Глава двенадцатая «Для этого я и родился»

Глава двенадцатая

«Для этого я и родился»

На пресс-конференции после победы в «Уимблдоне» в июле 2011 г. Джоковича попросили прокомментировать заявление, сделанное его матерью, – о том, что победа на Кубке Дэвиса, одержанная для Сербии семью месяцами ранее, научила его играть без страха. Джокович ответил: «Если это говорит моя мама, значит, так и есть. Больше мне нечего добавить. Мама знает меня лучше, чем я сам».

Отсюда несложно сделать вывод, что завоевание Кубка Дэвиса принесло Джоковичу ощущение свободы и стало недостающей деталью головоломки, которая позволила ему всецело господствовать в мировом теннисе в 2011 г. Сам Джокович имеет в виду практически то же. «Титул Кубка Дэвиса появился как раз вовремя, – говорит он. – Я убежден, что и сам Кубок, и ощущение причастности к одному из престижнейших титулов в нашем виде спорта, завоеванному моей командой для нашей родины и на ее территории, вызвали одно из лучших чувств, какие я когда-либо испытывал в роли теннисиста. Он обеспечил огромный прилив уверенности, помог мне поверить в себя, в мои возможности на корте».

Однако такое объяснение его фантастических успехов в 2011 г. было бы слишком упрощенным. Следует упомянуть еще несколько «последних элементов головоломки», один из которых – несомненно, безглютеновая диета, которую Джокович открыл для себя в середине 2010 г. (неизвестно, оказалась она эффективной на самом деле или только в его воображении: на этот счет мнения профессиональных медиков расходятся, но вера Джоковича в безглютеновую диету явно имела огромное значение для его самочувствия), а второй – заново открытый ритм подачи. К ним можно добавить целый ряд мелочей: от стелек в его обуви до спокойной, но авторитетной команды сопровождения во главе с Марианом Вайдой. В 23 года Джокович располагал богатым опытом, а зрелые отношения с отцом вызывали у него ощущение, что именно он, а не другие, управляет своей жизнью.

Вместе с тем важно помнить, что в начале 2011 г. находились люди, которые считали, что Джокович уже достиг своего пика. В 20 лет он выиграл Открытый чемпионат Австралии, но с тех пор на протяжении трех лет явно уступал находящимся на вершине Федереру и Надалю. Поскольку Джокович вырос в стране, где командные виды спорта ценились выше индивидуальных, его приоритетом, скорее всего, был Кубок Дэвиса – по крайней мере, так можно предположить. И поскольку Энди Маррей утвердился в узком кругу теннисной элиты, не было никаких гарантий, что Джокович автоматически сможет занять место первой ракетки мира, когда слава великого дуэта начнет угасать. Что бы ни произошло позже, перспективы Джоковича в начале года вовсе не выглядели лучезарными.

Пожалуй, ему немного повезло, потому что не пришлось играть с Надалем в «Мельбурн Парке». Надаль отправился в Австралию с намерением заполучить все четыре Больших шлема в наступившем году, но ему помешала травма ахилла в четвертьфинале. Встретившись с соотечественником Давидом Феррером, который всегда, по-видимому, не верил в себя, выступая против Надаля в матчах Большого шлема, Надаль позвал врача после трех геймов и покинул корт, взяв медицинский тайм-аут. Хотя он доиграл матч до конца, было ясно, что его подвижность ограничена, и Феррер выиграл у него в трех сетах в атмосфере некоторой озадаченности, поскольку никто в «Мельбурн Парке» не мог поверить в увиденное своими глазами. На пресс-конференции после матча Надаль не стал живописать свою травму, только намекнул, что был не в состоянии двигаться. Этот подход привел к расколу теннисного сообщества на тех, кто не поверил объяснениям, и тех, кто с уважением отнесся к достоинству, с которым Надаль отказался винить привходящие обстоятельства из боязни обесценить один из лучших результатов профессиональной карьеры товарища.

Возможно, самой значительной победой Джоковича на этом турнире стал выигранный матч с Федерером в полуфинале. Хотя исход матча оценивался примерно 50 на 50, Джокович обыграл Федерера за счет превосходной работы ног. Федерер начал применять на практике советы своего наставника Пола Анакона, и, в частности, стал играть почти на задней линии, чтобы лишить противника жизненно важных долей секунды. Но всякий раз, когда Федерер начинал гонять Джоковича по углам, серб доставал самые глубокие кроссы и отвечал молниеносными ударами с задней линии, что невозможно было бы сделать, не будь у него таких крепких голеностопных суставов. Он выиграл в трех напряженнейших сетах, но в каждом из них имел преимущество. Интересно, что, играя в футбол, Джокович чаще бьет по мячу левой ногой – возможно, она у него необычно сильна, что создает ему надежную опору для ударов слева в полной растяжке.

В решающем сете с Марреем он отдал всего девять геймов. Вероятно, подлинную историю этого финала мы так никогда и не узнаем. Перед самым выходом на корт один из руководителей турнира пожелал Маррею удачи, на что тот хмуро буркнул: «Будем надеяться, продержусь». На протяжении двух недель шотландец мучился из-за проблем со спиной, и хотя трудно понять, о чем именно говорил язык его телодвижений в матче (до недавнего времени Маррей редко проигрывал, не показывая, что ему мучительно больно), он определенно был не в лучшей форме. Маррей испытал почти облегчение оттого, что не проиграл более постыдным образом. Когда ему дважды представился случай заявить о причинах, помешавших ему в тот день, Маррей им не воспользовался – возможно, из-за Надаля, который ввел в кругу игроков экстра-класса правило не сетовать на травмы и не объяснять ими проигрыш достойному противнику.

