Из цикла «Стихи на псалмы»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Из цикла «Стихи на псалмы»

Псалом 38

Я сказал: буду я наблюдать за путями моими,

чтобы не согрешать мне языком моим;

буду обуздывать уста мои,

доколе нечестивый предо мною.

Я сказал: буду верен словам до конца —

Посмотрю за своим непутевым житьем.

И невольно прибавил: на все, что слегка, —

Отвечать стану я молчаливым кивком.

Я немым оказался на людной земле,

Бессловесно смотрел на распятье добра,

И раздумья одни воцарились в душе,

И безумная скорбь одолела меня.

Запылало отчаяньем сердце мое,

Загорелися мысли незримым огнем,

И тогда в поднебесье я поднял лицо,

Говорить начиная другим языком:

Покажи мне, Владыка, кончину мою,

Приоткрой и число уготованных дней,

Может, я устрашусь оттого, что живу,

И никто не осилит боязни моей.

Приоткрой – и потом от меня отойди,

Чтобы в скорби земной возмужала душа,

Чтобы я укрепился на крестном пути,

Прежде чем отойду и не будет меня.

Псалом 43

Боже, мы слышали ушами своими, отцы наши

рассказывали нам о деле, какое Ты соделал

во дни их, во дни древние…

Мы слышали сами от дедов своих,

А кто и писанье в наследство оставил,

О ратных делах, о молитвах святых,

Которыми Бог нашу землю прославил.

Какие свершил Он тогда чудеса,

Каких сыновей окрестил богатырских!

Чего только стоят послушника два,

Возросшие на сухарях монастырских.

Полки басурманские Бог истребил,

Вознес над дубравами наши знамена,

Хвалу каждый воин тогда возносил,

Целуя края почерневшей иконы.

Он видел, что землю не силой обрел,

Не крепкой дружиной, а Промыслом тайным,

Затем и с молитвой в сражение шел,

Храня под рубахою крест православный.

А разве, когда латиняне пришли,

И деды Псалтирь по земле уж читали,

К чудесной иконе не шли мужики

И там под хоругви с мечом не вставали?

Хотим или нет, но величит нас Бог…

И я не на меч уповаю в сраженье,

В речах не на мудрость, какую сберег,

А только на крестное наше знаменье.

Похвалимся Господом всякому дню,

Прославим Его и во всякие ночи,—

Он хлеб подавал нам без меры к столу

И даже порою с запивкою прочей.

Но ныне Ты нас посрамил до конца.

Зачем Ты не ходишь с оружием нашим? —

Позора и бед мы вкусили сполна,

Запив это все панибратскою чашей.

Ты сделал нас притчей во всех языках.

Позор наш во всякие дни предо мною.

И каждую ночь он стучится в висках

И по дому крадется тенью слепою.

Все это нагрянуло бурей на нас,

И мы потерялись в земном бездорожье.

Нам души забила б дорожная грязь,

Когда бы в них не было памяти Божьей.

Когда бы забыли мы имя Твое

И рукоплескали кому-то другому,

То разве мы вышли б из ада сего

С любовью такою же к роду людскому?

Но нас ненавидят за имя Христа,

Скрепляют ругательства высшей печатью

И входят со смехом в святые дома,

Молящихся там находя для распятья.

За что нам такая жестокая месть?

За что нам такие великие плачи?

Неужто врагам нашим нечего есть

И мы от них хлеб по-за пазухам прячем?

О, Господи, прежние дни помяни,

Воздай нам за скорби святой благодатью,

Тогда мы поднимем знамена свои

С двуглавым орлом и Христовым распятьем.

Псалом 77

Внимай, народ мой, закону моему,

приклоните ухо ваше к словам уст моих.

Вы послушайте-ка, люди православные,

Речь мою былинную гуслярскую,

Приклоните головы могучие

Да постойте с думой, думой долгою.

И простому люду, и бояринам,

И князьям, и Божиим служителям

Расскажу гадания из древности,

Помяну о прежнем малой присказкой.

Лишь уста, бывает, учат мудрости,

И порой лишь сердце нам советует,

Потому напевами забытыми

Думы свои ведаю глубокие.

А внучатам нашим, новой поросли,

Продолженью рода христианского,

О делах и заповедях Божиих,

О чудесных храмах, о кудесниках.

Наскажу под гусельки с три короба,

Чтобы передали, когда вырастут,

И своим плаксивым непослушникам

И пересказали строго-настрого.

