На фронтах Великой Отечественной
На фронтах Великой Отечественной
20 июня 1941 года Григорий Пантелеевич успешно окончил курсы при Академии Генштаба РККА и был зачислен слушателем Академии.
О начале войны он узнал рано утром 22 июня, находясь на даче в Серебряном бору.
В тот же день Г. П. Кравченко был направлен в распоряжение командующего ВВС Белорусского особого военного округа. Перед вылетом он заехал домой проститься с родителями, с сестрой Ольгой и Федором-младшим.
Рано утром 23 июня Пантелей Кравченко (отец Григория) принес Николаю Константиновичу Орлову записку от сына.
Капитан Орлов был адъютантом помощника начальника Генштаба Я. В. Смушкевича. Но поскольку Смушкевич лежал в больнице, Орлов оказался не у дел. В записке Григорий Пантелеевич писал Орлову, чтобы тот искал его в отделе кадров ВВС Белорусского военного округа.
Явившись в отдел кадров Генштаба, Орлов попросил откомандировать его в распоряжение генерала Г. П. Кравченко. 24 июня Орлов получил назначение в 11-ю смешанную авиационную дивизию на должность начальника оперативного отдела штаба, 25 июня он выехал в район Могилева.
В Рославле Орлов и большая группа офицеров различных частей были на совещании, где член ЦК КП(б) Белоруссии Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко информировал об обстановке на фронте, сложившейся на 27 июня, и рассказал о задачах фронта и тыла.
В отделе кадров ВВС Западного фронта Орлова назначили адъютантом генерала Кравченко, ставшего командиром 11-й смешанной авиадивизии. В первый день войны она понесла большой урон, но и сама уничтожила до 50 самолетов врага. Командир дивизии погиб 23 июня. Оставшийся личный состав отходил на восток. Трагически погибла и группа политработников дивизии. Они ехали в машине и ночью оказались в колонне немецких танков. Пытались скрыться в лесу, но были замечены и обстреляны. В живых остался всего один человек. Он добрался до своих и доложил о случившемся.
Орлов вспоминает, что в ночь на 28 июня на Могилевском аэродроме шла интенсивная боевая работа. Бомбардировщики вылетали на задания, истребители охраняли аэродром или бомбардировщиков в воздухе.
Немецкие самолеты то и дело пытались напасть на нас, но их всякий раз встречали истребители И-16 пушечные и МИГ-3. Фашистам так и не удалось нанести прицельный удар по аэродрому.
Начальник штаба 11-й дивизии полковник Воробьев и капитан Орлов выехали на машине 28 июня в район Климовичи (в 100 км восточнее Могилева).
Ехали ночью, не включая фар, но шофер хорошо знал Могилевскую область и уверенно вел машину.
Дорога проходила через лес, густо набитый войсками. В одном месте неожиданно поднялась стрельба: то ли немцы забросили диверсантов, то ли своих за врага приняли. К рассвету прибыли к месту базирования штаба дивизии.
1 июля первым прилетел на площадку командир 4-го штурмового авиаполка майор Семен Григорьевич Гетьман. Тут уже были генерал Кравченко и капитан Орлов. Они разложили посадочное полотнище, стали ждать самолеты.
С. Г. Гетьман вспоминает, что он полетел после того, как отправил полк по группам на боевые задания с аэродрома близ Быхова и приказал возвращаться уже в район Климовичи.
Самолеты ИЛ-2 благополучно приземлялись. Их быстро маскировали. Но тут ударил ливень и несколько самолетов из-за плохой видимости пошли на вынужденную посадку. Их потом разыскали, и они все благополучно прибыли на аэродром.
Прилетевшие летчики 4-го штурмового авиаполка увидели Г. П. Кравченко возле самолета У-2. На нем коверкотовая гимнастерка с тремя звездами в петлицах, перехваченная широким ремнем. Над левым карманом две медали «Золотая Звезда» Героя, пять орденов. Он стоял без фуражки.
Встреча в июльский день 1941 года в прифронтовом лесу с дважды Героем Советского Союза, молодым генерал-лейтенантом авиации была неожиданной, удивляла.