А может, на Маррея хотя бы отчасти повлияло растущее осознание, что Джокович возродился как игрок. Спустя шесть месяцев Джокович признался: «После победы на Кубке Дэвиса я был полон жизни и сил, рвался обратно на теннисный корт, хотел больше играть, выигрывать другие турниры. Словом, я забыл про свой страх. Я верил в себя больше, чем когда-либо прежде. Турнир в Австралии стал одним из лучших, в каких я участвовал за свою жизнь».

Однако главным препятствием к лидерству Джоковича в теннисе оставался тот факт, что ему не хватало веры в себя в поединках с Федерером и Надалем. «Я питал к ним слишком большое уважение», – объяснял он. Ему без труда удавалось поверить, что он может выиграть у кого угодно, однако на его пути к победе над двумя лучшими теннисистами мира возникал психологический барьер, особенно когда речь шла о Надале.

С учетом этого признания можно предположить, что подлинная работа в счастливом году происходила в финалах четырех турниров АТП Masters 1000 в преддверии Открытого чемпионата Франции. На протяжении десятка с лишним лет АТП делала все возможное, чтобы рекламировать свои лучшие девять соревнований Masters как особую серию, чем-то схожую с Лигой европейских чемпионов в футболе, и они действительно выделялись на фоне остальных более чем шестидесяти турниров профессиональных теннисистов. Однако соревнования Masters 1000 так и не смогли приблизиться по популярности к четырем турнирам Большого шлема, и с точки зрения доходов разрыв между ними не сокращался, а увеличивался. Тем не менее для Джоковича в 2011 г. они были не просто разминкой. В финалах в Индиан-Уэллсе, Майами, Мадриде и Риме он готовил почву для заключительного рывка к вершине.

В первой половине 2011 г. на самых верхах в мужском разряде сложился необычный треугольник. Надаль явно имел преимущество перед Федерером; в сущности, Федерер, несмотря на неоспоримое господство, не выигрывал у Надаля на турнирах Большого шлема со времени уимблдонского финала в 2007 г. Федерер по-прежнему считал, что может обыгрывать Новака, хотя яркая победа Джоковича на Открытом чемпионате Австралии значительно уравняла шансы в их соперничестве. Поэтому вполне возможно, что разгадкой успеха Джоковича в волшебном для него году стало то, что Надаль понял: сражаясь со своим главным соперником, он может побеждать!

Выигрыш в финале в Индиан-Уэллсе придал Джоковичу уверенности, однако этому результату трудно придавать слишком большое значение. Несмотря на то, что стадион, построенный бывшим теннисистом Чарли Пасареллом, превосходен, атмосфера там царит несколько необычная, поскольку по соседству живут преимущественно пенсионеры, значит, средний возраст зрителей выше, чем на каком-либо другом турнире. Вдобавок в условиях Калифорнийской пустыни мяч ведет себя по-другому, поэтому нельзя исключать случайности. Теперь, по прошествии времени, ясно, что в победе Джоковича над Федерером в полуфинале в Индиан-Уэллсе (это была его третья победа над швейцарцем в трех турнирах подряд – через две недели после «Мельбурна» Джокович выиграл у него в финале в Дубае) не было ничего выдающегося, но в то время Джокович выглядел всего лишь как игрок в хорошей форме.

Когда Джокович обыграл Надаля в Майами, в тайбрейке решающего сета, теннисный мир слегка заинтересовался. Победа над явной первой ракеткой мира дважды подряд в финалах выглядела серьезной заявкой, но Джоковичу еще только предстояло сразиться с испанцем на любимом покрытии последнего.

Джокович пропустил Masters 1000 в Монте-Карло, но, выиграв свой «собственный» турнир в Белграде, он принял участие в следующих один за другим турнирах серии Masters в Мадриде и Риме, на финишной прямой, ведущей к Открытому чемпионату Франции. К тому времени люди уже поговаривали об удивительной череде его побед. К началу турнира в Мадриде им было сыграно 28 матчей за год и 30 с момента последнего проигрыша (Федереру в финале мирового тура АТП).

Когда он в Мадриде выиграл в финале у Надаля 7–5, 6–4, теннисный мир буквально остолбенел: это была первая победа Джоковича над испанцем на грунтовом покрытии, а Надаль проигрывал в финале на грунте лишь в третий раз в карьере. Однако и в этом случае имелись смягчающие обстоятельства. Надаль никогда не чувствовал себя совершенно комфортно в Мадриде, расположенном высоко над уровнем моря, где мяч летит быстрее, а теннисный стадион «Каха Магика» зачастую словно помогает тем теннисистам, которые лучше всего играют на кортах с твердым покрытием. Вот почему подлинный урон психике Надаля Джокович нанес в Риме. Этот город был чем-то вроде оплота для Надаля – здесь он выигрывал подряд финалы еще в те годы, когда по регламенту финальные матчи состояли из пяти сетов. По природным условиям римский турнир был больше похож на «Ролан Гаррос», чем на Мадрид. Так что когда Джокович одолел Надаля в финале 6–4, 6–4, он внезапно стал одним из главных фаворитов предстоящего Открытого первенства Франции.

В чем состоял секрет Джоковича? Вместе со своими тренерами он обратил внимание на то, что мощные крученые удары позволяют Надалю играть относительно безопасно, в том смысле, что ему нет смысла бить под самую заднюю линию: удар на три четверти длины корта с сильной подкруткой заставляет мяч резко взлетать вверх и имеет не меньший эффект, чем глубокий удар с задней линии. Поэтому Джокович вышел чуть вперед и стал играть внутри корта, чтобы сократить время между ударами. Он всегда предпочитал играть в основном на задней линии, но теперь вышел вперед, чтобы бить по восходящему мячу и лишить Надаля драгоценных секунд. Стратегия была чрезвычайно рискованной, поскольку Джокович становился уязвимым и был вынужден пробивать мячи, посланные глубоко, практически на уровне кроссовок. Но поскольку игра Надаля строится на феноменальной скорости и его способности доставать все мячи, стоило рискнуть и нарушить привычную для испанца манеру игры. Как только эта стратегия заработала, подействовал психологический фактор, поскольку Надаль почувствовал, что надо перестроиться, стал играть длиннее на более медленных ударах и в результате часто попадать в аут.

