Москву не взять!

Москву не взять!

В июне 1941 года Гитлер отдает приказ о нападении на Советский Союз. Существует версия, что именно Ольга Чехова была тем агентом, кто сообщил Сталину точную дату начала войны, да так, что он наконец-то в это поверил. Однако она сама в мемуарах на это даже не намекает.

Июльским утром 1941 года Ольге звонит фрау Геббельс — приглашает на обед на загородной вилле Геббельса в Ланке. Правительственная машина уже выслана. Дневного спектакля нет, уважительной причины отказаться не предвидится. Ольга садится в автомобиль и едет в гости к Геббельсу. "Нас около тридцати пяти человек: мои коллега, дипломаты, партийные функционеры. Застольная речь Геббельса пропитана национализмом и высокомерием. Он уже сейчас предсказывает падение Москвы. Я думаю о бесконечных русских просторах, убийственной зиме…"

И тут Геббельс поворачивается к ней:

— А ведь у нас за столом эксперт по России — фрау Чехова. Не полагаете ли вы, что эта война закончится еще до наступления зимы, что на Рождество мы будем в Москве?..

— Нет, — отвечает актриса.

— Почему же "нет"? — спокойно переспрашивает рейхсминистр.

— Наполеон тоже недооценил расстояния в России…

— Между французами и нами маленькая разница, — усмехается Геббельс, — за нами поддержка русского народа, мы идем как освободители. Большевистская клика будет сметена гигантской волной революции!

— Революции не будет, — возражает Ольга. — В момент опасности все русские объединяются.

— Очень интересно, — цедит Геббельс сквозь зубы. — Итак, вы не верите в силу германского вермахта? Вы предсказываете победу русских?

— Я ничего не предсказываю, герр министр. Вы спросили меня, будут ли наши солдаты еще до Рождества в Москве. Я высказала свое мнение. Оно может быть верным, а может быть ошибочным…

За столом тишина. Ольга осознает, что это открытое столкновение, из тех, которые Геббельс не прощает.

И тут ситуацию спасает итальянский дипломат. "Он со своим обворожительным акцентом выражает восхищение прелестными окрестностями вокруг дома, словно мы только что вовсе не говорили о России. Я бросаю ему благодарный взгляд. Геббельс действительно ничего не забывает…"

Ольгу вызывают в гестапо. Но тут актриса уже выбирает правильную тактику: "Моя политическая наивность действует на них настолько обезоруживающе и одновременно убедительно, что часа через два они отпускают меня с "признательностью за сведения"".