Ночной Париж

Ночной Париж

На флагштоках при въезде на фирму «Аэроспасиаль» нас встречают три флага: французский, советский и специальный белый с голубыми буквами – АЭРОСПАСИАЛЬ. Мы в особой авиаракетной республике. Охранники в странной форме суетятся вокруг нашей въехавшей машины, нам выдают особые пропуска. Направо специальное здание, где идут заключительные комплексные испытания, но сначала в конференц-зал. Нас встречает директор Энтаблисамана мсье Каляк. Оказалось, что начальник отдела Руе умер и теперь его возглавляет Мартен. Из любезности нам разъясняют структуру «Аэроспасиаль», показывают исторические здания и цеха сборки «Ариан», а вечером фирма приглашает нас в «Лидо» – знаменитое кабаре на Елисейских полях.

Собрались у входа в кабаре. Французские коллеги с жёнами. Выясняется, что многие из них в «Лидо» первый раз. Рядом небольшая очередь у входа в кинотеатр. Вошли, огромный удобный зал, уступами к сцене. Перед самым представлением столики у сцены опустились, освобождая обзор. Но до того Владлен Вишнеков лихо отплясал на сцене с мадам Тулуз. Сидели по четыре человека. За нашим столиком напротив меня переводчица Элен и Анц, рядом Обри.

Началось представление. Красивый и быстрый кордебалет. Но отчего-то ко всему привыкаешь, и неприкрытые груди обнаженных до пояса танцовщиц почему-то воспринимаются в порядке вещей.

Смена красок, костюмов, освещения. Поражает выдумка и техническое совершенство сценических эффектов: водопад, извергающийся вулкан. Куда мы только не попадали за эти полтора часа: в Египет, на Таити и даже на морское дно.

Наконец, всё окончено. Выпиты две бутылки шампанского, пустые переворачивают, оставляя в ведерке на столе, третья остается неперевернутой, и мы отправляемся к выходу.

Жены Анца и Мартена, к моему удивлению, сидели за другими столиками. Так принято и, наверное, это хорошо. Лабарт повез нас показать Дефанс. Гигантские небоскребы темнели исполинскими животными, затем нас прокатили по опушке Булонского леса – «для экзотики». Развлекая нас, он обратился к дежурившей на панели проститутке:

– Мадам, не скинете ли на групповичок?

На что она с достоинством ответила, посылая его, как говорится, вдоль забора: – Мсье, порт Майо там.

С утра подводили итоги испытаний. Пьер Пикар подробнейше перечислял виды квалификационных испытаний. Объём был велик, а времени было в обрез, и приходилось поторапливаться. Но мы мысленно рядом. Нас влечет к себе небольшой, но высокий испытательный зал, где готовятся две конструкции. Резервная установлена на полу, на ней будут проверяться раскрытие и отстрел. А основная, подвешенная, распростертая в воздухе, продемонстрирует режимы вибрации.

Невесомость и для той и для другой имитируется по-своему. Резервная конструкция оперта на ножки с подшипниками и будет раскатываться на полу, а вот основная летная конструкция, развернутая словно паутина или решетчатый ковёр-самолёт, подвешена на упругих нитях к потолку, и вес с неё снят не упором, а подвесом. На столах расставлена управляющая и измерительная аппаратура, и торжественно строгий Мишель Ко ведет через микрофон отсчёт «двадцать, девятнадцать, восемнадцать…» и так, дойдя до нуля, он почему-то снова начинает счёт: «один, два…»

Но вот конструкция раскрывается. Она раскатывается и, дергаясь, замирает. И тотчас вспыхивают обсуждения, вопросы: «почему два стержня не зафиксировались?» Фотографы всё фотографируют, телевизионщики ходят со своей камерой, стоит шум. Так всегда бывает, когда в публике много непосвященных. Именно им интересно многое, что так ясно остальным.