— Кто это? — спрашивали друг у друга. Ведь дважды Героев в стране было всего четверо. И летчики могли не знать, что С. И. Грицевец погиб, Я. В. Смушкевич в начале войны подвергся несправедливому аресту, а С. П. Денисов, начальник Качинской авиашколы пилотов, находился в Крыму.
Майор Гетьман построил летчиков. Генерал Кравченко представился:
— Я назначен командиром 11-й смешанной авиадивизии, а 4-й штурмовой полк входит в ее состав. Надеюсь, что 4-й штурмовой будет так же отважно сражаться с немецко-фашистскими захватчиками, как сражается в эти дни.
Настроение у летчиков поднялось. Было радостно сознавать, что их командир — тот самый прославленный воздушный ас, который успел уже повоевать и в Китае, и на Халхин-Голе, и в финскую кампанию.
В последующие дни в состав 11-й авиадивизии на разные аэродромы в район Климовичи прибыли полк легких бомбардировщиков на ПЕ-2 и полк истребителей на И-16 пушечных.
В дальнейшем полки менялись, прибывали и убывали на переформирование (ввиду больших потерь из-за постоянных жарких боев в воздухе и на земле). Бывало и так, что к возвращению самолетов с задания аэродром оказывался уже в руках врага.
Кравченко с рассвета и до рассвета находился на аэродромах, лично руководил боевыми действиями полков, сам ставил боевые задачи.
Автомобиль служил ему «пунктом управления на колесах». Как вспоминает С. Г. Гетьман, Кравченко подробно интересовался обстановкой, в которой полк вел боевые действия, каждым вылетом и его результатом.
Командир дивизии был всегда на виду, с людьми, часто беседовал с летчиками.
— Выше голову, орлы! Еще немножко, и мы начнем им хребет ломать! — говорил он. — И машины у нас будут новейшие, современные.
Кравченко находил время и для бесед с личным составом аэродромного обслуживания. Это было так необходимо в период отступления, при страшной физической и моральной нагрузке, обрушившейся на людей.
4-й штурмовой авиаполк прилетел на фронт из района Богодухова, Харьковской области и начал свою боевую работу 28 июня. Этот авиаполк был первой частью, принявшей в самый канун войны на вооружение и осваивающей теперь в боях самолеты-штурмовики ИЛ-2, ставшие впоследствии знаменитыми. Они несли реактивные снаряды, бомбовый груз, имели пушки.
Герои летчики на новых машинах наносили большой урон противнику. Они громили колонны фашистских танков, автоколонны с пехотой и грузами.
Фашисты уже с первых дней войны впадали в панику при виде ИЛ-2. У нашей пехоты эти самолеты получили меткие названия «летающий танк», «небесная артиллерия».
В первые дни боев 4-й штурмовой полк помог задержать передовые части группы армий «Центр» на реке Березине. В истории полка записано:
«Полк уничтожил девять переправ на реке Березине, препятствовал форсированию реки противником в течение трех суток. За эти действия командующий фронтом Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко объявил благодарность всему личному составу»[18].
5 июля полк летал во главе с майором С. Г. Гетьманом на штурмовку Бобруйска. Разведка доложила, что там большое скопление самолетов. «Как на выставке стоят», — говорили разведчики.
Вот как описывает эту операцию Герой Советского Союза Василий Емельяненко:
«Штурмовому полку предстояло нанести удар по бобруйскому аэродрому. Впервые ставилась такая задача.
По наблюдениям летчиков и данным разведки, там в эти дни сосредоточилось несколько авиационных эскадр. Самолеты стоят без всякой маскировки в несколько рядов, почти впритык друг к другу. И вообще фашисты чувствуют себя там в полной безопасности, как дома.
Командир полка сидел в землянке и уяснял боевую задачу. Ведь одним ударом по самолетам на стоянках можно нанести авиации противника такой урон, какого иными средствами нельзя добиться даже за длительный срок.
Да, самолеты на аэродроме — цель очень заманчивая. За одну штурмовку можно их столько накрошить, если…
И тут начинает цепляться одно за другое множество «если», над которыми сейчас и думает командир полка.
