Стихи к Пушкину

Стихи к Пушкину

1

Бич жандармов, бог студентов,

Желчь мужей, услада жен,

Пушкин – в роли монумента?

Гостя каменного? – он,

Скалозубый, нагловзорый

Пушкин – в роли Командора?

Критик – но?я, нытик – вторя:

«Где же пушкинское (взрыд)

Чувство меры?» Чувство – моря

Позабыли – о гранит

Бьющегося? Тот, соленый

Пушкин – в роли лексикона?

Две ноги свои – погреться –

Вытянувший, и на стол

Вспрыгнувший при самодержце

Африканский самовол –

Наших прадедов умора –

Пушкин – в роли гувернера?

Черного не перекрасить

В белого – неисправим!

Недурен российский классик,

Небо Африки – своим

Знавший, невское – проклятым.

– Пушкин – в роли русопята?

Ох, брадатые авгуры!

Задал, задал бы вам бал

Тот, кто царскую цензуру

Только с дурой рифмовал,

А «Европы Вестник» – с…

Пушкин – в роли гробокопа?

К пушкинскому юбилею

Тоже речь произнесем:

Всех румяней и смуглее

До сих пор на свете всем,

Всех живучей и живее!

Пушкин – в роли мавзолея?

То-то к пушкинским избушкам

Лепитесь, что сами – хлам!

Как из душа! Как из пушки –

Пушкиным – по соловьям

Слова, сокола?м полета!

– Пушкин – в роли пулемета!

Уши лопнули от вопля:

«Перед Пушкиным во фрунт!»

А куда девали пёкло

Губ, куда девали – бунт

Пушкинский? уст окаянство?

Пушкин – в меру пушкиньянца!

Томики поставив в шкафчик –

Посмешаете ж его,

Беженство свое смешавши

С белым бешенством его!

Белокровье мозга, морга

Синь – с оскалом негра, горло

Кажущим…

Поскакал бы, Всадник Медный,

Он со всех копыт – назад.

Трусоват был Ваня бедный,

Ну, а он – не трусоват.

Сей, глядевший во все страны –

В роли собственной Татьяны?

Что? вы делаете, карлы,

Этот – голубей олив –

Самый вольный, самый крайний

Лоб – навеки заклеймив

Низостию двуединой

Золота и середины?

«Пушкин – тога, Пушкин – схима,

Пушкин – мера, Пушкин – грань…»

Пушкин, Пушкин, Пушкин – имя

Благородное – как брань

Площадную – попугаи.

– Пушкин? Очень испугали!

1931

2

Петр и Пушкин

Не флотом, не по?том, не задом

В заплатах, не Шведом у ног,

Не ростом – из всякого ряду,

Не сносом – всего, чему срок,

Не лотом, не бо?том, не пивом

Немецким сквозь кнастеров дым,

И даже и не Петро-дивом

Своим (Петро-делом своим!).

И бо?льшего было бы мало

(Бог дал, человек не обузь!) –

Когда б не привез Ганнибала –

Арапа на белую Русь.

Сего афричонка в науку

Взяв, всем россиянам носы

Утер и наставил, – от внука –

то негрского – свет на Руси!

Уж он бы вертлявого – в струнку

Не стал бы! – «На волю? Изволь!

Такой же ты камерный юнкер,

Как я – машкерадный король!»

Поняв, что ни пеной, ни пемзой –

Той Африки, – царь-грамотей

Решил бы: «Отныне я – цензор

Твоих африканских страстей».

И дав бы ему по загривку

Курчавому (стричь – не остричь!):

«Иди-ка, сынок, на побывку

В свою африканскую дичь!

Плыви – ни об чем не печалься!

Чай, есть в паруса кому дуть!

Соскучишься – так ворочайся,

А нет – хошь и дверь позабудь!

Приказ: ледяные туманы

Покинув – за пядию пядь

Обследовать жаркие страны

И виршами нам описать».

И мимо наставленной свиты,

Отставленной – прямо на склад,

Гигант, отпустивши пииту,

Помчал – по земле или над?

Сей не по снегам смуглолицый

Российским – снегов Измаил!

Уж он бы заморскую птицу

Архивами не заморил!

Сей, не по кровям торопливый

Славянским, сей тоже – метис!

Уж ты б у него по архивам

Отечественным не закис!

Уж он бы с тобою – поладил!

За непринужденный поклон

Разжалованный – Николаем,

Пожалованный бы – Петром!

Уж он бы жандармского сыска

Не крыл бы «отечеством чувств»!

Уж он бы тебе – василиска

Взгляд! – не замораживал уст.

