Эпилог Заключительный тост

Эпилог

Заключительный тост

Вернемся назад.

1965 год. Холодный зимний вечер в Калифорнии в конце года. Вечер, когда все Хилтоны собрались у Конрада в Каза Энкантадо на ужин накануне праздника. Как обычно, все было очень торжественно и официально: мужчины в черных костюмах с галстуками, женщины в элегантных вечерних туалетах. Как было принято, Конрад восседал в одном конце внушительного обеденного стола, в другом конце сидели его сын Ники с женой Триш. Справа от Ники разместились Баррон с Мэрилин. Напротив них – компаньонка Конрада Энн Миллер. Рядом с ней уселся Эрик с Пэт, а напротив них – его мать Мэри, первая жена Конрада. Присутствовала и вторая жена Конрада Жа-Жа Габор. Специально для этого случая, желая порадовать Жа-Жа, Конрад заказал бутылку «Уникума», венгерского ликера. Перед тем как сесть за стол, он, Жа-Жа и Ники выпили по рюмке ликера.

– Святые угодники! – воскликнул Ники. – В жизни ничего хуже не пробовал!

Конрад и Жа-Жа прыснули от смеха. Затем Жа-Жа заранее преподнесла Конраду подарок на день рождения – очень дорогой серебряный письменный прибор в георгианском стиле.

– Это тебе на семьдесят восьмой день рождения, – сказала Жа-Жа, довольная тем, что подарок понравился Конраду. – Живи еще много-много лет!

За другим столом в кухне, за детским столом, как его называли, весело болтали все отпрыски Хилтонов: дети Баррона, Ники, Эрика и даже восьмилетняя дочка Жа-Жа Франческа.

В большой столовой под громадной хрустальной люстрой взрослые громко разговаривали, в то время как слуги в ливреях вносили одно блюдо за другим – куропаток, стейки, пасту, рыбу и даже две украшенные фестонами большие индейки. Угощение было таким разнообразным, что они никак не могли договориться, что подавать, пока кто-то не сказал: «Да бог с ним! Пусть подают все, что есть!» Слуги осторожно ставили перед каждым присутствующим наполненные тарелки, но присутствующим было не до еды, все оживленно разговаривали, время от времени разражаясь смехом.

Почему мы вспоминаем этот конкретный вечер в Каза Энкантадо? Что особенного было в тот день из легендарной жизни семьи Хилтон? По правде сказать, ничего особенного. Судя по сделанным в тот вечер снимкам и по рассказам некоторых присутствующих, казалось, все были дружны и веселы. Не было ни серьезных разговоров, ни ссор. Отец и сыновья обсуждали новости политики, спорта и, разумеется, гостиничного бизнеса. Невестки радовались случаю повидаться, оживленно делились новостями из мира моды, добродушно подшучивали над мужьями. Никто, даже Жа-Жа, не выбежал из-за стола в приступе гнева. Это был один из обычных уютных ужинов большой, сложной и богатой семьи. «Порой все было вот так легко и просто, – вспоминала Триш Хилтон. – Хорошее было время, по-настоящему запомнившееся время, когда главным была семья, и только семья». Ей вторила Пэт Хилтон: «Это были моменты, которые были мне очень дороги, когда все было просто, легко и весело. Мы были тогда настоящей семьей».

Когда должны были подать десерт, Конрад поднял свой бокал.

– Хочу произнести тост, – объявил он. Он встал, все затихли и устремили на него взгляды. Он помолчал, собираясь с мыслями. – Какие бы ни были у нас разногласия, в прошлом, в настоящем или в будущем, а я думаю, они у нас будут всегда, – добавил он, взглянув на Жа-Жа, – мы всегда были и остаемся семьей. Как прекрасно сказал Оскар Уайльд: «После хорошего обеда человек может простить кого угодно, даже родственника». – Все дружно рассмеялись. – Поэтому предлагаю тост за всех нас, за семью Хилтон!

– За наше здоровье! – сказал Ники.

– За Хилтонов! – добавил Эрик.

– За семью Хилтон! – повторил Баррон, и все со звоном сдвинули хрустальные бокалы.

– Да, и, если не возражаете, я хотела бы сказать еще об одном!

Разумеется, это была Жа-Жа! Все обернулись к ней.

Было бы приличнее, если бы последний тост произнес Конрад, ведь он был хозяином, но все давно уже знали, что если кто и нарушает эту традицию, то исключительно Жа-Жа. Покачав головой и улыбнувшись, Конрад сел и протянул руку к своей бывшей жене со словами:

– Тебе слово, дорогая!

Жа-Жа встала.

– В Венгрии принято, – начала она, – чтобы в завершение трапезы кто-нибудь произнес тост за хозяина, чтобы отблагодарить его за гостеприимство и щедрость. И сегодня этим человеком буду… я, – торжественно заявила она, глядя на Конрада. – Итак, за нашего хозяина! Я хочу сказать. – Она выдержала драматическую паузу, а затем продолжила: – Каждого из нас, кто сидит сейчас за столом, ты ухитрялся вывести из себя, и. – Все напряженно ждали, что она скажет, ведь это говорил не кто-нибудь, а Жа-Жа! – за это мы тебя любим, – закончила она, к общему облегчению. – Правда любим. – Затем с ослепительной улыбкой она добавила: – В Америке говорят «Доброго здоровья». А мы в Венгрии говорим «Egeszsegere!». К сожалению, американцы неправильно произносят это замечательное венгерское слово. И в их произношении оно звучит – по-венгерски – «За твою задницу!».

Все буквально захлебнулись смехом.

– К счастью, – продолжала Жа-Жа, – я не американка. – Он подняла свой бокал. – Как гордая венгерка, я хочу сказать всем вам, мои дорогие: «Egeszsegere!»

– Да, эгешегере! – отчаянно коверкая слово, повторил Ники.

– Эгежзегере! – тоже еле выговорил Баррон.

Под бурные аплодисменты Жа-Жа опустилась на стул.

– Что ж, – сказал со смехом Конрад, – не думаю, что мне удастся превзойти этот тост. Однако я сказал бы, говорим ли мы «Ваше здоровье» или «За твою задницу», нужно признать, что это чертовски хороший тост!