К началу полуфиналов «Ролан Гарроса» беспроигрышная серия Джоковича уже состояла из 45 матчей. Но в этот прекрасный, хоть и ветреный весенний день в Париже она прервалась, а сам день стал одним из самых знаменательных в истории этого вида спорта.

После того как Надаль отметил свое 25-летие победой над Энди Марреем в первом полуфинале, все ждали, что финал Надаль-Джокович увенчает серию из сыгранных ими до этого четырех финалов в турнирах Masters. В своем полуфинале Джокович вышел на корт против Федерера, зная, что победа выведет его на первое место в мировом рейтинге. Однако в тот день, в одном из самых важных для него матчей теннисного года, Федерер словно вдохнул в свою пошатнувшуюся карьеру новую жизнь. Он не только хорошо подавал, но и имел в распоряжении продуманный план игры, который с точностью реализовал. Когда 13 месяцев спустя, в июле 2012 г., Федерер стал чемпионом «Уимблдона», он отметил, что его путь к возрождению начался с победы над Джоковичем в Париже, которая помогла ему поверить, что он еще способен играть наравне с лучшими.

История сохраняет упоминание о том, что для Федерера это была победа в четырех сетах, однако умалчивает, как на самом деле был близок к выигрышу Джокович. Отдав два первых сета, он отыграл третий, а когда подавал на сет в четвертом при счете 5–4, дневной свет померк настолько, что противники столкнулись с реальной перспективой продолжить матч в субботу утром, чтобы решить исход поединка в решающем сете. В этом случае Джокович был бы явным фаворитом, но до этого дело не дошло. Федерер блестяще сделал обратный брейк, и поскольку его уровень игры рос по мере угасания дневного света, ему хватило нервов выиграть тайбрейк 7–5 на третьем матчболе.

Джокович проиграл с достоинством. Он понимал, что его победная серия должна когда-нибудь закончиться и что он стал частью великолепного спортивного зрелища. И тем не менее ему было обидно проиграть в таком важнейшем матче. Серия сплошных выигрышей завершилась, но одной из отличительных черт карьеры серба всегда была его способность забыть о поражении, вновь собраться и вернуться на корт еще более сильным. Он разумно рассудил, что после Парижа ему нужна передышка, поэтому отказался от участия в турнире Queens Club в Лондоне и в следующий раз появился на корте в «Уимблдоне».

Его сетка там не была легкой. Кевин Андерсон, Маркос Багдатис и Микаэль Льодра – все они имели возможности доставить Джоковичу много неприятностей. Однако он добрался до четвертьфинала, проиграв по дороге только один сет. Победа в четырех сетах над 18-летним австралийцем Бернардом Томичем должна была привести к своеобразному повтору парижского полуфинала с Федерером, но швейцарец уступил Жо-Вильфриду Тсонге, хотя взял первые два сета матча.

Уже во втором турнире Большого шлема подряд Джокович играл в полуфинале, зная, что победа обеспечит ему первое место в мировом рейтинге. На этот раз он уверенно обыграл француза в захватывающем матче из четырех сетов и вышел в финал, где его ждал Надаль, который, несмотря на неудачное начало, выиграл у Энди Маррея во втором полуфинале. Высшее место, о котором Джокович мечтал с детства, уже принадлежало ему, но оставался вопрос, сумеет ли он отпраздновать это достижение с величайшим теннисным трофеем в руках или останется в звании финалиста «Уимблдона».

Этот матч стал действительно венцом предыдущих четырех финалов серии Masters 1000. Помогло и то, что Джокович продемонстрировал свой лучший теннис в первых двух сетах; во втором сете розыгрыш некоторых очков был таким, что захватывало дух. Временами казалось, что Джокович дразнит Надаля, а когда счет стал 6–4, 6–1 в пользу серба, все стало похоже на сон. Но сколько этот сон мог продолжаться? Уровень игры Джоковича заметно упал в начале третьего сета. В этом нет ничего постыдного: мало кто из теннисистов был бы в состоянии сохранить тот уровень, который Джокович показывал в первый час матча. Но Надаль воспользовался ситуацией и сделал брейк. А когда он в очередной раз взял подачу Джоковича и выиграл третий сет со счетом 6–1, все выглядело так, будто он сможет повторить свои блестящие двойные победы «Париж – Уимблдон» в 2008 и 2010 гг.

Вероятно, Джоковичу немного повезло, когда ему удалось взять подачу Надаля в начале четвертого сета, но самым примечательным было то, что случилось потом. Надаль, как всякий человек, делает ошибки, но он не делает их на самых важных очках – просмотрите запись первых четырех геймов любого сета, сыгранного Надалем, – вы увидите несколько ошибок, но в последних двух геймах любого сета их будет очень мало. Однако по ходу четвертого сета он ошибался все чаще и чаще. Джокович играл неплохо, но так и не вернулся к уровню двух первых сетов. Казалось, вся предварительная работа, проделанная Новаком в четырех финалах Masters 1000, психологически надломила Надаля, и некогда почти несокрушимый противник сломался сам.

