Незабываемые встречи
Незабываемые встречи
Однажды в марте 1937 года мне позвонил полковник Кольман.
– Луиза, приезжайте срочно! Из Валенсии прибыло начальство.
– Здравствуйте, Луиза! – поздоровался вышедший навстречу статный, явно военный человек с тонкими чертами лица, в испанской куртке с молнией.
– Рад сообщить вам приятную весть: вас представили к награде вторым орденом, орденом Красного Знамени[33].
– Служу Советскому Союзу, – ответила я.
– Ну а теперь давайте обмоем! – предложил Кольман и повел нас в комнату, где Кончита красиво сервировала стол.
Прибывший начальник – тов. Григорович, он же Г.М. Штерн[34] вел себя так, что в его присутствии все чувствовали себя свободно, как это бывает среди добрых друзей.
– Разрешите спросить, почему меня награждают уже вторым орденом, а Рудольфо Вольфа нет? Ведь он очень много сделал того, что не может остаться не отмеченным наградами?
– Его тоже представили, и вы можете передать ему. Я очень жалею, что его нет в Хаене, и до сего времени я только слышу о нем, но ни разу его не видел.
Подняли тост за процветание нашей Родины, за скорый и полный разгром мятежников и фашистских интервентов. Неожиданно Григорович спросил меня:
– А как вы, Луиза, смотрите на возможность вашего перехода к полковнику Кольману, вы знаете, как ему трудно, а Рудольфо обойдется и без переводчика.
Перспектива этого перехода меня соблазнила, мне нравилось работать у энергичного и весьма симпатичного полковника Кольмана, но к тому времени я уже не мыслила своего пребывания в Испании вне коллектива партизан-диверсантов, да и они привыкли ко мне. Я растерялась и молчала.
– Вас не устраивает новая работа? – спросил Григорович, ласково глядя на меня.
– Я не ожидала такого поворота в своей судьбе и так привыкла к своим боевым друзьям, что не представляю себе, как смогу с ними расстаться. Очень прошу меня оставить в отряде, а когда будет очень нужно, я поеду с полковником Кольманом в качестве переводчицы, – ответила я и сама поразилась своей смелости.
– Плохо поставлено у вас дело с кадрами, товарищ Кольман, – заметил Штерн. – До сего времени не могли привлечь к своей работе Луизу.
– Я вас понимаю, – сказал Григорий Михайлович, обращаясь ко мне, – и вполне согласен с вами. Хорошо, что вы так привязаны к своему коллективу. Что ж, уважим вашу просьбу и не будем отрывать вас от партизан, но когда ваша помощь Вильгельму Ивановичу будет особенно нужна, помогите и ему!
Я увидела явно обиженное лицо полковника Кольмана, но была довольна, что так и не состоялось новое назначение. Мы еще долго сидели, беседовали. Григорий Михайлович ознакомил нас с международным положением, рассказал об обстановке в Испании.
– На испанской земле, – говорил он, – решается судьба не только Испании, но и в значительной мере определяется ближайшее будущее Европы.
Видя, как внимательно мы слушаем, Григорович продолжал.
– Тяжело испанскому народу, трудности заключаются не только в военной интервенции, в блокаде, но в отсутствии необходимого единства в рядах рабочего класса, особенно во вредной, исключительно вредной деятельности анархистских и троцкистских раскольников. Правые социалисты и многие лидеры буржуазных республиканских партий боятся революции, боятся социального прогресса. Растущие масштабы иностранной интервенции, а также неудачи республиканских войск, особенно падение Малаги, усиливают колебания среди непоследовательных и нерешительных участников Народного фронта, вызывая у некоторых из них пораженческие настроения, даже стремление к компромиссу с врагом.
Сделав небольшую паузу, Григорович продолжал:
– Испанская революция продемонстрировала огромную созидательную роль коммунистической партии. Идеи Народного фонта в Испании доказали их жизненную силу. Трудящиеся республиканцы, социалисты, коммунисты, даже рядовые националисты и анархисты проявляют мужество и героизм, самоотверженность в борьбе против фашистских интервентов и мятежников. Коммунистической партии удалось добиться создания регулярной армии с централизованным управлением, налаживается работа военной промышленности, идет борьба за усиление бдительности, дисциплинированности, за усиление обороноспособности и наступательной способности войск, и мы должны, используя наши знания и опыт, всемерно помогать испанскому народу в отражении нашествия фашистских интервентов. И наши люди, наши добровольцы своими боевыми делами доказывают, что советский народ всюду выполняет свой интернациональный долг, выполняет его и здесь, в Испании.
И Григорович предложил тост:
– За тех, кто, не щадя жизни, дает врагу отпор!
Родина не забывает тех, кто сражается против фашизма в Испании. Вам известно, что 1 января 17 советским летчикам и танкистам за мужество и доблесть, проявленные в обороне Мадрида, присвоено высокое звание Героя Советского Союза? Они вместе с отрядами народной милиции, солдатами республиканской армии и интернациональных бригад отстояли Мадрид и сорвали все планы интервентов и реакции. Впереди еще много сражений, но мы смело смотрим в будущее.
