Время испытаний

Время испытаний

В Эйзенахе был заложен фундамент национальной революционной партии пролетариата. Теперь надо было нести ее идеи, ее программу в рабочие массы. Бебель и здесь был впереди. В начале ноября 1869 года он отправляется в трехнедельную агитационную поездку по Южной Германии, за которой последовали многие другие. Он выступил на восемнадцати массовых митингах, разъясняя программу партии, обосновывая необходимость солидарности с Международным Товариществом Рабочих и защищая свою точку зрения от нападок представителей мелкой буржуазии.

По возвращении он продолжил полемику, опубликовав ряд статей в партийной газете «Volksstaat» (в качестве «побочного занятия» он занимался и ее распространением). Эти статьи вошли в его первую брошюру «Наши цели», к которой благодаря содержавшимся в ней программным положениям на протяжении десятилетий обращались деятели немецкого рабочего движения. В ней Бебель разъяснял, защищал и конкретизировал революционную программу Социал-демократической рабочей партии. В целом он стоял уже на позициях материалистического понимания истории и пришел к осознанию того, что социалистическая революция заменит капиталистическую общественную формацию более высокой формацией – социалистической, и прямо и недвусмысленно требовал уничтожить капиталистическую частную собственность на все средства производства. В Эйзенахской программе это требование было выдвинуто лишь косвенно. И хотя Бебель еще не избавился от некоторых заблуждений, идущих от Лассаля, у него не было и тени сомнения в том, что главное – это отнюдь не только демократизация буржуазного государства – как сегодня, намеренно искажая его взгляды, утверждают правые социал-демократические историки, – но «экспроприация экспроприаторов», лишение собственности эксплуататоров, то есть капиталистов и крупных землевладельцев.

Зрелости своих теоретических взглядов Бебель обязан был изучению «Капитала» и других произведений Маркса, а также Энгельса, которые он начал штудировать во время своего первого пребывания под арестом в декабре 1869 года. Он был осужден на три недели за «распространение опасных для государства учений». Во время этого тюремного заключения (как и последующих) он интенсивно читал научную литературу, много писал.

В 1870 году Августу Бебелю и всей партии предстояло выдержать первый серьезный экзамен. На состоявшемся в июне 1870 года в Штутгарте первом партийном съезде, молодая партия должна была высказать свое мнение по аграрному вопросу. И опять-таки прежде всего благодаря настойчивости Бебеля партия признала нужным и возможным «привлечь в социалистический лагерь и сельскохозяйственных рабочих»[26] и указала на крестьян как на своих союзников. По предложению Бебеля съезд принял резолюцию, в которой говорилось о необходимости превратить землю «в общественную собственность, с тем чтобы она отдавалась государством в аренду сельскохозяйственным кооперативным товариществам, которые были бы обязаны обрабатывать землю при помощи научных методов и распределять весь продукт труда между своими членами, согласно договору»[27].

Несмотря на многие, в отдельных случаях существенные, теоретические неясности, это была резолюция, соответствующая социалистическим принципам.

Насколько важным было идеологическое и политическое отмежевание Эйзенахской партии от всех непролетарских течений, показали события, последовавшие непосредственно после Штутгартского съезда. Вспыхнула франко-прусская война, которая была сначала по своему характеру национальной оборонительной войной Германии против наполеоновской Франции. Но вели ее ультрареакционные прусско-германские милитаристы, преследовавшие не национальные, а династические цели. Как же следовало, как необходимо было действовать в этой ситуации революционной рабочей партии?