Ограждать себя святой молитвою

Да не забывать заветов дедовских;

И не быть, как племя басурманское,

Что с душой упорной и мятежною,

С сердцем непокойным и неверным

Хвастает делами сатанинскими.

Псалом 72

Как благ Бог к Израилю, к чистым сердцем!

Содрогнулось вчера было сердце мое,

И во всем разуверилась было душа.

Я увидел беспечных лихое житье.

И опять позавидовал им за глаза.

Никогда не тревожат их скорби и плач,

Им до смерти величье и дерзость даны,

Веселит их собрание яркий кумач,

Когда людям полшага еще до беды.

Откровенно, без страха лукавят всегда,

Затаенные помыслы пряча свои,

А когда издеваться начнут свысока,

То слова их подобны фонтану воды.

К небесам подниматься бы этой струе,

И сверкая на солнце, и радуя глаз,

Но она припадает к могучей земле

И развозит повсюду болотную грязь.

И народ, замутив по лесам родники,

Эту воду мертвящую с жадностью пьет,

Говорит: «Как несведущи были отцы,

Уверяя, что Бог нам бессмертье дает».

И вот эти лукавые ростовщики

Благоденствие славят превыше всего.

Так напрасно я, что ли, учился любви,

Очищая от мерзости сердце свое?

Так напрасно я, что ли, по долгим ночам

Наизнанку судьбу выворачивал всю,

И себя же метал по горячим щекам,

И от совести прятался в темном углу?

Я бы стал перед прошлым земли виноват,

Если б, так рассуждая, сварливость обрел

И не мог ничего я на свете понять…

И, скитаясь, по случаю в церковь вошел.

Я увидел, о Боже, конец этой лжи.

Я воспел на коленях величье Твое.

Так пускай погадают о судьбах земли,

Все равно Ты однажды осудишь ее.

Псалом 73

Для чего, Боже, отринул нас

навсегда? возгорелся гнев Твой

на овец пажити Твоей?

Что же мы сделали, Боже, не так?

Что мы забыли себе на беду?

Ты отвернулся, и всякий пустяк

Стал обращаться в лихую нужду.

Вспомни в заслугу нам прежних князей,

В чине монашеском принявших смерть,

Вспомни сияние русских церквей,

Что оглашали по праздникам твердь.

Ты вместе с нами пройдись по земле,

С нами развалины наши оплачь.

Видишь – отметины пуль на стене,

Камень замшелый от крови горяч.

Слышишь, как зычно вопит воронье

Рядом с могилами наших святых,

Как разбивают распятье Твое,

Каменных знаков наставив своих?

Мы затвердили навечно урок

С гидрой ужасной и правым мечом,

Слишком кроваво он землю иссек,

Слишком отчаянным слышался стон.

Разом хотелось им все разнести,

Чтоб воцарились лишь пепел и страх…

И опустели тогда алтари,

И запылали иконы в кострах.

Боже, знамений не видит никто,

Нет и пророка, чтоб душам прозреть.

С нами не стало теперь никого,

Кто бы сказал, долго ль это терпеть.

Боже, Вселенную Ты утвердил,

Солнце поставил в знамение нам,

Вспомни, кто имя Твое поносил,

Кто наших братьев душил по углам.

Псалом 12

Доколе, Господи, будешь забывать меня вконец,

доколе будешь скрывать лице Твое от меня?

О Господи, доколе будешь Ты

Все забывать меня и забывать,

Ну сколько же еще глаза Твои

Не будут моим взглядам отвечать?

Ну сколько утешать себя могу,

Коль сердце плачет день и плачет ночь,

И сколько буду клясть свою судьбу,

Когда не в силах сам себе помочь?

Ты, Господи, хоть раз взгляни сюда,

Услыши хоть обрывки слов моих,

О смысле растолкуй мне бытия,

Пока я сном последним не затих;

Пока не намекнули мне друзья,

Что сломлен я и выбился из сил,

Пока не поклонилась голова

Тем, кто меня когда-то невзлюбил.

Я ж уповаю к милости и жду —

Пролей ее живительным дождем.

Тогда я о любви Твоей спою,

Как я пою об имени Твоем.

Псалом 78

Боже! язычники пришли в наследие Твое,

осквернили святый храм Твой,

Иерусалим превратили в развалины.

Пришлые, Боже, в наследье вошли.

В святилища, как в кладовые, вступили

И город великий, столицу земли,

В хранилище снеди людской обратили.