Может случиться и так: штурмовики подойдут к Бобруйску, а там никакой «авиационной выставки» нет и в помине — только опустевшие стоянки… У авиации ведь режим как у птицы: с рассветом — все на крыло, а в гнездо только к вечеру. Значит, чтобы не прилетать на опустевший аэродром, надо опередить противника. Поэтому генерал Кравченко и приказал нанести удар на рассвете. Выходит, что самим надо взлетать затемно. Но вот загвоздка: на штурмовиках в ночное время еще никто не летал. Что ж, придется отобрать самых опытных пилотов.
До рассвета зарокотали моторы. Из выхлопных патрубков заструилось багровое пламя. Оторвавшись от земли, летчики отыскивали ушедшие вперед самолеты по навигационным огням. Не доходя до Березины Гетьман, а вслед за ним и остальные летчики выключили навигационные огни.
При подходе к Бобруйску штурмовики пошли ниже. Слева по курсу видна взлетная полоса, по обе стороны от нее плотными рядами поблескивают самолеты. Ведущий с заворотом пошел в атаку.
Из-под крыльев штурмовиков дымным росчерком рванули «эрэсы», короткие вспышки мелькнули в рядах бомбардировщиков. Полыхнул огонь, закувыркались обломки. Понеслись пулеметно-пушечные трассы, кромсая крылья с черными крестами. А у самой земли от штурмовиков отделились бомбы. От их взрывов заполыхали «Юнкерсы» и «Мессершмитты», подготовленные к боевому вылету.
Полк трижды штурмовал бобруйский аэродром в этот день.
В результате налетов штурмовиков было уничтожено двадцать три «Юнкерса» и сорок семь «Мессершмиттов». Это была большая победа полка»[19].
Около 10 июля дивизия перебазировалась: 4-й полк — в Ганновку, другие полки в район города Хотимска. Через несколько дней из-за наступления врага — снова перебазирование: в Костюковичи, в Каничи.
И снова, сдерживая наседающих фашистов, бомбили мосты на реках Днепр и Сож, штурмовали колонны танков и били по живой силе противника. По нескольку боевых вылетов ежедневно. Так работали штурмовые и бомбардировочные полки. Истребители вели воздушные бои, прикрывая ИЛ-2 и ПЕ-2.
Прошло около полутора месяцев, как дивизия находилась в непрерывных боях. 14 августа 4-й штурмовой передавал на аэродроме Белынковичи соседнему полку уцелевшую технику и уходил пешим порядком на переформирование. Из 65 самолетов в полку осталось только три исправных. Таковы были потери. Но полк свою задачу выполнил. Летчики нанесли огромный урон врагу и приобрели боевой опыт на ИЛах, которые начали поступать на вооружение.
Генерал Кравченко прощался с полком. Обращаясь к командиру полка майору Гетьману, он сказал:
— Вернешься ко мне, Семен Григорьевич?
— Обязательно! — пообещал Гетьман. Они не могли тогда предполагать, что вскоре будут формироваться уже не смешанные дивизии, а отдельные штурмовые, бомбардировочные, истребительные.
4-й штурмовой полк после укомплектования материальной частью, был направлен на другой фронт и в другую дивизию.
Но Кравченко помнил о нем. Он потребовал срочно представить списки на награждение летчиков 4-го штурмового полка, отличившихся в боях на Западном фронте с 28 июня до середины августа.
Наградные листы были составлены еще в Ганновке, но во время бомбежки штаба дивизии сгорели.
Пришлось все делать заново.
В газетах «Правда» и «Красная Звезда» за 5 октября 1941 года были опубликованы два Указа Президиума Верховного Совета СССР. Один — о награждении 4-го штурмового авиаполка высшей правительственной наградой — орденом Ленина. Второй — о присвоении звания Героя Советского Союза командиру полка майору Семену Григорьевичу Гетьману. Орденами и медалями за боевые дела на Западном фронте были награждены тридцать два летчика и техника полка.
