Перебежчик

Перебежчик

Мрачно задумавшись, сидел начальник отряда в каюте флагманского корабля «Ваня-коммунист». На столе лежала карта реки. На карте тонкими штрихами были показаны лощины и холмы, но разве можно было установить, в каком овраге притаились вражеские батареи! Казалось, все возможные места были обстреляны, а результатов никаких. Было от чего прийти в отчаянье!

В дверь каюты кто-то постучал.

— Да, да! — отозвался начальник. — Входите!

В каюту вошёл моряк. Бескозырка его с ленточкой «Марат» была лихо сдвинута на затылок, за поясом висел большой револьвер.

— Товарищ начальник! Разрешите доложить, шпиона поймали!

— Шпиона? — удивился начальник отряда. — Добро, давай его сюда. Никогда ещё не видел настоящего шпиона!

Моряк вышел и вскоре вернулся с маленьким веснушчатым пареньком. Он держал его за шиворот, и это не нравилось мальчишке.

— Пусти, чёрт! — сердито огрызался он, стараясь вывернуться из крепких рук конвоира. — Неужто убегу?! Ведь сам я к вам прибег, чего держишь?!

— Отпусти его, Силин, — приказал начальник, с удивлением рассматривая мальчишку. Совсем не походил на шпиона этот обыкновенный деревенский парнишка, небольшого роста, со вздёрнутым маленьким носом и с круглым открытым лицом. Живые чёрные глаза его пытливо и бесстрашно уставились на сидящего моряка.

— Ну, рассказывай, как звать, откуда ты и зачем пришёл? — спросил начальник.

— Зовут меня Родькой, а по фамилии Кирсанов, — чётко ответил мальчик. А прибег к вам, чтобы воевать. И никакой я не шпион! Сам он шпион, наверное! — сказал мальчик, сердито кивая на своего провожатого.

— Ладно, ладно, поговори ещё, шпана! — беззлобно пробурчал тот. — У нас курятник пустой есть, вот посадим тебя, будешь там кукарекать заместо петуха! Тогда узнаешь, как фронт перебегать!

— Фронт! — с презрением протянул мальчишка. — Да я в любом месте ваш фронт перейду, и никто меня не увидит. Тоже — фронт! Живут в деревне, как на даче, а отойди на версту — нет ни красных, ни белых!

— Так зачем же ты к нам пришёл? Давай поговорим откровенно. Рассказывай, кто тебя послал и что велели узнать. Говори честно, без утайки! А то посадим тебя и будешь сидеть, пока белых не прогоним. Так и знай!

— Я вам сказал — воевать хочу, больше ничего не скажу!

— Ты дурака не валяй, — сурово сказал начальник. — Говори всё как есть, лучше будет. Воевать мог и у белых, а к нам зачем пришёл? Узнать, какие части стоят, так, что ли?

— Убивать надо всех беляков, — мрачно заявил мальчик. — Они у меня матку убили.

— Мать убили? — недоверчиво переспросил начальник. — За что же?

— Отец ушёл с красными, — насупившись, сказал мальчик. — Потом моряк с баржи, которую потопить хотели, у нас жил. Кто-то доказал. Схватили её, вывели в огород и расстреляли... — Лицо мальчика перекосилось, словно от боли, и казалось, вот-вот он заплачет. Отвернувшись, он шмыгнул носом.

— И после этого ты убежал?

— Мы с Митькой хотели её и дом перетащить, а нас поймали и отлупили. Во, гляди! — Он приподнял рубашку и повернулся. Вся спина была исполосована багровыми шрамами.

Моряк, стоявший у двери, сочувственно покачал головой.

— Ну и звери! — пробормотал он.

— Силин! — обратился к нему начальник отряда. — Передай баталёру[3], чтобы его как-нибудь приодели и зачислили на довольствие. Всё, можете идти! Родион! Когда обмундируешься и пообедаешь, зайди ко мне!

— Есть к тебе зайти! — обрадованно гаркнул мальчик.

— Так получается, что ты не шпион, а просто Родион, — усмехнулся моряк, выходя из каюты. — Но смотри, парень, не подкачай, а то у нас разговор короткий! Раз — и ваши не пляшут!

— Ты меня, дядя, не стращай, я не из пужливых. А как сказал, так и будет: всех беляков уничтожим!

— Ишь какой храбрый! — рассмеялся моряк. — Ну, а пока идём форму тебе подбирать, а то у тебя вид такой, будто собрался на пляж, загорать! У нас, брат, военный корабль, не какой-нибудь буксир, чувствуешь?!