В интербригадах сражается цвет пролетарских сил. Многие погибли в боях против фашистских орд, но велики их заслуги, и их подвиги не забудет испанский народ, не забудут и трудящиеся всего мира.
Прощаясь, он еще раз поздравил меня с предстоящей наградой.
– Осталось меньше восьми месяцев до празднования двадцатилетия Великого Октября. Надеемся, что к тому времени будут разгромлены мятежники, и мы соберемся и отметим эту знаменательную дату в торжественной обстановке, – сказал Григорович.
Но пожелания его, к сожалению, не сбылись. Не удалось разгромить фашистов и мятежников.
Еще раз встретилась с Григоровичем уже в Валенсии, перед отъездом на Родину. Это было в здании, где находились наши советники.
– Итак, Луиза, собираетесь домой. Завидую. Тянет и меня, но пока еще не могу. Нет смены. Желаю счастливого пути.
Он спешил и распрощался.
Вскоре после отъезда Григоровича из Хаены Рудольфо сказал мне, что на днях к нам приедут Туманян и Ксанти (Мамсуров – старший советник по партизанской борьбе)[35].
Ксанти мы ждали давно, а вот что с ним приедет и Туманян, для нас было новостью. Мы не знали, что он прибыл в Испанию.
Во время своего пребывания в Мадриде Доминго Унгрия встречался с Ксанти и передал ему подробный доклад Рудольфо о проделанной работе на Южном фронте. Ксанти поддержал предложение о создании батальона «Эспесиаль» и всем, чем мог, помог капитану.
Прибыв из Мадрида, Доминго был в восторге от Ксанти.
– Очень хороший товарищ – внимательный, спокойный и дело понимает! Да как ему не понимать, когда он сам много раз бывал в тылу врага во главе групп и отрядов и совершал смелые диверсии, – восхищался Доминго.
К тому времени и боевые дела Ксанти были уже известны далеко за пределами Мадрида, в героической обороне которого Мамсуров принимал самое активное участие. Помимо непосредственного участия в обороне Мадрида, в вылазках в тыл врага во главе отряда, Ксанти направлял деятельность большинства партизанских отрядов и спецгрупп и на других фронтах, в том числе и нашего отряда, а затем и батальона «Эспесиаль», которым командовал Доминго Унгрия, при нем Рудольфо был советником и инструктором.
Для обмена опытом Ксанти направил в отряд Доминго несколько товарищей, в том числе и югослава Тома Чачича, смелого, дисциплинированного и обаятельного товарища.
До создания батальона «Эспесиаль» Ксанти присылал Рудольфо крайне нужные для отряда материальные средства.
– Камарада Ксанти обещал скоро приехать к нам в отряд, – уверял Доминго.
Действительно, вскоре в батальон приехал Ксанти не один, а вместе с Г.Л. Туманяном, который отправлял нас с Рудольфо в Испанию.
– Куда ни приеду, всюду старые знакомые, – заметил Гай Лазаревич, здороваясь со мной.
Г.Л. Туманян и Хаджи Мамсуров ознакомились с состоянием подготовки батальона, его делами и людьми, осмотрели мастерскую-лабораторию, где мы мастерили мины и ручные гранаты. Понравилась мастерская, понравились и мастера.
Гостям захотелось побывать на базе северо-западнее Адамуса.
К моему удивлению, ни Рудольфо, ни Доминго не стали их отговаривать, и после посещения базы батальона в Вилья Нуэва де Кордова такая поездка состоялась.
Переводчиками поехали Ян Тихий и Иван Крбованец. Я вместе с небольшой группой осталась на маяке, чтобы обеспечить безопасность возвращения гостей из тыла врага.
Познакомившись со скрытой базой, Г.Л. Туманян и Х. Мамсуров под утро вернулись усталые, но довольные увиденным.
Ко времени встречи с Ксанти я о нем много знала по рассказам тех, кто вместе с ним ходил в тыл врага, оборонял Мадрид, но сам Хаджи Джиорович никогда не рассказывал о своих боевых делах. Он говорил много об отважных защитниках Мадрида, об удали и инициативе тех, кто в сложных условиях выполнял важные боевые задачи, проявляя отвагу и мужество. Рассказывали, да в этом убедились и те из отряда Доминго Унгрия, кто вместе с Мамсуровым и Туманяном ходили на базу в тыл мятежников под Кордовой, что Ксанти обладал острым слухом, умением быстро ориентироваться в сложных условиях вражеского тыла.
В особом восторге от приезда Мамсурова был маленький Антонио Доминго, который был очарован тем, как умело Ксанти вскакивал на коня и как тот его слушался, то вихрем неся всадника, то мерно гарцуя.
В середине мая мне довелось вторично встретиться с Ксанти в Валенсии. Он только что вернулся из Барселоны, куда ездил вместе с Рудольфо. Там, вскоре после их приезда, произошел путч анархистов. Выезжали они из города, когда республиканские войска овладели положением в городе и надежды мятежников на помощь анархистов не сбылись, но на улицах еще оставались отдельные очаги сопротивления анархистских банд.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.