Навек ублажили они воронье,

Кормя его вволю глазами людскими,

И было довольно земное зверье,

Питаясь по норам телами святыми.

И так полюбилась им наша земля,

Что воду они перепутали с кровью,

И долгое время горчило слегка

Зерно, напоенное этой любовью.

Мы стали посмешищем мира всего,

Молчим и глаза свои в сторону прячем.

Ну сколько же, Господи, сердце Твое

Еще не услышит сыновнего плача?

Сколько еще отплатить мы должны

В счет прегрешений хмельного отцовства?

Мы уж и так, как пригоршня золы,

Ветром которая в поле несется.

Чтоб не твердили нам: где же ваш Бог? —

Сам отомсти этим скаредным пришлым,

Только б увидеть униженный мог,

Только б сумел погребенный услышать.

Пусть содрогнется пред Господом твердь

От всех воздыханий, прошедших безвестно,

Тогда, может, нас, обреченных на смерть,

Спасешь Ты невидимо Духом чудесным.

Псалом 138

Господи! Ты испытал меня и знаешь.

Ты испытал меня, Боже, и знаешь,

Ведаешь все, недоступное мне.

Часто, наверно, сомненье прощаешь,

Видно которое только Тебе.

Пусть я шатаюсь по свету тревожно,

Пусть укрываюсь в домашнем углу,

Ты обнимаешь меня, словно воздух,

Руку в скорбях предлагая Свою.

Знаю – когда мной слагаются песни,

Нет еще слова на чистом листе,

Ты его видишь прозреньем чудесным,

В сердце влагая настойчиво мне.

Сколько я рылся на кладбищах книжных,

Сколько я дум передумал в себе,

Все ж, не сумев вдохновенья постигнуть,

В церковь пошел помолиться Тебе.

Дивен мне разум небесного свода,

Дивно свеченье далекой звезды.

Видел я край совершенства земного —

Слово же Божье обширней земли.

Где от души мне своей затаиться?

Где не настигнут раздумья меня?

Я по Вселенной промчался как птица —

Места такого не знает она.

Если скажу: «Может, тьма меня скроет,

Будет мне ночь неприступной стеной», —

Сердце тотчас заскулит и завоет,

Ночь освещая тоскою грудной.

Дивно я создан Божественным Словом:

Будто бы соткан из ткани земли

С замысловатым телесным узором,

С тайным до времени светом внутри.

Боже, меня испытай. И поведай,

Что притаилось за словом моим.

С книгой тогда я оставлю беседы,

Духом начну обучаться Святым.

Псалом 101

Господи! услышь молитву мою,

и вопль мой да придет к Тебе.

Научи меня, Боже,

Ушедшие годы считать.

Может, стану тогда я

Хотя бы немного умней.

А то буду до смерти

Унылые песни слагать

О земле, о любви,

О судьбе бесприютной своей.

Мне мечталось по жизни пройти

С беспокойно горящей душой,

Освещая пути,

Зажигая умы и сердца.

Но душа, обгорая,

Рассыпалась теплой золой,

И былое куда-то исчезло,

Как дым от костра.

И теперь вот я мыслями разными,

Словно чумой, заражен,

Забываю о хлебе

И сыт я печалью одной.

Мне осталось к старухе с косою

Идти на поклон,

Чтоб под корень меня резанула,

Как стебель сухой.

День зачем мне,

Когда при сиянье его

Я отчетливей вижу

Развалины наших святынь.

Ни к чему мне и ночь —

Я уснуть не могу все равно,

Словно ворон на кровле,

Сижу у лампады один.

Так зачем же Ты, Боже,

Мне радость познанья дарил,

Подавал вдохновенье

По прихоти глупой моей,

Коль теперь я жалею,

Что денег совсем не скопил

И не добыл почета

Себе и хвалебных речей.

Пощади меня, Господи мой,

Ибо время пришло,

Ибо даже лукавые

Стали грехи вспоминать —

Воздыхают о прошлом,

Развалины ценят его…

Научи меня, Боже,

Ушедшие годы считать.

Псалом 60

Услышь, Боже, вопль мой,

внемли молитве моей!

О Боже, Ты выслушай вопли мои —

Их больше не слышал никто.

Молитве моей стихотворной внемли,

Коль мне вдохновенье дано.

От самого дна океанских глубин,

Из пропасти самой ночной,

Где эха уж нет и живу я один,

Взываю я рифмой простой.