В газете «Красная Звезда» была напечатана статья «Полк Героя Советского Союза майора. Гетьмана». В ней говорилось:
«Эту высокую награду полк заслужил самоотверженной героической борьбой с фашистами. Почти с самого начала войны он участвует в боях. Полк имеет 600 боевых вылетов. А каждый вылет штурмового полка — это сокрушительный удар по вражеской авиации, мотомехвойскам, по пехоте и коммуникациям.
Штурмовиков 4-го полка, как огня, боялись немецкие стервятники. За время боев летчики тов. Гетьмана уничтожили на аэродромах 100 фашистских самолетов. 4-й авиаполк — это гроза для немецких танков. Он разбил 140 танков, много броневиков. Славные летчики уничтожили кроме того 25 орудий, 30 зенитных точек, 500 автомашин с пехотой, с разными военными грузами, 48 автомашин с боеприпасами и горючим. Большая заслуга в замечательных победах полка принадлежит его командиру Гетьману. Мужественный и храбрый командир, участник войны с белофиннами, лично ведет своих соколов в бой, на деле показывает пример честного и беззаветного служения Родине».
Позднее, в марте 1942 года, 4-й авиаполк стал гвардейским и получил наименование: 7-й гвардейский штурмовой авиаполк. В двадцатых числах июля 1941 года Григорий Пантелеевич узнал о геройской гибели своего друга Степана Павловича Супруна.
Степан Супрун был исключительно талантливым испытателем самолетов. За время работы в НИИ ВВС он летал на самолетах 140 типов. Многому научился у своего наставника Валерия Чкалова и щедро передавал свой опыт другим.
В мае 1940 года Степану Супруну было присвоено звание Героя Советского Союза за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с финской белогвардейщиной и проявленные при этом отвагу и геройство.
На финском фронте Супрун испытывал в боевых условиях новые истребители. Когда началась Великая Отечественная война, он был в Крыму: как депутат Верховного Совета СССР выступал с отчетом перед избирателями.
24 июня 1941 года, завершив испытание истребителя ЯК-1, Супрун в испытательном акте написал:
«С такими истребителями никакие «Мессершмитты» не будут нам страшны».
С. П. Супрун настойчиво просил, чтобы ему разрешили сформировать полк особого назначения из летчиков-испытателей. Они в боевых условиях должны были продолжить испытания новейших самолетов МИГ-3 и ЯК-1. 401-й истребительный полк особого назначения был сформирован и 30 июня перебазировался под Витебск. При отлете С. П. Супрун написал родным:
«Дорогие мои! Сегодня улетаю на фронт защищать свою Родину, свой народ. Подобрал себе замечательных летчиков-орлов. Приложу все свои силы, чтобы доказать фашистской сволочи, на что способны советские летчики. Вас прошу не беспокоиться. Целую всех. Степан».
Боевая жизнь полка началась сразу же по прилете на прифронтовой аэродром. Летел немецкий разведчик. Супрун поднялся на перехват врага. МИГ-3 имел скорость 625 км в час, и Степан мгновенно поднялся выше вражеского самолета, зашел ему в хвост со стороны солнца. Разведчик спокойно шел прежним курсом. Только когда Супрун пошел в атаку, фашистский стрелок открыл огонь, но было уже поздно: очередь советского летчика сразила гитлеровца. Разворот и снова атака. Вражеский самолет вспыхнул, пошел к земле.
Потом полк особого назначения громил скопления фашистских войск на переправах. В один из июльских дней летчики полка сбили семь вражеских самолетов, не потеряв ни одного.
На разборе первых боев Супрун говорил, что фашисты ничего нового еще не придумали. Машины те же. Правда, пока у них самолетов больше. Но наши заводы с каждым днем увеличивают выпуск новых машин, которые превосходят гитлеровские. Так что у нас есть полная возможность побеждать.
За короткое время С. П. Супрун сбил четыре самолета. 4 июля эскадрилья, успешно выполнив боевое задание, возвращалась на свой аэродром. Степан, принимавший участие в полете, отделившись от группы, решил провести на своем МИГ-3 дополнительную разведку для следующего вылета.
