Цветок неповторимый

Цветок неповторимый

(У гроба Сергея Есенина)

Его душа жила, страдая.

Страдая, в вечность отошла…

Вот, что я записал в своем дневнике, когда узнал о смерти Сергея Есенина – и вспомнил: передо мной стоит скромный, белокурый мальчик, – до того робкий, что боится даже присесть на край стула, – стоит, молча потупившись, мнет в руках картузок.

Его привел ко мне (помнится в 1911 г.) репетитор моих детей – Владимир Евгеньевич Воскресенский – «вечный студент» Московского ин-та, народник, служивший корректором при типографии Сытина.

«Я к вам поэта привел, – сказал Воскресенский – и показал несколько стихотворений, – это вот он написал – Сергей Есенин!..»

Не помню, какие стихи он принес. Но я сказал поэту несколько сочувственных слов.

А молодой поэт стоял, потупившись, опустив глаза в землю.

Имя Сергея Есенина тогда еще ничего никому не говорило.

Вспоминается вторая встреча, – это было тогда, когда в Москве ставились «временные» памятники поэтам – Кольцову, Никитину, Шевченко.

При открытии памятника Кольцову Сергей Есенин – молодой, задорный, смело читает свое стихотворение, стоя у подножия памятника. И как сейчас вижу его фигуру с поднятой смело головой, слышу его голос, бросающий в толпу новые слова:

О Русь, взмахни крылами,

Поставь иную крепь!

С иными именами

Встает иная степь.

По голубой долине,

Меж телок и коров,

Идет в златой ряднине

Твой Алексей Кольцов…

А там, за взгорьем смолым

Иду, тропу тая,

Кудрявый и веселый,

Такой разбойный я…

И тогда не я один, а многие почувствовали, что к нам пришел новый Кольцов.

* * *

Встретился я с Сергеем Есениным и в голодный 1920 год. В. Л. Львов-Рогачевский устраивал в какой-то столовой в Петровских линиях литературные вечера; на один из таких вечеров Сергей Есенин и я были приглашены в качестве участников; за это нам выдавали – дорогие в то время – обеды и какую-то плату.

Мы читали перед обедающей публикой; стихи Есенина были радостные, бодрые, полные огня и жизненности, а в антракте он мне сказал:

«А знаете ли, из ваших стихов мне очень нравится одно стихотворение, я его помню», – и прочитал нежно, задушевно восемь строк моего стихотворения, заканчивающегося размышлениями о смерти.

Так вот еще когда Сергей Есенин думал о смерти!.. В его стихах часто самые сильные переживания связаны с мыслью о смерти.

* * *

И вот теперь он, словно тот прежний робкий мальчик из типографии Сытина – он словно прислушивается к тишине, окружающей его гроб.

Тревожно бьются от ветра траурные флаги у Герценовского Дома и у Дома печати, по ограде которого протянута широкая лента с надписью:

«Тело великого русского национального поэта Сергея Есенина покоится здесь».

Моросит снежок. Оттепель.

А толпа длинной темной лентой тянется далеко по тротуару и терпеливо ждет очереди, чтобы подойти к гробу своего поэта и взглянуть на него в последний раз.

* * *

И еще одна последняя встреча с ним – самая близкая к роковой развязке, – это уже не тот робкий мальчик, каким я его знал раньше. Теперь ему все нипочем.

Такое впечатление он производил на всех окружающих.

Он смел, самонадеян, горд, – как будто он поборол опасного врага – жизнь, – и она ему не страшна.

Но все это только так кажется, – все это только внешнее. Но если присмотреться, какая глубокая грусть в его голубых глазах.

Подходят к гробу, всматриваются в измененные смертью черты лица поэта.

Когда умер Пушкин, Тютчев сказал:

Его, как первую любовь,

России сердце не забудет!

А Сергей Есенин, уходя, сказал про себя, что память о нем будет жить

Как о цветке неповторимом!

30 дек. 1925

Иван Белоусов

Данный текст является ознакомительным фрагментом.