Настроение начальника отряда улучшилось. Ему понравился смелый мальчишка. «Совсем ещё маленький мальчик, а глаза решительные. Вот бы его приспособить к разведке. Парень, похоже, толковый. А вдруг его подослали белые? — мелькнула тревожная мысль. — Нет, это невозможно. Вон как они его разделали, живого места на спине нет. Но присмотреть за ним, конечно, следует».

Перед вечером начальник отряда взял бинокль и вышел на палубу. Широкая водная гладь расстилалась перед ним. Весенним половодьем затопило низменные заливные луга, и лишь кое-где из воды торчали верхушки деревьев. Редкой щетиной протягивались гряды кустов. Туманной дымкой были окутаны лесистые холмы левого берега. Где-то там, в оврагах скрывались неприятельские батареи. Командир напряжённо всматривался в безмолвные берега. «Гадать тут нечего, — решил он. — Батареи надо брать с берега, иначе ничего не выйдет, только корабли погубим. У нас лишних людей нет; придётся, видно, ждать подхода армейцев. Но если бы удалось узнать, где расположены эти проклятые пушки, мы разгромили бы их в два счёта! Пока же терпенье, товарищ начальник!» — Он резко повернулся и чуть не сшиб маленького человечка в морской форме, который незаметно подошёл сзади.

На нём были надеты огромные сапоги, широченные брезентовые штаны и такая же рубаха. Голову вместо фуражки прикрывал белый чехол.

— Э-э! Да это ты, Родион! Тебя и не узнаешь! Вот теперь ты настоящий моряк! Ну как, нравится тебе у нас?

— Конечно, нравится, одни пушки чего стоят! У беляков таких нет.

— А ты видел их пушки? — живо спросил начальник отряда.

— Видел, когда везли, а потом куда-то их запрятали. Гром идёт, когда стреляют, а их не видать. А тебе зачем это знать, отсюда всё равно не увидишь.

— Эх, парень, парень! Если бы ты только мог понять, как это нам важно! Дорого бы я дал, чтобы только узнать, где они укрыты.

— А на других пароходах у вас тоже по две пушки? — вдруг спросил Родион. — И тоже большие?

— Разные есть, и большие и малые, — уклончиво ответил моряк.

Ему не понравилось такое любопытство, и он подозрительно взглянул на мальчика. «А вообще-то чего удивительного, что мальчишка интересуется, как вооружены наши суда, — подумал он. — Совершенно законное любопытство».

— А сколько пушек ты видел у белых? — спросил он.

— Не знаю сколько, штук десять, наверно, было.

— А солдат много?

— Не, мало. Больше офицеры, с золотыми погонами, этих много.

— Ну, хорошо, а пушки-то где стоят, неужто не знаешь? В самом посёлке они или на окраине?

— Не знаю, — ответил мальчик. — Однако с берега стреляют.

— Это мы сами знаем, что они где-то недалеко от воды. Но берег-то большой! Жаль, что не знаешь. Ну, ничего не поделаешь, иди спать.

Родион неловко повернулся и, грохоча по трапу сапогами, спустился в кубрик.

— Вот эта койка свободна, — сказал Силин. — Устраивайся!

Начальник отряда опять углубился в карту реки и не заметил, как в каюту вошёл Силин.

— Что-то неладно, товарищ начальник, — сказал он. — Мальчишка странно себя ведёт, — всё расспрашивает, всем интересуется. Я понимаю, каждому интересно узнать, как далеко летят снаряды из наших пушек или как бьют пулемёты. Но зачем ему знать, сколько всего у нас пушек на кораблях и много ли к ним снарядов? Я думаю, что он придумал и про мать и про отца. Пожалуй, его белые подослали. Посадим его в канатный ящик. Там тепло, уютно, и ему будет спокойно. А чтобы нам было спокойно, запрём его на замок. Скажем, что у нас такой флотский порядок — всех впервые прибывающих туда сажать. Он парень понятливый, не обидится.

— Нет, товарищ Силин, так не годится. Парень и так пострадал. Пусть спит в кубрике, никуда он не денется с корабля. А завтра решим, что с ним делать.

— Смотрите, товарищ начальник, как бы не промахнуться. Смоется обратно к белым и расскажет, что у нас видел. Нехорошо будет!

— Никуда он не убежит! — уверенно сказал начальник отряда. — Всё, товарищ Силин, договорились!