Неожиданно навстречу ему вынырнули из облаков два «Юнкерса» и четыре «Мессершмитта». Супрун отважно атаковал фашистов, сбил одного из них, но силы были неравными.
До обидного короткой оказалась ратная жизнь Степана Супруна. Но имя его, как знамя, осеняло полк на протяжении всей войны, звало летчиков на подвиги, вселяло в них мужество, рождало ненависть к врагу и непреклонную волю к победе.
В донесении бывшего командира 23-й авиадивизии В. С. Нестерцова указывалось, что Степан Супрун погиб в районе города Толочин, Витебской области. Позднее стало известно, что Супрун был захоронен в лесу 4 июля 1941 года двумя колхозниками деревни Сурневка. После войны могилу долго искали. Лишь летом 1960 года удалось найти место гибели Супруна и остатки его самолета.
Останки Супруна перевезены в Москву и захоронены на Ново-Девичьем кладбище. Указом Президиума Верховного Совета СССР 22 июля 1941 года С. П. Супрун вторично был удостоен звания Героя Советского Союза посмертно. Он был пятым дважды Героем. Бронзовый бюст С. П. Супруна возвышается в городе Сумы.
Фашисты остервенело рвались к Москве. Их танковые армады делали глубокие опасные прорывы.
Из Каничей авиадивизия перебазировалась в Мглин. Но немцы быстро обнаружили аэродром. «Мессершмитты» атаковали его, сожгли санитарную машину, один техник был убит и несколько человек ранено. Генерал Г. П. Кравченко, полковой комиссар И. И. Соколов и новый начальник штаба дивизии майор Гудков были на аэродроме в момент налета.
Немцы заняли Мглин. Дивизия срочно перебазировалась в район города Погар. Только благодаря умелому руководству Г. П. Кравченко наземные подразделения его дивизии не оказались в плену.
Однажды колонна машин дивизии заехала на станцию Унеча. Девять «Юнкерсов» начали ее бомбить. Во главе колонны ехал Кравченко. Его умелые действия помогли и здесь. Прибыли на новый аэродром. Звонит телефон. Телефонистка со станции Унеча сообщает, что там уже фашисты. Кравченко, выслушав девушку, крикнул в трубку:
— Вас понял. Прячьтесь!
— За нас не беспокойтесь! Бейте гадов, — ответила патриотка.
Самолеты дивизии Кравченко подвергли штурмовке двор и здание почты в Унече, где действительно было много немецких машин и солдат. Все уничтожили реактивными снарядами.
19 августа был образован Брянский фронт. 11-я авиадивизия вошла в его состав.
В ноябре была сформирована ударная авиагруппа. Ядром ее стала 11-я авиадивизия. Авиагруппа входила в оперативное подчинение 3-й армии. Это было временное формирование. Командовал авиагруппой генерал Г. П. Кравченко.
В конце ноября разведчики установили, что по шоссе Скопин — Ряжск к фронту движутся колонны моторизованной дивизии немцев. Авиагруппа Кравченко нанесла удар по этим колоннам. Пять дней летчики штурмовали мотодивизию. В результате она была разгромлена, деморализована и выведена на переформирование.
Летчикам, принимавшим участие в этих действиях, Военный Совет фронта объявил благодарность, 27 человек были представлены к правительственным наградам.
Дороги войны свели на Брянском фронте Григория Пантелеевича с бывшим своим командиром по НИИ ВВС Петром Михайловичем Стефановским.
П. М. Стефановскому поручили прикрыть с воздуха разгрузку на станции Ряжск ста пяти воинских эшелонов 61-й резервной армии. Летчики должны были патрулировать вдоль железной дороги на участке Кораблино — Ряжск — Богоявленск и отбивать все попытки врага помешать выгрузке войск. Для проведения этой операции корпус ПВО выделил полк МИГов и два полка Яков.
