В ЭМИГРАЦИИ

В ЭМИГРАЦИИ

В Вене Димитров и Коларов стали издавать газету «Работнически вестник». Печаталась она в маленькой типографии христианской секты, потому что только там нашелся славянский шрифт; к тому же в этой типографии, затерянной среди венских улиц и принадлежащей религиозной секте, безопаснее было выпускать революционную газету. С помощью тайных курьеров газета нелегально доставлялась в Болгарию.

Весной 1924 года Димитров выехал в Москву, в связи с чем газета прекратила свое существование. (Вышло всего двенадцать номеров.) 8 июля того же года Димитров был избран кандидатом в члены Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала, где он развернулся и как политический деятель и как публицист.

Свою международную деятельность Димитров связал с борьбой болгарского народа за освобождение от фашизма. Важнейшим условием успешности этой борьбы являлась большевизация Болгарской коммунистической партии. В июле 1925 года Димитров руководит Московским совещанием партии, где впервые ставится вопрос о большевизации партии.

В январе следующего года Димитров входит в состав временного Центрального Комитета Болгарской коммунистической партии, образованного в Вене согласно решению Московского совещания.

Димитров и Коларов отстаивают большевистскую линию партии против политических карьеристов справа и слева. На партийной конференции в Берлине (8 декабря 1927 года — 15 января 1928 года) Димитров делает доклад «О тактике партии 9 июня и в Сентябрьском антифашистском народном вооруженном восстании 1923 года». Он осуждает тактику 9 июня и ультралевый уклон партии, одобряет тактику Сентябрьского восстания, дает оценку событиям и делает выводы из поражения.

Димитров и Коларов были избраны в Заграничное бюро Болгарской коммунистической партии, которое некоторое время работало в Вене, а потом — в Берлине. Они вели борьбу против левосектантского течения в руководстве Болгарской коммунистической партии. Заслуги их в разгроме троцкизма, который пытался занять руководящую роль в партии, огромны.

Неспокойными, напряженными были годы эмиграции. Над Димитровым висели два смертных приговора. Первый ему был вынесен за участие в Сентябрьском восстании, второй (7 марта 1926 года) — за то, что он, Васил Коларов и другие эмигранты образовали в начале 1924 года Заграничный революционный комитет в Югославии.

Болгарские фашисты посылали своих людей за границу, которым поручалось найти и убить Димитрова.

После сентябрьских событий 1923 года жена Димитрова Любица Ивошевич переехала в Вену. Она облегчала эмигрантскую жизнь Димитрова. Сколько раз она вместе с молодыми эмигрантами болгарами оберегала его жизнь на улицах Вены, о чем Димитров даже и не догадывался! Димитров изменил свой внешний вид: бороду уже не отпускал, носил темные очки, широкополую шляпу. Когда к тому же он поднимал высокий воротник пальто, он делался неузнаваемым.

…Нелегальные квартиры, тайные встречи не делали жизнь легкой в беспечной и веселой Вене. Нелегальная жизнь имела свои законы, предъявляла свои требования, иногда столь необычные, что к ним не сразу и привыкнешь. Вот, к примеру, кафе «Вундерер» на широкой оживленной площади. За зелеными бильярдными столами этого кафе проводили время венские богатые бездельники. Здесь можно было увидеть и Димитрова, элегантно одетого. Здесь он устраивал нелегальные встречи с товарищами по борьбе.

Вот другое кафе, «Грилпарцер». Находилось оно недалеко от железной дороги, по соседству с фабричными трубами индустриальной Вены. И здесь можно было видеть Димитрова, но уже в иной обстановке. Здесь он бывал среди рабочих, одетый так же, как и они, пил с ними пиво, беседовал о заработной плате, безработице и борьбе за лучшую жизнь.

Всюду — на Дунае, в венских кафе, парках, на нелегальных квартирах — неустанно работал Димитров.

А в дни отдыха он отправлялся в любимый им Хайлигенштатер парк, садился напротив памятника Бетховену и весь отдавался своим думам. Он любил прогулки по улицам Вены, подолгу задерживался у памятников Гете, Шиллеру, Моцарту, Гайдну, Баху…

В то время Димитров был уже видным партийным публицистом, автором сотен статей, брошюр, воззваний. Под многими псевдонимами работал он: д-р Шаафсма, д-р Рудольф Гедигер, Виктор, Хельмут… Он боролся не только за свой порабощенный фашизмом народ, но и предупреждал о фашистской опасности народы Европы. «Фашизм не случайное изолированное явление, — писал он. — Он присущ не только странам Юго-Восточной Европы… Он угрожает всей Европе».

Он стремился ознакомить прогрессивную европейскую общественность с борьбой болгарских рабочих и крестьян, рассказать ей о страданиях родного народа. С этой целью он предпринял путешествие по Европе, побывал в Праге, Амстердаме, Париже, Брюсселе, установил личную связь с Роменом Ролланом, Анри Барбюсом, Стефаном Цвейгом, профессором Неедлы.

