Как нас теперь называть?

Как нас теперь называть?

В первый раз господином меня назвала девушка из секретариата премьер-министра Армении.

– Господин Баблумян? – сказала она в телефонную трубку.

– Вроде бы… – смутился я с непривычки.

Девушка на том конце провода мою неловкость разделила, из чего следует: ей в диковинку так говорить, мне – слышать. Но, кажется, наступало время привыкать.

Раньше, когда приводилось общаться с иностранцами, обращение «господин» особых усилий не требовало. Прежде всего потому, что называли мы, а не нас, причем в разовом порядке да еще с элементами некоторого подтрунивания. Ввиду очевидного превосходства всех советских над всеми заграничными, которых, мол, тоже тянуло пристать к советским, но СССР же, простите, не резиновый… В общем, прорисовывалось нечто в духе стихотворения Маяковского о советском паспорте.

Однако так было давно. И если бы за прошедший период случились какие-нибудь перемены! Так ведь нет, на господ не тянем и сегодня, да и потянем ли, вот что обидно! Теперь уже понятно: значительное большинство тех, кто из категории «товарищ» перескочил в категорию «господин», новой ипостаси не соответствует. Тем не менее господ по форме тьма, а по существу совсем ничего, самая малость, величина, стремящаяся к нулю.

Некоторая путаница на сей счет возникла из-за того, что многие считают, будто господин и барин это одно и то же. И тогда получается как с первым после распада советской власти авиационным начальником Армении, повелевшим командиру воздушного судна прилюдно, посреди полета, на высоте восьми тысяч метров снять с себя штаны. (А еще сей господин прославился тем, что принуждал стюардесс распевать в небе гимн Армении, спасибо хоть не голышом.)

Здесь я опять возвращаюсь к наблюдениям из далекого прошлого и увожу читателя во времена, когда, на армянский берег стали высаживаться первые репатрианты. Поначалу казалось: ничего особенного, люди как люди, и все у них как у нас, разве что коверкают на свой лад армянские слова, за то и удостоились прозвища «ахпар».

Они привыкали к нам, мы привыкали к ним, но вот какая штука. Прошло десять лет, потом двадцать, потом еще десять, а их, приезжих, все равно, было легко выделить из общей массы и безошибочно признать ахпарами. Знаете почему? Выдавала неистребимая благожелательность, вежливая улыбка и чувство собственного достоинства как обязательное условие для каждого уважающего себя человека, а это и вырабатывает особый взгляд (в чисто офтальмологическом смысле) не только на жизнь, но даже на телеграфный столб. И что бы там ни говорил поэт Маяковский, у нас, у советских, ничего похожего не наблюдалось.

Для тех, кто не знает: на нашу советскую родину возвращались не миллиардеры калибра Гюльбекяна и Алека Манукяна, а небогатый, большей частью ремесленный люд. Парикмахеры, повара, портные, официанты, мастера-мебельщики и т. п., не удивлявшиеся, однако, если к ним (шутки ради) обращались «господа», и с трудом привыкавшие к обиходному «товарищ».

В принципе ничего нового. История, знакомая по временам, когда люди делились на «совтуристов» и «интуристов» со всеми вытекающими отсюда последствиями. Интуристы были открыты и приветливы, совтуристы суровы и неприступны, как ответственные организаторы подпольного обкома партии. Господа и товарищи. Открытые к людям и сдержанные до упора. Расположенные к пониманию и не принимающие оправданий. Предупредительные и предосудительные. В Ереване, со своим миллионом с небольшим человек, и в Москве, где только метро ежедневно перевозит девять миллионов и в один жаркий день съедается двести тонн мороженого. По всему Советскому Союзу, короче говоря.

А вообще-то, какая разница, как нас теперь называть? Насмотрелись на придурковатых нахалов в белоснежных «Бентли» из сословия господ и видим достойных во всех отношениях людей за рулем замызганных «Жигулей» – из категории товарищей. Главное ведь не в том, как друг к другу обращаться, главное в том, кто мы есть по существу, каковы на самом деле. А люди, как показывает жизнь, большей частью существа нормальные, расположенные к открытости, добру и состраданию. Так что смотрите в будущее с оптимизмом и не теряйте бодрости духа, господа!