«Прилетели на заданный аэродром, — вспоминает Стефановский. — К моему МИГу подкатывает «эмка». Шофер лихо докладывает: «Начальник гарнизона генерал-лейтенант авиации Кравченко просит Вас прибыть к нему на командный пункт». Ознакомившись с моей задачей, Григорий Пантелеевич остался весьма доволен нашим соседством. Сам он тогда командовал сильно поредевшим в бесконечных боях авиасоединением и нуждался в прикрытии аэродрома от налетов гитлеровцев.
«Обстановка здесь весьма неутешительная, — говорил Григорий Пантелеевич. — Немцы обошли Тулу с юго-востока и двигаются на Каширу. Так-то, Петр Михайлович»[20].
В декабре 1941 года началось наступление советских войск. Стояли сильные морозы. Летчики много летали, но подвоз горючего, боеприпасов и другого снаряжения был затруднен. В последних числах декабря Кравченко дал задание капитану Орлову найти затерявшийся где-то на проселках транспорт с горючим. Для поисков Кравченко дал свой самолет, который Герою подарили уральские рабочие. Капитан Орлов кружил на небольшой высоте в направлении Ельца, когда налетевший «Мессершмитт» подбил самолет. Летчик не пострадал, благополучно сели на снег, но Орлов при посадке сильно стукнулся о приборную доску.
Пользуясь попутными машинами, Орлов все-таки отыскал транспорт с горючим и доставил его на аэродром.
В последних числах декабря потрепанные в боях фашистские части под напором советских войск отступили. Были освобождены Елец и Ефремов.
Авиагруппа перебазировалась в Ефремов. Здесь авиаторы встречали Новый 1942 год.
Как вспоминает Ф. С. Гудков, ныне генерал-лейтенант в отставке, на новогоднем вечере Григорий Пантелеевич выступил с речью. Каждое его слово было продумано, дышало уверенностью в победе над врагом, призывало к стойкости в борьбе, воодушевляло на новые боевые дела.
Во время январских боев 1942 года на подступах к Мценску основная тяжесть борьбы в воздухе легла на авиационные части, которыми командовал Г. П. Кравченко. В это время в авиагруппе было всего 109 исправных самолетов. Авиагруппа взаимодействовала с 3-ей армией и славилась не только своими боевыми делами, но и умением хорошо вести разведку. Занимались этим все летчики. Идет ли экипаж на бомбометание, патрулирует ли в воздухе, он обязательно наблюдает за землей. Именно экипажи авиагруппы Г. П. Кравченко сообщили ценные сведения о подвозе противником в район Курска большого количества цистерн с горючим, боеприпасов, о перемещении немецких войск.
С июня 1941 года Григорий Пантелеевич в боевых вылетах не участвовал. Слишком много было организационных дел на земле. Нужно было руководить полками, иметь тесную связь с наземными войсками, чтобы осуществлять взаимодействие. Он часто находился на КП командующего 3-ей армией.
В феврале 1942 года в армиях была учреждена должность командующего ВВС. В 3-ей армии командующим авиацией был назначен Г. П. Кравченко. Затем эту должность упразднили, и Кравченко был назначен командующим Ударной группой № 8.
В боевой характеристике на генерал-лейтенанта авиации Г. П. Кравченко, подписанной командующим Брянским фронтом генерал-полковником Еременко, записано:
«За период работы в военно-воздушных силах Брянского фронта авиачастями Г. П. Кравченко уничтожено: самолетов в воздушных боях — 27, танков — 606, автомашин с пехотой и военными грузами — 3199, зенитные точки, артиллерийские батареи, минометы, переправы и т. д.»[21].
Вскоре Григория Пантелеевича приказом Ставки зачислили в распоряжение командующего ВВС КА. Он принимает участие в формировании новых авиадивизий. Страна уже способна была дать ВВС новейшие самолеты ЯК-1, МИГ-3, ЛАГГ, ИЛ-2 и другие во все возрастающем количестве. С весны 1942 года на фронтах появились военно-воздушные армии.
Кравченко поручили сформировать 215-ю истребительную авиадивизию в районе Москвы, а 23 июля 1942 года он был назначен на должность командира этой дивизии. Формирование включает в себя не только сбор личного состава по штатному расписанию, но и оснащение соединения соответствующей техникой, материальной частью, мастерскими, транспортом. И особенно важно обучение личного состава летному мастерству. На все это нужно время, талант и труд.
