ребенок рос, как будто бы глухонемой.
И до пяти не говорил ни слова.
Товарищи по дому поняли, что он чужой,
С ним не играли — избивали по-глухому.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.