«Я все время возвращался мыслями к тем четырем матчам, в которых выиграл у него, – объяснял позднее Джокович. – и пытался играть так же: агрессивно, рискованно, не давая ему возможности контролировать ситуацию». Легко сказать, гораздо труднее сделать. Исход четвертого сета зависел от того, у кого из теннисистов осталось больше сил. Стоны игроков были слышны тем чаще, чем сильнее росло напряжение. Несколько раз Джокович рвал ритм и бил чуть слабее с задней линии, и в большинстве таких случаев Надаль отвечал слишком агрессивно и посылал мячи в аут. Давала о себе знать ментальная травма, которую Джокович нанес испанцу победами в предыдущих четырех финалах. Надаль даже сделал брейк и мог сравнять счет, подавая на 3–4, но Джокович снова взял подачу соперника, и, таким образом, его подача должна была решить судьбу этого матча и титула «Уимблдона-2011».

При счете 5–3, 30–30, после долгого обмена ударами с задней линии, усыпившего бдительность Надаля, Джокович сменил тактику. После косой подачи он вышел к сетке и сыграл бекхендом с лета в открытую часть корта. Если бы эта стратегия не сработала и он проиграл бы подачу и матч, люди указали бы на эту смену тактики как на явную ошибку, приведшую к поражению. Такое вполне могло случиться, но в тот момент Джокович понимал, что соперник уже прижат к стенке, а значит, стоит рискнуть и в полной мере использовать свое преимущество. На следующем очке он снова вышел в сетке, хотя и не после подачи, но играть с лета ему не пришлось, так как бэкхенд Надаля ушел в аут.

Джокович рухнул на газон и даже цапнул ртом траву – потом он утверждал, что «чувствовал себя животным».

Может, именно так он все это себе и представлял семилетним мальчишкой, когда нашел пластмассовую вазу и сделал вид, что это трофей «Уимблдона»? Джокович был не единственным ребенком, мечтавшим выиграть «Уимблдон», однако одним из тех немногих, кому хватило решимости и целеустремленности, чтобы осуществить свою мечту. Так думал ли он о ней в момент победы? «Думал, – говорит он. – Когда матч закончился и я набивал рот травой, все детство пронеслось перед моими глазами – все, через что я прошел, воспоминания, первые теннисные корты, на которых я вырос, дни, проведенные в Белграде. Это было прекрасно».

Час спустя, на пресс-конференции после матча, он говорил более обдуманно, но по-прежнему экспрессивно:

«Для этого я и родился – чтобы стать теннисным чемпионом. Я только что беседовал со своими братьями, другими родственниками и с моей командой в раздевалке, вспоминал дни тяжелого труда в Германии и в Сербии, когда мне было восемь, девять, десять, одиннадцать лет, и все мои мечты. Это в самом деле прекрасно. Я имею в виду этот успех, благодаря которому мысленно возвращаешься к прежним временам, назад в детство, и вспоминаешь, как добирался до нынешнего этапа. Путь был нелегким, но, наверное, необходимым, чтобы побороться за то, к чему стремишься. Все мы знаем ситуацию в нашей стране, знаем о войнах и так далее. Стать профессиональным теннисистом было по-настоящему трудно, тем более что теннис не относится к самым популярным видам спорта у меня на родине. У него нет никакой истории. Но, в конце концов, если задуматься, именно это нам и нужно. Не только я, но и Иванович, Янкович, Типсаревич, Зимонич, – все эти игроки, успешно выступавшие последние пару лет в мужском и женском теннисе, все мы проделали трудный путь, чтобы пробиться сюда. И благодаря этому стали ментально сильнее».

Джокович также сделал заявление: «Я намерен отпраздновать победу, как подобает сербу», которое благосклонно приняли британцы – им понравилось, как это прозвучало, хоть они и не поняли смысла слов (мог ли изрядно подвыпивший британец вообразить себе, что Джокович будет праздновать победу, распевая сербские народные песни?!). Дома, в Белграде, около 100 тыс. поклонников собрались, чтобы поприветствовать его, на площади Республики, где был устроен концерт. Джокович проделал путь из аэропорта «Никола Тесла» до городского центра в автобусе, где был поднят верх, со своим уимблдонским трофеем, и махал болельщикам, выстроившимся вдоль улиц.

Сразу после его триумфа в «Уимблдоне» люди видели, как дети натягивали веревки между двух столбов, находили две плоских деревяшки, резиновый мячик и «играли в теннис». Было бы неправильно видеть в этих действиях появление в Сербии нового популярного вида спорта, однако они свидетельствовали о появлении национального героя, а дети всегда подражают своим кумирам. Этот конкретный кумир занимался спортом, практически не известным в Сербии, но какая разница? Величия кумира это не умаляло.

Слава на родине, конечно, греет честолюбие, но достижения Джоковича потрясли весь теннисный мир. Оглядываясь на эпоху Федерера-Надаля-Джоковича, начавшуюся в 2004–2005 гг., легко забыть, какую важнейшую роль сыграл выигрыш «Уимблдона» Джоковичем. После почти случайной победы Гастона Гаудио на Открытом чемпионате Франции в 2004 г. всего три человека (Марат Сафин, Хуан Мартин дель Потро и Джокович) смогли нарушить двоевластие Федерера и Надаля, завоевавших на двоих 28 титулов Большого шлема. Джокович не просто стал первой ракеткой мира, он обыграл Федерера и Надаля восемь из девяти раз за предыдущие шесть месяцев. Он сорвал банк Федерера-Надаля.