Уж он бы полтавских не комкал

Концов, не тупил бы пера.

За что недостойным потомком –

Подонком – опенком Петра

Был сослан в румынскую область,

Да ею б – пожалован был

Сим – так ненавидевшим робость

Мужскую, – что сына убил

Сробевшего. – «Эта мякина –

Я? – Вот и роди! и расти!»

Был негр ему истинным сыном,

Так истинным правнуком – ты

Останешься. Заговор равных.

И вот не спросясь повитух

Гигантова крестника правнук

Петров унаследовал дух.

И шаг, и светлейший из светлых

Взгляд, коим поныне светла…

Последний – посмертный – бессмертный

Подарок России – Петра.

2 июля 1931

3

(Станок)

Вся его наука –

Мощь. Светло? – гляжу:

Пушкинскую руку

Жму, а не лижу.

Прадеду – товарка:

В той же мастерской!

Каждая помарка –

Как своей рукой.

Вольному – под стопки?

Мне, в котле чудес

Сём – открытой скобки

Ведающей – вес,

Мнящейся описки –

Смысл, короче – всё.

Ибо нету сыска

Пуще, чем родство!

Пелось как – поется

И поныне – та?к.

Знаем, как «дается»!

Над тобой, «пустяк»,

Знаем – как потелось!

От тебя, мазок,

Знаю – как хотелось

В лес – на бал – в возок…

И как – спать хотелось!

Над цветком любви –

Знаю, как скрипелось

Негрскими зубьми!

Перья на востро?ты –

Знаю, как чинил!

Пальцы не просохли

От его чернил!

А зато – меж талых

Свеч, картежных сеч –

Знаю – как стрясалось!

От зеркал, от плеч

Голых, от бокалов

Битых на полу –

Знаю, как бежалось

К голому столу!

В битву без злодейства:

Самого? – с самим!

– Пушкиным не бейте!

Ибо бью вас – им!

1931

4

Преодоленье

Косности русской –

Пушкинский гений?

Пушкинский мускул

На кашалотьей

Туше судьбы –

Мускул полета,

Бега,

Борьбы.

С утренней негой

Бившийся – бодро!

Ровного бега,

Долгого хода –

Мускул. Побегов

Мускул степных,

Шлюпки, что к брегу

Тщится сквозь вихрь.

Не онеду?жен

Русскою кровью –

О, не верблюжья

И не воловья

Жила (усердство

Из-под ремня!) –

Конского сердца

Мышца – моя!

Больше балласту –

Краше осанка!

Мускул гимнаста

И арестанта,

Что на канате

Собственных жил

Из каземата –

Соколом взмыл!

Пушкин – с монаршьих

Рук руководством

Бившийся так же

На?смерть – как бьется

(Мощь – прибывала,

Сила – росла)

С мускулом вала

Мускул весла.

Кто-то, на фуру

Несший: «Атлета

Мускулатура,

А не поэта!»

То – серафима

Сила – была:

Несокрушимый

Мускул – крыла.

10 июля 1931

(Поэт и царь)

1(5)

Потусторонним

Залом царей.

– А непреклонный

Мраморный сей?

Столь величавый

В золоте барм.

– Пушкинской славы

Жалкий жандарм.

Автора – хаял,

Рукопись – стриг.

Польского края –

Зверский мясник.

Зорче вглядися!

Не забывай:

Певцоубийца

Царь Николай

Первый.

2(6)

Нет, бил барабан перед смутным полком,

Когда мы вождя хоронили:

То зубы царёвы над мертвым певцом

Почетную дробь выводили.

Такой уж почет, что ближайшим друзьям –

Нет места. В изглавьи, в изножьи,

И справа, и слева – ручищи по швам –

Жандармские груди и рожи.

Не диво ли – и на тишайшем из лож

Пребыть поднадзорным мальчишкой?

На что-то, на что-то, на что-то похож

Почет сей, почетно – да слишком!

Гляди, мол, страна, как, молве вопреки,

Монарх о поэте печется!

Почетно – почетно – почетно – архи –

Почетно, – почетно – до черту!

Кого ж это так – точно воры вора?

Пристреленного – выносили?

Изменника? Нет. С проходного двора –

Умнейшего мужа России.

Медон, 19 июля 1931

7

Народоправству, свалившему трон,

Не упразднившему – третья:

Не поручать палачам похорон –

Жертв, цензорам – погребенья

Пушкиных. В непредуказанный срок,

В предотвращение смуты,

Не увозить под великий шумок

По воровскому маршруту –

Не обрекать на последний мрак,

Полную глухонемость –

Тела, обкарнанного и так

Ножницами – в поэмах.

Июль 1931