Г. П. Кравченко проявил себя как способный организатор и воспитатель.
Осенью 1942 года не вернулся из боевого вылета лейтенант Иван Кравченко. Узнав о случившейся с братом беде, Григорий Пантелеевич связался по телефону с майором Г. Ф. Приймуком, заместителем командира 16-го истребительного полка. Приймук вспоминает:
«Я сообщил что после воздушного боя с немецкими самолетами Ю-88 Иван Кравченко не возвратился на аэродром. При опросе участников боя выяснилось, что они видели, как из подбитого истребителя выбросился летчик и раскрыл парашют. Снижение было нормальным. Летчик приземлился в лесу. Я сказал Григорию Пантелеевичу, что сразу же отправил группу товарищей на поиск Ивана, и мы уверены, что в скором времени его должны отыскать. Кравченко поблагодарил за информацию и принятые меры и попросил о результатах поиска сообщить ему.
Потом он спросил, знаю ли я о том, что наш бывший комиссар Калачев погиб? Я слышал об этом, но подробностей не знал, и Григорий Пантелеевич рассказал мне об этом. Потом он поинтересовался, как мы используем опыт Халхин-Гола в боях против фашистской авиации, посоветовал лучше передавать его молодым, пожелал успехов».
Ивана нашли через три дня, отправили в госпиталь в Москву. Он был ранен в плечо. После лечения ему предоставили краткосрочный отпуск и он выехал на Волховский фронт к Григорию Пантелеевичу.
215-я истребительная дивизия с первых чисел ноября 1942 года вела бои на Калининском фронте в составе 2-го истребительного авиационного корпуса резерва Ставки главного командования. Летчики набирались боевого опыта. На счету дивизии уже числились десятки сбитых Фашистских машин.
В это время Г. П. Кравченко узнал о гибели друга Дмитрия Леонтьевича Колораша. Они вместе служили в отдельной истребительной эскадрилье особого назначения, а также испытывали самолеты в НИИ ВВС. Колораш был талантливый летчик-испытатель, верный товарищ.
На фронт Колораш попал в июне 1941 года, будучи заместителем командира 402-го истребительного авиационного полка особого назначения, которым командовал П. М. Стефановский.
Военная судьба забросила майора Колораша на Кавказское побережье Черного моря.
В октябре 1942 года Колораш стал командиром истребительного авиаполка. Но недолго герою пришлось водить своих соколов в жаркие бои. 29 октября, выполняя боевое задание, Колораш в районе станции Лазаревская обнаружил вражеские самолеты. Советский ас уничтожил две немецкие машины, но в воздухе появились четырнадцать «Мессершмиттов». И Колораш принял бой. Силы были слишком неравны. Все чаще прошивали его машину вражеские пулеметные очереди.
Наконец фашистам удалось серьезно ранить и самого летчика. Из глубокого пикирования он свечой взвился в поднебесье и устремил свою покалеченную, но еще грозную машину на вражеский самолет. Он ударил прямо по пилотской кабине. Мощный взрыв потряс окрестность. Семнадцатая победа Дмитрия Колораша стала последней. Родина-мать обессмертила ниц летчика с львиным сердцем.
31 декабря 1942 года второй авиакорпус в полном составе перебазировался на аэродромы Волховского фронта, чтобы защищать от налетов гитлеровских стервятников Ленинград.
Летчики 215-й дивизии в ожесточенных воздушных боях и штурмах наземных целей наносили противнику большие потери. Они прикрыли с воздуха подготовку к наступлению по прорыву блокады великого города на Неве.
12 января 1943 года части Ленинградского и Волховского фронтов пошли на штурм мощной полосы укреплений немцев. Авиация надежно прикрыла с неба этот прорыв. Летчики 215-й авиадивизии за неделю боев 70 раз поднимались в небо, сбили 48 истребителей и 9 бомбардировщиков врага. Потери дивизии были незначительными.