Когда разгорается сердце мое,

Воздвигни меня на скалу,

На гору, на камень, на что-то еще,

Куда мне не влезть самому.

С Тобой становлюсь я как тот исполин,

Что держит все небо плечом,

С Тобой я взлетаю орлом молодым,

Туман рассекая крылом.

Услышал Ты, Боже, обеты мои

И мне возвестил в тишине,

Что дал мне в наследие петь о любви,

О грустной моей стороне.

И Ты приложи к удивительным дням

Еще удивительней дни,

И слишком короткие жизни певцам

Хотя б после смерти продли.

И буду я имени петь Твоему,

Пока на земле моя тень,

И буду тянуться губами к кресту

В воскресный и праздничный день.

Из дневника

Не требуйте моих волнующих строчек,

Прозрения, раскрытия тайн от меня,

Раз только мгновенья вам сердце щекочут

Вчерашние, старые будто слова.

Не ждите отчаянных новых признаний,

Коль прежние песни слежались в пыли,

Коль груды отцовских стихов и преданий

Никак не обучат вас тайнам любви.

И надо б сказать: «Уходи, вдохновенье!»

И долго, на годы, навек, замолчать,

Чтоб кто-то по давним постиг песнопеньям

Все новое, что мы смогли бы сказать.

И пусть окажусь молчаливым, надменным —

У времени я постоянству учусь…

Зачем же вам новый порыв откровенья,

Коль прежний не хочется знать наизусть.

24 апреля 1986 г.

«Пусть под вечер бываю я грустен»

Пусть под вечер бываю я грустен,

Пусть все гляжу и гляжу за забор,

На далекую Оптину Пустынь,

На высокий Введенский собор.

«Этой теме не будет износа»

Этой теме не будет износа,

Горло сдавит к России любовь…

И по венам толкает вопросы,

Словно комья, славянская кровь.

……………………………………………..

Но все тянет за русские дебри

Умереть в предназначенный срок.

«В декабре я впервые увидел звезду»

В декабре я впервые увидел звезду

И впервые прислушался к ночи.

И теперь даже если о солнце пишу,

Она где-то среди моих строчек.

«Дай, Псалмопевец, гусли мне!»

I

Дай, Псалмопевец, гусли мне!

Твои дай струны и органы,

Чтоб я запел под стать тебе

Самозабвенными псалмами.

Вложи, святый, в мои уста

Язык твоих смиренных песен,

Язык, вмещающий слова,

Которым мир бывает тесен.

Дай мне твои слова, Давид.

Они сродни душе скорбящей.

Как солнца огненного вид

Сродни кадильнице горящей.

Что принесу и что воздам

Тебе, смиренная обитель,

Твоим могилам и крестам,

Которым ныне я служитель?

Псалмы и песни принесу

Тебе, блаженная пустыня.

Спасенья Чашу прииму

И призову Господне имя.

II

Дай, Псалмопевец, гусли мне!

Твои дай струны и органы,

Чтоб я запел вослед тебе

Самозабвенными псалмами.

Что мне искусство и стихи,

Что дар нежданный вдохновенья,

Когда душа полным-полна

Одной строкою псалмопенья.

Что принесу и что воздам

Тебе, старинная обитель,

Твоим могилам и крестам,

Которым ныне я служитель?

Душа тебе уж отдана.

Прими и тело, коль захочешь.

Прими все то, чем от Творца,

От Бога наделен средь прочих.

Поклон сыновний положу

Тебе, блаженная пустыня.

Спасенья Чашу прииму

И призову Господне имя.

21 ноября 1990 г.

III

Дай, Псалмопевец, гусли мне!

Твои дай струны и органы,

Чтоб я запел под стать тебе

Самозабвенными псалмами.

Скудны чернила и перо!

И рифмы тщетны вдохновенья.

Давид, дай пение твое,

Пропеть о самом сокровенном.

Дай мне твои слова, Давид,

Они сродни душе скорбящей.

Так солнца огненного вид

Слегка сродни свече горящей.

И хладен стих мой вдохновенный.

Дай сердца голос сокрушенный.

IV

Что взялся, инок, за стихи?

Или тебе Псалтири мало?

Или евангельской строки

Для слез горячих недостало?

Иль голос тишины ночной

Не внятен стал душе смятенной?

Или не сладок стал покой

Молитвы долу преклоненной?

Не знаю я, зачем слова

Из сердца вылились стихами.

Ведь наполнял его не я

И благодатью, и слезами.

6 августа 1990 г.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.