К тому времени, как Джокович покинул «Уимблдон» в 2011 г., он сыграл 49 матчей и выиграл 48 из них. Поскольку он достиг двух величайших из своих целей в последние три дня «Уимблдона» (первого места в рейтинге и уимблдонского титула) и еще трех – в предшествующие семь месяцев, считая вместе с Кубком Дэвиса, в оставшуюся часть года он слегка расслабился, что вполне простительно. Но после «Уимблдона» он заявил: «Я хочу выиграть больше турниров Большого шлема, я ни в коем случае не остановлюсь на достигнутом», и свой первый турнир после «Уимблдона» – Canadian Masters в Монреале – он легко выиграл, а победить на турнире Masters в Цинциннати ему помешала только травма плеча, из-за которой он снялся в матче против Энди Маррея при счете 0–3 во втором сете.

После этого на протяжении пары дней высказывались сомнения в том, сможет ли человек года участвовать в Открытом чемпионате США, однако Джокович прервал матч в Цинциннати главным образом из предосторожности, а спустя неделю, к началу Открытого чемпионата США, снова был в форме. Более того, он опробовал новое устройство для поддержания здоровья. В период проведения Открытого чемпионата США Wall Street Journal сообщал, что Джокович проводит три сеанса в неделю по 20 минут каждый в «барокамере яйцеобразной формы размером с бобслейные сани». Многие игроки проводят время в условиях повышенного давления, где в кровь попадает больше кислорода, позволяющего быстрее оправляться после изнурительных матчей, но на этот раз речь шла об аппарате, значительно превосходящем заурядную барокамеру. Его изготовила калифорнийская компания CVAC Systems, утверждающая, что это изобретение стоимостью 75 тыс. долларов способно повысить результативность спортсменов, «улучшая кровообращение, повышая насыщенность кислородом красных кровяных клеток, выводя молочную кислоту и, возможно, даже стимулируя митохондриальный биогенез и выработку стволовых клеток». Получился увлекательный сюжет, и Джокович с удовольствием рассказывал, как пользуется барокамерой, но когда 16 месяцев спустя его спросили, взял ли он ее с собой в Австралию, он ответил, что лишь «ограниченно» применял капсулу в США.

Во «Флашинг Медоуз» он определенно выглядел так, словно находился на пике формы, и отдал в первых трех встречах всего 12 геймов. Потом стало сложнее: у Александра Долгополова он выиграл 16–14 на тайбрейке, у Янко Типсаревича (своего товарища по Кубку Дэвиса) – в четырех напряженных сетах в четвертьфинале, а в полуфинале провел очередной изматывающий матч из пяти сетов против Роджера Федерера.

Второй год подряд Джокович спас два матчбола, но победа получилась почти украденной. Федерер доминировал в первых двух сетах, которые и выиграл, а Джокович изо всех сил пытался найти свой ритм. В пятом сете Федерер сделал брейк и повел 5–3, а на счете 5–4, 40–15 имел два матчбола. На первом из них Джокович рискнул принять подачу мощным ударом справа на вылет, который не оставил сопернику шансов. Во время послематчевых пресс-конференций стало понятно, что именно этот удар на вылет психологически надломил Федерера. Может, дело было в том, что Джокович вскинул обе руки, обращаясь к зрителям и пытаясь заручиться их поддержкой – после того как большинство из них с самого начала откровенно болели за Федерера. А может, в том, что риск оправдался, или в ехидной улыбке Джоковича перед приемом подачи на втором матчболе. Как бы там ни было, Федерер угодил форхендом в сетку, и его участь была решена. На своей пресс-конференции после матча Федерер почти намекал, что так рисковать при матчболе невежливо. Его комментарии, вероятно, не стоит воспринимать буквально, поскольку разочарование швейцарца наверняка было слишком велико, но из них следует, что Джокович психологически переиграл не только Надаля, но и Федерера. «Я не хотел, чтобы он поступил со мной здесь так же, как на Открытом чемпионате Франции», – объяснял Джокович.

Все это привело к очередной встрече с Надалем, второму подряд финалу и на Открытом чемпионате США, и на турнирах Большого шлема. К счастью для Джоковича, этот злополучный Открытый чемпионат США, организаторам которого пришлось иметь дело с землетрясениями, ураганами и просачиванием воды сквозь трещины в поверхности кортов, затянулся на третий понедельник, в итоге у Джоковича было больше времени, чтобы оправиться после пяти сетов против Федерера, а в очередном физически напряженном матче дополнительное время играло решающую роль. В Уимблдоне Надаль озвучил зловещее предостережение. «Когда кто-то обыгрывает меня пять раз, это возможно потому, что моя игра ничуть не тревожит его, – заявил он после финала. – Моя задача – найти решение, этим я и намерен заняться». Надаль действительно занялся поиском «решений» (он часто использует это слово в английском языке), но этот процесс затянулся до следующего года. В сущности, финал Открытого чемпионата США прошел почти по той же схеме, что и финал «Уимблдона».

Согласно истории, Джокович выиграл у Надаля со счетом 6–2, 6–4, 6–7, 6–1, но эти цифры не рассказывают ни о тяжелейшей физической борьбе, ни о затяжных обменах ударами, от которых захватывало дух. Этот теннис чем-то напоминал боксерский поединок, и хотя мельбурнский финал этих же соперников четыре месяца спустя получился гораздо более длительным, с точки зрения физического напряжения этот матч на «Флашинг Медоуз» был зрелищем посильнее, хотя продолжался «всего» четыре часа с небольшим.

Особое сходство с «Уимблдоном» финалу придавало то, что Надаль сдал в четвертом сете, хотя у него имелись все возможности выровнять игру. В третьем сете Джокович вышел подавать на чемпионский титул при счете 6–5, но Надаль отыграл подачу, демонстрируя лучшую игру в матче, и вел в счете в течение всего тайбрейка. Тогда в конце третьего сета Джокович взял медицинский тайм-аут, чтобы расслабить мышцы спины. После третьего сета у Надаля имелись и физические, и психологические возможности выровнять матч, но он проиграл. И не из-за ошибок, которые стали причиной его коллапса в четвертом сете «Уимблдона», а потому, что позволил Джоковичу играть в свою игру, и серб в полной мере воспользовался этой возможностью. Сыграв на вылет обратным кроссом справа победный мяч, он рухнул на спину на корт, как бы подтверждая заявление, сделанное в Уимблдоне, что он лучший в мире и что он не только присоединился к достижениям Федерера и Надаля, но и превзошел их.