Генерал Кравченко пользовался большим уважением и любовью в дивизии. Его знали в лицо летчики и техники, инженеры и оружейники, те, кто обслуживал боевую работу. Всегда и во всем интересы Родины он ставил превыше всего.
22 февраля вышел Указ о награждении Г. П. Кравченко за умелое руководство войсками орденом Отечественной войны II степени.
Накануне дня Советской Армии, 22 февраля 1943 года, генерал предупредил все части дивизии, что надо быть бдительными, враг может попытаться сорвать праздник. Эти предупреждения были связаны и с тем, что самого командира вызывали в Ленинград на совещание.
23 февраля он вылетел на совещание в сопровождении трех истребителей. Летели над Синявинскими высотами, когда заметили воздушный бой, который вела небольшая группа советских истребителей с превосходящим числом самолетов противника.
Кравченко бросился на выручку своим, сбил один самолет, но и его истребитель загорелся от огня противника. Чтобы не упасть на территорию, занятую врагом, он повел горящий ЛА-5 в сторону своих аэродромов и, когда перелетел линию фронта, выбросился с парашютом.
Григорий Пантелеевич не раз прыгал с парашютом, и он никогда не подводил летчика. Но на этот раз парашют не раскрылся.
Тело генерала нашли в 3 километрах от передовой работники медсанбата. Это было восточнее линии Синявино — Мга.
Братья Григория Пантелеевича, Федор и Иван были на аэродроме. Иван, используя отпуск после ранения, приехал в гости к брату, а Федор служил в дивизии шофером.
После звонка из медсанбата они сразу выехали к месту гибели Героя.
Иван как летчик обнаружил: парашют не раскрылся потому, что вытяжной тросик, раскрывающий его, был перебит, в правой руке Григория осталось кольцо с обрывком тросика. Парашютный ранец не был поврежден.
На войне бывает всякое. Возможно, тросик был перебит осколком снаряда. При медицинском обследовании выяснилось, что Григорий Пантелеевич не был ранен. Он провел за свою жизнь десятки воздушных боев, но никогда не имел ранений.
Тело Г. П. Кравченко было доставлено в Москву на самолете, Федор и Иван также прибыли туда. Срочно, были вызваны с фронтов Федор-младший и Ольга, из Кургана — отец и мать.
По решению правительства тело генерал-лейтенанта Кравченко было предано кремации.
На траурном митинге с речами выступили секретарь Московского городского комитета партии Павлюков, генерал-майор авиации Иванов, заместитель командира 215-й истребительной авиадивизии полковник Лобан. Из друзей-земляков на похоронах были А. Ф. Иноземцев и Г. А. Крылов. Полковник Лобан снял с катафалка урну с прахом Героя и установил ее в нишу Кремлевской стены. Прогремел залп.
У Кремлевской стены люди склоняют головы перед черными мраморными плитами. На одной из них золотыми буквами высечено:
В Серебряном бору, во дворе той самой дачи, откуда Григорий Кравченко уходил на четвертую для него войну, каждую осень пламенеет разросшаяся рябина, посаженная его руками после Халхин-Гола.
Каждое утро к центру села Звериноголовское спешат дети. Они идут в школу имени дважды Героя Советского Союза Григория Кравченко. Им есть у кого учиться и радости жизни, и мужеству в ней.
* * *
Славный сокол и после гибели был страшен врагу. «Отомстим за Кравченко» — было написано на многих истребителях 215-й авиационной дивизии. Его опыт, мастерство и тактику использовали в боях сотни советских летчиков, нанося врагу удар за ударом.
Приказом Министра Обороны СССР генерал-лейтенант Г. П. Кравченко занесен навечно в списки третьей эскадрильи истребительного авиационного полка.
В селе Голубовка в память о дважды Герое воздвигнут постамент с бронзовым бюстом Г. П. Кравченко.
В Москве и Кургане, во многих селах именем Григория Кравченко названы улицы. Это дорогое и славное имя носят школы, пионерские дружины и отряды.
Жизнь Г. П. Кравченко — яркий пример беззаветного служения Родине.