ЧТО ТЕПЕРЬ

ЧТО ТЕПЕРЬ

Совместные наработки кончились. Всё, что мы когда-то придумывали вместе, — дописано. Конечно, я и по сю пору использую Белкины выражения и словечки, сохранившиеся в черновиках, в домашнем альбоме, в памяти, однако всё реже и реже.

Кстати, фраза из «Глушилки» (2003): «Пел «Очи чёрные», причём врал, как даже цыган не соврёт, продавая лошадь» — её.

Однажды на встрече с читателями кто-то заметил:

— Всё-таки вдвоём вы писали злее.

— Ну вот… А мне казалось, что добрее, — сказал я.

— Да и добрее тоже…

Мне уже не раз предлагали поработать в тандеме — сейчас это модно. Каждый раз честно отвечаю, что я фраер порченый и сочинять с кем-либо на пару просто не смогу. Не то чтобы хранил таким образом верность Белке («Вдова должна и гробу быть верна»), нет, дело в другом. Я — обломок бывшего соавторства. Пишу один, но школа была пройдена вдвоём — и от этого никуда уже не денешься.

Не берусь судить, насколько был прав читатель относительно того, злее или добрее стада наша проза, но, перечитывая написанное, я подчас не могу уловить разницы. Та же тематика, тот же язык, тот же «технический втуз», всё ещё копошащийся в подсознании. Кажется, наконец-то из всех возможных способов написания вещи я выбрал самый трудоёмкий. Говорят, примерно по такому принципу Чаплин снимал свои первые фильмы. Работал без сценария. Придумает сценку — отснимет, потом ещё одну придумает — отснимет. И так далее. В итоге посмотрит, что получилось, и вырежет к лешему первый эпизод. Тот самый, с которого всё началось…

Неделю я решался на то, чтобы отрезать начало повести «С нами бот». И ведь не каких-нибудь пару абзацев — полтора авторских листа. Жалко. Маялся, скулил. Наконец стиснул зубы и отстриг.

Потому что самое сильное средство воздействия на читателя — это сокращение.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.