Использовать ранее накопленный опыт или примеры из практики Бебель и Либкнехт не могли. Они часами обсуждали, какую позицию им следует занять. Когда же 21 июля в Северогерманском рейхстаге охваченные националистическим угаром депутаты, независимо от партийной принадлежности, без всяких дискуссий, голосовали за предоставление требуемых правительством кредитов, только Бебель и Либкнехт воздержались и заявили: «Как принципиальные противники любой династической войны, как… члены Международного Товарищества Рабочих, которое борется против всех угнетателей без различия национальностей… мы не можем ни прямо, ни косвенно поддержать настоящую войну… Вместе с тем мы высказываем твердую надежду, что народы Европы… сделают все, чтобы… уничтожить современное господство сабли и классов…»[28]

Так Бебель и Либкнехт отстаивали и защищали пролетарскую, интернационалистскую позицию своей партии. В условиях царившего тогда шовинистического угара это было в высшей степени смелым поступком, «актом мужества»[29], как писал в связи с этим Маркс.

Однако правящие классы, а также многие лассальянцы начали настоящую травлю Эйзенахской партии и ее руководителей. Многие рабочие функционеры были арестованы, распаленные шовинистическими лозунгами хулиганы совершили нападение на квартиру Либкнехта и выбили в окнах стекла, при этом чуть не погиб его только что родившийся сын Карл. К социал-демократам относились как к людям, поставленным вне закона. Но Бебель был непоколебим. Его не смутила и злостная клевета на социалистов и объявление их «изменниками родины» – прием, неизменно используемый с тех пор для травли социалистов и коммунистов. Напротив, когда в начале сентября после капитуляции Наполеона у Седана война приобрела явно захватнический характер, Бебель выступил в рейхстаге с решительным протестом против какого бы то ни было продолжения войны, и прежде всего против требования аннексии Эльзас-Лотарингии.

Так Бебель, революционные социал-демократы Германии, будучи патриотами «в подлинном смысле слова»[30], спасали честь нации. Как пролетарский интернационалист, Бебель страстно защищал право наций на самоопределение. Аннексия Эльзас-Лотарингии, указывал Бебель, основываясь на положениях «Второго воззвания Генерального Совета Международного Товарищества Рабочих о франко-прусской войне», написанного Марксом, бросит Францию в объятия русского царизма и поставит Германию перед необходимостью вести войну на два фронта. История впоследствии подтвердила правильность этого предостережения.

17 декабря 1870 года реакция нанесла эйзенахцам удар. Бебель, Либкнехт и Гепнер – второй редактор «Volksstaat» – были арестованы за «государственную измену» и брошены в тюрьму Лейпцигского окружного суда. Из многих районов Германии в адрес Бебеля и Либкнехта поступали многочисленные письма рабочих-социалистов с выражением чувства симпатии и полной солидарности с ними. Доверие масс было столь велико, что во время выборов в рейхстаг в марте 1871 года подавляющее большинство ткачей из Глаухау – Мееране, несмотря на огромных масштабов шовинистическую кампанию, а также на то, что Бебель был лишен какой-либо возможности общаться со своими избирателями, вновь назвали его своим депутатом.

Сразу же после выхода из тюрьмы 28 марта Бебель появился во вновь избранном германском рейхстаге и был в нем единственным представителем рабочих.

В то время как Бебель и многие другие социалисты находились в заключении, 18 января 1871 года на захваченной французской территории, в Версале, прусский король был провозглашен германским кайзером Вильгельмом I. Эту вновь основанную германскую империю Бебель с трибуны рейхстага бесстрашно назвал полицейско-милитаристской диктатурой юнкерства и крупной буржуазии. Выступая в дискуссии по поводу имперской конституции, он требовал гарантировать рабочему классу, как и другим прогрессивным силам, демократические права и выразил глубокое убеждение в том, что трудящиеся массы, «если потребуется, будут любой ценой, в том числе и силой, защищать свои основные права»[31].