В оставшиеся два с половиной месяца ничего примечательного не добавилось к достижениям, составившим золотой год Джоковича.

Ситуацию несколько усугубляли проблемы с расписанием – понятные, но создающие неудобства. Несколько лет тому назад Международная федерация тенниса выясняла у игроков, в какие недели для них предпочтительнее играть матчи Кубка Дэвиса. В большинстве ответов назывались недели, следующие сразу за турнирами Большого шлема, что было логично, поскольку даже удачное выступление на каком-нибудь турнире Большого шлема означало, что ко второму вторнику игроки уже будут свободны, и в итоге у них останется еще 10 дней на подготовку к матчу за свою страну. Понимая, что теннисисты должны быть ее союзниками, МФТ согласилась и назначила проведение двух кругов Кубка Дэвиса в году на уик-энды, следующие сразу за турнирами Большого шлема.

Но эта неделя стала кошмаром для именитых игроков: уже через несколько дней после полуфиналов и финалов Большого шлема в пятницу, субботу и воскресенье (а иногда и в понедельник), им приходилось играть важнейшие одиночные матчи, зачастую на другом покрытии и даже другом континенте. Так, выиграв свой первый Открытый чемпионат США в зверском четырехчасовом финале в понедельник вечером, Джокович вынужден был появиться на корте всего тремя днями позже – в Белграде, где Сербия сошлась с Аргентиной в полуфинале Кубка Дэвиса. Ходили многочисленные слухи, что он получил травму, но не надо быть сторонником теории заговора, чтобы понять, как мудро было поручить Янко Типсаревичу и Виктору Троицки в день открытия турнира играть синглы, чтобы дать Джоковичу два лишних дня на восстановление.

Проблема для Сербии заключалась в том, что Троицки имел рейтинг выше, чем Типсаревич, поэтому играл под первым номером, однако пик его спортивной формы уже прошел. Когда Давид Налбандян обыграл его в четырех сетах, Сербия оказалась в тяжелом положении, особенно после того, как Хуан Мартин дель Потро, как и ожидалось, выиграл у Типсаревича. Победа Троицки и Зимонича в парном разряде помогла продолжить борьбу и проложила путь для Джоковича, которого встретили как героя, помня о его достижениях в этом году.

В тот воскресный день на Белградской Арене ему был оказан прием, какого удостаиваются лишь немногие. С гордостью и почти с вызовом демонстрируя красную майку сербской сборной, он вышел на арену по сухому льду, освещаемый одиноким прожектором, под аккомпанемент «Кармины Бураны» и неистовые крики 17 тыс. болельщиков. Такой прием обычно приберегают для поп-звезд и знаменитых боксеров. Если кто-нибудь и мог решить исход полуфинального матча в пользу Сербии, то это был лишь Джокович.

В первом сете все шло неплохо, но Джокович никак не мог оторваться от рослого аргентинца. Чтобы выигрывать у дель Потро, необходимо успешно принимать его подачи, а выигрышные ответные удары Джоковича улетучились неизвестно куда. Обычно он мог пробегать час-другой и войти в ритм, но сколько еще топлива оставалось у него в баках? Сет перешел в тайбрейк, и хотя Джокович отыграл мини-брейк и сравнял счет 4–4, тайбрейк он проиграл 7–5.

Что же теперь делать? Герой Сербии, явно не совсем здоровый и усталый по понятным причинам, играет уже час, а ему по-прежнему необходимо выиграть три сета. Должно быть, произошел какой-то неожиданный и загадочный сдвиг в глубине сознания Джоковича. Он без борьбы уступил свою подачу и стал отставать в сете 0–2. И когда в следующем гейме дель Потро на очке, после которого он мог выйти вперед 3–0, косым кроссом справа согнал Джоковича с корта, серб упал с криком от боли и неподвижно распластался на площадке. То же самое случилось год назад. Но если тогда речь шла отчасти о тактической уловке, целью которой было сбить с толку Томаша Бердыха, то теперь уловка могла считаться тактической лишь в одном смысле: Джокович знал, что он не выдержит еще три сета.

При виде этих объяснений может создаться впечатление, что травма была ложной. Но это не так. Оказалось, что у Джоковича – разрыв мышцы спины, которую он повредил на Открытом чемпионате США. Он понимал, что травма может усугубиться во время матча с Аргентиной, но рассчитал, что у него больше шансов победить бывшего чемпиона Открытого чемпионата США, чем у Троицки. В этом он был почти прав, но теперь, по прошествии времени, ясно, что он обязан был выиграть первый сет. Как только первый сет был проигран, исход игры оказался предрешенным, и какое-то глубинное чутье спасло Джоковича, избавив его от необходимости продолжать безнадежный матч. Как с готовностью подтверждали многие, он охотно пошел на риск, в то время как большинство теннисистов в его положении сочли бы, что опасность усугубить травму слишком велика. До этого матча он вел в личных поединках против дель Потро 4–0, и, конечно, никому в голову не пришло критиковать его за то, что на корт он вышел с апломбом победителя. «Решение принял я сам, но риск не оправдался», – честно оценил ситуацию сам Джокович. Это было первое поражение Сербии на Белградской Арене, и оно оставалось единственным до тех пор, пока ослабленная команда не проиграла финал 2013 г.