Он печатал статьи в заграничной рабочей прессе. Разоблачал болгарских фашистов, излагал точку зрения Коммунистического Интернационала по вопросам работы среди рабочих и крестьян, выступал против индивидуального террора и изолированных партизанских действий. Эти статьи через журнал «Инпрекор» доходили до болгарских рабочих и крестьян.

В эти же годы Димитров руководил Балканской коммунистической федерацией и оказал большую помощь балканским коммунистическим партиям.

В 1928 году VI конгресс Коммунистического Интернационала рассмотрел международное положение и указал, что наступил новый период глубоких внутренних противоречий капитализма. Это означало рост классовой борьбы, нарастание опасности новой империалистической войны, войны против Советского Союза.

Миллионы рабочих, сельских бедняков, безработных интеллигентов бродили по городам и селам Европы и Америки, Китая и Японии в поисках работы. Надвигалась новая полоса стачек, голодных походов, революций…

И только одна страна стояла, как остров мира и прогресса. Этой страной был Советский Союз. К нему были обращены взоры людей труда всех континентов. Капиталисты лихорадочно готовились к нападению на Советскую страну. Страны буржуазной демократии превращались в страны фашистской диктатуры: Италия, Греция, Румыния, Польша, Венгрия… Над Европой нависал кошмар полицейщины и грубой военщины.

В одном из своих докладов, сделанных в 1929 году, Димитров говорил:

«Борьба против фашизма должна быть тесно связана с борьбой против угрозы войны. Условием успешности этой борьбы является создание, развитие и укрепление общего революционного фронта рабочих, крестьян, угнетенных национальностей и национальных меньшинств».

Ведя борьбу против фашизма на международной арене, Димитров не переставал ни на один момент интересоваться событиями на своей родине.

Что происходило в то время в Болгарии?

В стране свирепствовал необузданный террор. Тюрьмы были переполнены, по улицам и площадям городов бродили безработные, голодные люди. Никто не знал, где заснет, где проснется…

Семью Димитровых постигло новое несчастье: арестовали младшего брата Георгия — Тодора, работника нелегального Центрального Комитета Болгарской коммунистической партии. Арестованный был доставлен в дирекцию полиции «для небольшой справки», откуда уже не вернулся. Напрасны были усилия матери узнать о судьбе сына. Тодор исчез без вести. Он был убит в полиции 5 ноября 1925 года.

Мать Димитровых, бабушка Парашкева, как любовно ее называли окружающие, осталась одна в доме на улице Ополченской, в рабочем квартале. Большая семья рассыпалась: одни пали, другие продолжали борьбу. Живые вели борьбу храбро, и это было единственным утешением одинокой матери…

Перед Димитровым встали долгие годы эмигрантской жизни. Москва, Вена, Берлин, Прага, Варшава… Нелегальные встречи, разговоры, письма, директивы. В этот период напряженной жизни Димитров часто приезжает в Москву отдохнуть, подготовиться к новому наступлению. Но и здесь его не покидают заботы о болгарских делах.

«Дорогой Васил, — пишет он своему другу Василу Коларову, — только что получил из Софии первый номер нашей новой легальной газеты… Линия в общем правильная, тон прекрасен. Кажется мне только, что поспешили открыть борьбу на все стороны. Большая осторожность и такт требуются вначале, пока окрепнет газета и свяжется с массами. Образование комитета для распространения и поддержки рабочей (или трудовой) печати, о котором мы говорили, нужно, по-моему, ускорить…»

Не раз утренняя заря заставала его за письменным столом в московской квартире.

«Из сообщения ТАСС видно, что мы претерпели большой удар в Софии[30], — спешил он высказать свою тревогу, подсказать нужные действия. — Первое, что надо бы сделать сейчас, — это узнать точно, что произошло в Софии, и восстановить связи с находящимися еще на свободе товарищами. Поэтому пошлите туда специального подходящего товарища. Сообщите немедленно и сюда все сведения, которые получите из Софии. Необходимо поднять тревогу в заграничной прессе против нового похода правительства… Не подлежит сомнению, что новое раздувание «коммунистической опасности» и легенды о «московских агентах» происходит с целью психологической и политической подготовки большого удара по независимым профсоюзам, Рабочей партии и левому крылу земледельцев. Важно не оставить партию внутри страны без центра и не допустить паники в нашей среде. Во-вторых, надо развернуть в стране массовые действия против нового похода и в защиту независимых профсоюзов, Рабочей партии и левого крыла земледельцев. Момент очень важный, и от нашей активности и энергичного действия будет во многом зависеть быстрое и успешное преодоление последствий тяжелого удара».

В феврале 1932 года Георгий Димитров тяжело заболел и выехал на лечение в Сухуми. В конце июня он отправился в Берлин. Оттуда он предпринимал поездки в различные города Европы. В августе участвовал в организации. Международного антивоенного конгресса в Амстердаме.

Опасность войны становилась все реальнее. Прогрессивные силы развертывали огромную деятельность, чтобы остановить поджигателей войны. Во главе этой борьбы — Советский Союз, коммунистические партии, за которыми шли миллионы честных миролюбивых людей. Неутомимый Димитров бороздил дороги Европы, воодушевленный великой миссией.

Наступал 1933 год…