Самолеты бомбят Боровское

Самолеты бомбят Боровское

Сентябрь 1943 года. Бабье лето. В лесах все ярче разгораются желто-красным огнем тонкие осинки. Не взирая на орудийную пальбу и стрельбу в небе, по старым трассам тянутся на юг перелетные птицы.

Мы тоже летаем. Но трассы у нас новые. Советская Армия, сломив сопротивление врага, наступает на Смоленск. На земле наши войска уже освободили Ельню и успешно продвигаются на запад. У нас некоторые изменения в командовании. Воздушную армию принял генерал-полковник авиации Михаил Михайлович Громов — известный всей стране летчик, Герой Советского Союза.

Новый командующий поставил перед дивизией задачу: рядом последовательных бомбовых ударов разгромить авиацию врага на его наиболее крупных аэродромах. Первым на очереди было Боровское. Я вызвал к себе разведчика дивизии лейтенанта Анисимова. Мы просидели с ним немало времени, уточняя задачу, а она была нелегкой. Анисимов должен был в течение нескольких дней собрать сведения об аэродроме в Боровском.

Утром разведчик поднялся в воздух. К обеду он вернулся, сдал снимки и снова улетел. В последующие три дня лейтенант летал по нескольку раз в сутки. В результате этих полетов мы уточнили, что два раза в неделю, к 13 часам, гитлеровцы слетаются в Боровское. Для какой цели? Неизвестно. Но в эти часы аэродром был переполнен.

Сведения заманчивые. Однако сообщение разведчика требовало проверки. Уж больно не верилось, что враг среди белого дня сводит свою авиацию в одно место. Это он мог делать в 1941 году, но сейчас! Правда, Боровское, по тем сведениям, которыми я располагал, хорошо прикрывалось зенитным огнем и истребителями.

Мы запросили штаб фронта, чтобы там через штаб партизанского движения проверили сведения, собранные нашим летчиком. Вскоре оттуда Пришло подтверждение. Анисимов, как всегда, оказался прав.

Теперь можно было до конца разработать операцию по разгрому вражеского аэродрома. Просидев без сна двое суток, штаб подготовил разработку. Было решено произвести налет днем. Напасть на врага неожиданно, когда он нас не ждет, блокировав предварительно его аэродром. Командующий армией утвердил наш план.

12-го сентября ко мне приехал командир истребительной дивизии генерал Захаров.

— Ну как, сосед, — приветствовал он меня, — бомбим Боровское?

— Бомбим, — отвечаю я, — если ваши поддержат.

— Мои поддержат, не беспокойтесь. Пойдете вместе со старыми знакомыми, а кстати, и с воспитанниками. Пошлю всех своих и «Нормандию». Думаю, управятся. — Откинувшись на стуле, Захаров вынул портсигар и закурил.

До обеда мы с ним наметили все этапы взаимодействия. Наскоро перекусив, Захаров заторопился.

— Пора, брат, домой. Завтра пришлю к тебе Голубова и Пуйяда. С ними договоритесь окончательно.

Помахивая шлемом, Захаров пошел к самолету. Через несколько минут его «Ла-5» скрылся за лесом.

Утром прилетели Голубов и Пуйяд, заменивший погибшего Тюляна. Снова совещание, но теперь уже со всеми командирами полков. Потом второе — с летчиками. Договорились, что удар нанесем завтра ровно в тринадцать часов. На том и распрощались. Всю ночь и все утро инженеры и техники проверяли самолеты, оружейники подвешивали бомбы. Перед вылетом все было окончательно уточнено.

Первыми поднялись со своего аэродрома летчики 18-го полка Голубова и французы. Чтобы не попасть на волну вражеских локаторов, истребители шли на бреющем полете, почти над самой землей.

По мастерству это был самый замечательный рейд истребителей, о котором мне приходилось слышать за все время войны. Представьте себе хоть на минуту стремительную скорость «яков», идущих почти над самой землей. Здесь достаточно летчику хоть на долю секунды замешкаться или растеряться, и его самолет с размаху врежется в какой-либо холмик или дерево. Превосходное, но несколько жутковатое мастерство!

Гитлеровцы были ошарашены, увидев над аэродромом краснозвездные истребители. Локаторщики не предупредили аэродром, и поэтому зенитные средства противника молчали. Как гром среди ясного неба, обрушились наши самолеты на фашистский аэродром, поливая свинцом стоящие на земле самолеты. Крупная авиационная база гитлеровцев на этот раз была полностью блокирована. Советские истребители не давали возможности вражеским самолетам выйти из-под удара.

Правда, кое-кто из фашистов пытался взлететь с одного из секторов аэродрома. Но из этого ничего не вышло. Еще на земле они были атакованы летчиками эскадрильи Заморина, сбившими два самолета. Такую же неудачу потерпела группа гитлеровцев и в другом секторе. При попытке вырулить для взлета она была атакована и уничтожена французскими летчиками под командованием лейтенантов Марселя Альберта, Барбье и Лефевра.

Чтобы спасти свои самолеты на Боровском аэродроме, гитлеровцы запросили помощи у соседних аэродромов. Через несколько минут две группы истребителей «Ме-109» и «ФВ-190» появились на поле боя.

Завязалась ожесточенная схватка. Однако превосходство в численности было на нашей стороне. Эскадрильи Сибирина и Заморина вместе с французами стремительно атаковали врага. Фашистским летчикам ничего не оставалось делать, как поспешно уйти.

В этот момент над вражеским аэродромом появилось соединение «Пе-2». Самолеты шли двумя большими группами. Первый вел подполковник Дымченко, вторую — подполковник Гаврилов. Заход первого полка продолжался меньше минуты. Столько же времени затратил и Гаврилов.

Ко второму заходу наших бомбардировщиков вражеские зенитчики, видимо, немного пришли в себя. В воздухе засверкали разрывы зенитных снарядов. Но это не помогло. Бомбы сыпались и сыпались на стоянки самолетов, на зенитные батареи, аэродромные сооружения, бензосклады и бомбохранилища. Над полями и перелесками потянулись клубы огненно-черного дыма. Внизу все пылало, трещало, взрывалось, озаряя небо багровыми сполохами.

Вечером мы нанесли по Боровскому аэродрому повторный удар. И опять нас прикрывали летчики 18-го полка и французы.