После этого удача, сопутствовавшая Джоковичу весь этот звездный год, стала от него отворачиваться. Он потерпел еще несколько поражений, которые были скорее результатом потери концентрации после сильного напряжения и усталости, нежели преимуществом противников, однако ему хватило чувства юмора, чтобы в Базеле 31 октября выйти на корт в маске для Хэллоуина, с копной черных волос. Готовность Джоковича сделать это и отказаться от «маски игрока» на этапе матча, когда он обычно выглядит таким серьезным и сосредоточенным, говорит о том, что он понимал: в этом году работа закончена. Что соответствовало действительности.

По итогам года он стал первой ракеткой мира, причем с большим отрывом. Ему удалось нарушить двоевластие Федерера-Надаля, он удостоился массы наград. Самой престижной из них стала награда лучшему спортсмену года в мире – Laureus World Sportsman of the Year. Эта награда, вообще-то, вручается как признание наивысшего спортивного достижения независимо от вида спорта – в этом, собственно, и заключается ее смысл, но определенное предпочтение, которое спонсоры этой награды отдают теннису, несколько девальвировало ее престиж. Может быть, дело в том, что теннис переживает необычный период расцвета благодаря Федереру, Надалю, Джоковичу и Серене Уильямс. Но складывается ощущение, что лучший спортсмен теннисного мира «обречен» попасть в лауреаты награды Laureus Award.

Так или иначе, когда Джоковичу вручали эту награду через неделю после изнурительного марафона на Открытом чемпионате Австралии 2012 г., он выглядел достойным победителем. «Трудно выразить словами, как много это значит для меня, – признался он и многозначительно добавил: – Не только для меня, но и для моей семьи, моей команды, моей родины, всех тех, кто поддерживал меня на протяжении всей моей карьеры». На церемонии вручения призов все игроки благодарят свою команду, многие адресуют благодарности родным. Но мало кто говорит спасибо своей родине. Новак Джокович покорил мир в 2011 г., совершил то, что обещал, когда его возраст выражался еще однозначным числом. И он сделал это как для своей страны, так и для самого себя.

Как он собирался действовать дальше, после достижений 2011 и 2012 гг.? Сейчас легко оглянуться и сказать, что 2011 г. с самого начала обещал быть удачным. Впрочем, нечто подобное можно сказать и о следующих годах. И хотя в середине 2012 г. он временно утратил первое место в рейтинге, год он закончил на вершине рейтинга, дошел до трех из четырех финалов Большого шлема и пополнил свой послужной список замечательным достижением – еще одним титулом Открытого чемпионата Австралии. Большую часть 2013 года Джокович находился на первом месте в мировом рейтинге, и хотя был вынужден уступить его Надалю в октябре, тем не менее закончил год, демонстрируя свой лучший теннис, в том числе дважды уверенно переиграв Надаля – в октябре и в ноябре. Следовательно, было бы неправильно рассматривать 2012 и 2013 гг. совсем уж обособленно от 2011-го; справедливее было бы сказать, что с начала 2011 г. и на протяжении последующих трех с лишним лет Джокович показывал самые стабильные результаты среди мужчин мировой теннисной элиты.

Победу Джоковича в финале Открытого чемпионата Австралии в январе 2012 г. вполне можно расценивать как его крупнейшее достижение. Во вторую пятницу турнира вечером он в полуфинале, продолжавшемся 4 часа 50 минут, одолел Энди Маррея со счетом 7–5 в пятом сете. Многие считали, что Маррей, отняв много сил у Джоковича, сделал достаточно, чтобы в финале обеспечить преимущество Надалю. Тем более что еще в четверг испанец в своем полуфинале обыграл Роджера Федерера, потратив на это на час с лишним меньше времени. Но в те выходные Джокович доказал, что истощить его ресурсы практически невозможно.

Первую неделю Большого шлема именитые спортсмены часто воспринимают как формальность. В первую неделю нельзя завоевать титул, можно только потерять его, но эта первая неделя имела на редкость большое значение для Джоковича. Он потратил минимум энергии, отдал всего 14 геймов в первых 11 сетах турнира и вышел в полуфинал, уступив лишь один сет – Ллейтону Хьюитту в четвертом круге. Так что, несмотря на то, что в конце турнира его ждали два изнурительных поединка, батарея его ресурсов накануне решающих матчей оставалась полностью заряженной.

В полуфинал вновь вошла большая четверка. Матч Федерера с Надалем хоть и растянулся на пять сетов, но швейцарец в нем не выглядел серьезным претендентом на победу. А вот ход встречи Джоковича и Маррея показал, что шансы у них действительно были равные. Ближе к концу решающего сета казалось, что победителем станет Маррей, но Джокович был уверен в себе не меньше, чем в звездном 2011 г., и в результате одержал победу.

А потом начался матч, который стал самым продолжительным финалом в истории Большого шлема и, вероятно, одним из самых тяжелых с точки зрения физической нагрузки, а также – по крайней мере, в конце поединка – одним из лучших с точки зрения качества. Джокович втягивался в игру медленно, как это часто бывает с ним в матчах против Надаля, а по истечении часа проигрывал один сет. Но во втором сете он выровнял игру, и на протяжении третьего и большей части четвертого сета определенно выглядел сильнее. Однако Надаль перехватил инициативу в конце четвертого сета, когда игра возобновилась после короткого перерыва из-за дождя, и взял сет на тайбрейке. Начиналась третья неделя турнира, финал затянулся за полночь, Надаль выглядел сильнее. В пятом сете он взял подачу Джоковича и повел 4–2, но серб сразу же отыграл брейк назад. Это стало предвестником очередной смены инициативы в матче, и, когда Джокович сделал брейк и повел 6–5, судьба матча должна была решиться на его подаче. У Надаля была возможность взять очко на подаче Джоковича и сделать счет 6–6, и в этом случае инициатива легко могла вновь вернуться к нему. Но Джокович спас брейк-бол глубоким кроссом слева, а затем обеспечил себе победу подачей, которая заставила Надаля ответить коротко, и сербу – завершить матч обратным кроссом на вылет справа.