Понимание национальной и исторической миссии рабочего класса позволило Бебелю сразу же выступить в защиту парижского пролетариата, который весной 1871 года поднялся против своих угнетателей и впервые в истории создал государство диктатуры пролетариата. Несмотря на злобную пропаганду господствующих классов, Социал-демократическая рабочая партия на примере Парижской коммуны воспитывала в немецких рабочих чувство интернациональной солидарности. И когда французские контрреволюционеры при содействии прусских оккупантов, учинив массовую кровавую расправу, уничтожили героически сражавшихся коммунаров, Август Бебель выступил 25 мая 1871 года в рейхстаге со страстной речью: «Господа… можете быть твердо уверены, что взоры всего европейского пролетариата и всех, в ком сохранилось еще чувство свободы и независимости, прикованы сейчас к Парижу… И пусть в настоящее время Париж разгромлен, но я напоминаю вам, что борьба в Париже лишь небольшая вылазка передовых отрядов, что главные битвы в Европе еще впереди и не пройдет и несколько десятков лет, как боевой клич парижского пролетариата „Война дворцам, мир хижинам, долой нужду и тунеядство!“ станет боевым кличем всего европейского пролетариата»[32].

Неистощимый революционный оптимизм Августа Бебеля, его пролетарский интернационализм и патриотизм, преданность революционной борьбе за освобождение рабочего класса придавали немецким рабочим в период тяжелых испытаний 1870 – 1871 годов силы и вселяли уверенность в победе. На чем, однако, основывалась твердая вера Бебеля в победу? Она явилась результатом его тесной связи с рабочим классом, знания им законов развития человеческого общества, знания, которое дал ему марксизм,

В последующие годы испытанный и закаленный в классовых битвах рабочий вождь все глубже проникал в мир идей Маркса и Энгельса, всесторонне овладевал теорией научного коммунизма, приобретал опыт наиболее правильного применения ее в условиях классовой борьбы в Германии. Это имело особенно большое значение, ибо после создания Социал-демократической рабочей партии и падения Парижской коммуны центр международного рабочего движения переместился из Франции в Германию.

1872 год принес Бебелю новое испытание. В середине марта он вместе с Либкнехтом и Гепнером вновь предстал перед судом присяжных в Лейпциге. Им предъявлялось обвинение в «государственной измене». Однако попытка вынести в лице подсудимых обвинительный приговор социализму и революционному рабочему движению, а немецкую рабочую партию лишить ее руководителей, закончилась провалом. Бебель и Либкнехт превратили зал суда в трибуну для революционной пролетарской агитации. Длившееся две недели судебное разбирательство они использовали для изложения принципов социалистического мировоззрения и революционной политики. Отчеты о судебных заседаниях публиковались в печати, поэтому Бебеля и Либкнехта слушали рабочие всей Германии.

«Капиталист не спрашивает рабочих, которых он эксплуатирует, на каком языке они говорят – немецком или шведском, английском или французском, и какого цвета их кожа – белого, черного или желтого», – заявил на суде Бебель. «Против этой „международной“ эксплуатации рабочих, – говорил он, – есть только одно средство: международное братство эксплуатируемых»[33]. Бесстрашно защищали обвиняемые свое убеждение в том, что интересы и будущее немецкой нации требуют, чтобы было уничтожено германское милитаристское государство и была создана единая демократическая германская республика, и за эту демократическую республику они готовы «снять со стены ружье, чтобы сражаться с князьями и их армиями»[34].

С гордо поднятой головой встретили Бебель и Либкнехт приговор – два года заключения в крепость за «государственную измену». В обращении к товарищам по партии они писали об этом процессе: «Он до такой степени содействовал распространению наших принципов, что мы охотно соглашаемся на несколько лет тюрьмы… Наша партия будет жить, расти и победит»[35].

Мужественное поведение Бебеля и Либкнехта на суде способствовало росту их популярности как передовых борцов за социализм и демократию далеко за пределами Германии. «Поздравляем вас всех с вашим выступлением в суде… – писал Фридрих Энгельс Либкнехту от себя и от имени Маркса, – надо было дать отпор этой сволочи, и вы это здорово сделали… Большой привет Бебелю и не падайте духом…»[36]

Спокойно встретил Бебель и решение суда по делу «об оскорблении его величества». Суд приговорил его еще к девяти месяцам тюрьмы и лишил депутатского мандата.