Этот матч продолжался 5 часов 53 минуты, и после объятий с Надалем и рукопожатий с судьей Паскалем Мария Джокович содрал с себя рубашку – зверь, заточенный у него внутри, наконец вырвался на свободу. Его торжество было почти пугающим: с обнаженным торсом он ринулся через весь корт к своей свите, потрясая сжатыми кулаками и дико крича, а после рукопожатий несколько раз ударил в рекламный щит и двинулся к своему месту. Потрясающее зрелище – не приведи Господь раздразнить такого зверя!

Теннис во многом зависит от спонсоров, но выступление президента Kia Motors, основного спонсора Открытого чемпионата Австралии, с трехминутной речью почти в 2 часа ночи, после того как два игрока на протяжении шести часов демонстрировали фантастическую игру, было больно смотреть. Только когда слово взял следующий оратор, президент австралийской теннисной ассоциации, кто-то сообразил, что после такого матча оба теннисиста должны испытывать физические страдания от усталости. В конце концов директор турнира Крэг Тайли подал кому-то из персонала знак принести игрокам стулья, и его жест вызвал самые бурные аплодисменты на церемонии – если, конечно, не считать того момента, когда победитель получал свою награду. Не прошло и часа, как оба недавних соперника оказались под капельницами в машинах скорой помощи на парковке Арены Рода Лейвера на фоне шедшего полным ходом демонтажа арены.

Как и следовало ожидать, после матча Джоковича спросили, стала ли эта победа величайшей в его карьере. «Думаю, одной из них, – ответил он, – потому что невероятен сам факт, что мы играли почти шесть часов. Я очень горжусь тем, что участвовал в этом историческом эпизоде, стал одним из элитных игроков, выигрывавших этот турнир несколько раз. Для меня большая честь играть перед Родом Лейвером, перед великими спортсменами всех времен и перед 15 тыс. зрителей, которые задержались на стадионе до половины второго [ночи]». Если учесть стремление журналистов первыми огласить свою версию сюжета, просьба оценить победу выглядит совершенно естественной, однако с более взвешенной оценкой придется подождать до конца карьеры Джоковича. Несомненно одно: даже если Джокович никогда больше не выиграет ни одного титула Большого шлема, его подвиг в ту мельбурнскую ночь обеспечил ему место в ряду самых выдающихся спортсменов мира.

Какой бы ни была оценка достижений Джоковича в 2012 и 2013 гг., при любой из них рискуешь попасть в ловушку: прошло слишком мало времени для определения их истинных масштабов. Несмотря на мощный старт в Австралии, ему не суждено было повторить свои результаты предыдущего года. Да, Роджер Федерер завоевал три титула Большого шлема из четырех за три года из четырех (в 2004, 2006 и 2007 гг.), однако его стиль игры почти не требовал усилий и не изнурял так, как стили Джоковича и Надаля. Тот факт, что Джокович, утратив лидерство в рейтинге к середине года, завершил 2012 год в качестве первой ракетки мира, а 2013 год закончил демонстрацией своей лучшей игры (несмотря на то, что в рейтинге был потеснен вернувшимся после травмы Надалем), означает, что история, вероятно, оценит его как лучшего теннисиста мира в период с 2011 по 2013 г., а может, и дольше, но пока еще рано делать прогноз.

Между Джоковичем европейской весны 2012 года и Джоковичем 2011 года имелась заметная разница. В апреле он играл в Монте-Карло, на турнире Masters, который пропустил в предыдущем году, и вышел в финал, где встретился с Надалем. То, что победа Надаля 6–3, 6–1 изменила привычную картину предыдущего года, не суть важно. В середине турнирной недели после продолжительной болезни скончался дед Джоковича, Влада (Владимир Джокович). Об этом прискорбном событии Джокович узнал во время утренней разминки в день матча против Александра Долгополова и был явно ошеломлен. В первом сете против подвижного украинца он выглядел растерянным и ему, вероятно, повезло, что его противником был теннисист, которому еще предстоит показать, что он не только талантлив, но и психологически устойчив. Джокович быстро собрался и выиграл матч в двух сетах, а затем обыграл Робина Хаасе и Томаша Бердыха прежде, чем уступил Надалю.

«Я нисколько не хочу умалять победу Рафы, – заявил Джокович на пресс-конференции после матча, – но у меня действительно не осталось эмоциональной энергии. Я просто не мог сосредоточиться на происходящем. В эмоциональные ситуации такого рода я еще не попадал. Неделя выдалась для меня психологически очень трудной. После трагического известия я выиграл три матча. По-моему, я держался неплохо». Если вспомнить, что речь шла о дедушке, временами игравшем роль третьего родителя, близком человеке, чья квартира служила убежищем для всей семьи во время бомбардировок Белграда в 1999 г., и заодно вспомнить, что дедушка взял на себя часть забот о финансировании внука после того, как способности последнего стали очевидны, можно считать, что это убедительное объяснение того, что Джокович сумел взять в финале серии Masters всего четыре гейма. Но, как бы там ни было, Надаль одержал необходимую психологическую победу, а когда четыре недели спустя он обыграл Джоковича в финале в Риме 7–5, 6–3, то к пику сезона Большого шлема он подошел в высокой спортивной форме – подобно той, что так помогла Джоковичу годом раньше.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.